Читать интересную книгу Единородная дочь - Джеймс Морроу

— Это жестоко.

— Прости, Кац.

— Угу.

— Я иногда начинаю тебе завидовать. Глупо, правда?

— Моя жизнь не праздник. — Джули устало опустилась на пол, не сводя глаз с чернокожего ребенка со вздувшимся животиком и худенькими, как спички, ножками. — Помнишь, как мы когда-то забрались в заброшенный отель? Я не хочу, чтобы кто-то мучился или голодал, я ничего не хочу знать, Феба. Пусть останутся только пиво, пирожные и ты.

— Моя бедная маленькая богиня! — Опустившись рядом с Джули, Феба подарила ей умопомрачительный поцелуй, влажный и ароматный, как ломтик спелой дыни — прямо в губы. — Ты как проклятая, да? Тебя разрывает на части.

Феба, милая Феба, она все поняла.

— Не могу больше, — простонала Джули. — Выбрать бы что-то одно, быть или гусеницей, или бабочкой, или то, или другое. Мама тоже еще ни словечка не говорит. Я знаю, что должна совершить что-то сногсшибательное, невообразимо прекрасное. Но Бог молчит, она не говорит даже, попаду ли я на небеса или умру. Вообще ничего.

— Ты всегда будешь любить меня, правда? — Второй поцелуй был даже более сочным, чем первый. — Что бы ни случилось, ты возьмешь меня с собой, обещаешь?

— Обещаю, — отвечала Джули, сосредоточенно думая о сказочных губах подруги.

Роджер хотел попасть на сдвоенный сеанс: «Десять тысяч психов» вместе с «Садом неземных утех». Ни в одном из местных кинотеатров он не шел, поэтому все вместе они отправились на мыс Соммерс в кинотеатр на пятьдесят втором шоссе. Джули просто не узнавала прежнего Роджера в этом пылком юноше. Он успокаивал ее во время леденящих душу нападений зомби и чутко прислушивался к ней во время откровенных сцен.

— Он просил меня не рассказывать тебе, — призналась Феба накануне, — но я все равно скажу, я же твоя лучшая подруга. Для Роджера понятия греха больше не существует, он разуверился. Бог, Сатана, ад — ему теперь все едино. Короче, если ты решишься стать девушкой с прошлым, то он готов тебе это прошлое обеспечить.

У сегодняшнего кавалера Фебы, Лусиуса Богенрифа, была кожа цвета клубничного йогурта, фигурой он напоминал сандвич, и пахло от него соответственно. Но, кроме прочих достоинств, у него была «Уличная Красотка», семейный «вин-небаго», нечто вроде сухопутной яхты с кухонькой, баром и даже спальней. Когда они вчетвером, засидевшись во время сеанса, вышли в холл кинотеатра, Лусиус вынул ключи и торжественно вручил их Фебе.

— Сегодня у штурвала капитан Спаркс!

— Чего только не сделаешь ради возможности как следует оттянуться, — прокомментировала Феба, озорно подмигнув. — Так что, все шестьдесят ярдов мои?

Роджер как-то съежился и сделал вид, что рассматривает афишу «Десяти тысяч психов». У Джули похолодело внутри. Феба за рулем? Целью сегодняшнего вечера было попробовать секс, а не проститься с жизнью. Они забрались в «вин-небаго». Лусиус занял пассажирское место, Феба вцепилась в Руль, как в поручень кресла на «американских горках», Джули с Роджером, скользнув за кухонный стол, ерзали и жались друг к другу, словно слепые щенята.

— Как в кают-компании, — восхищенно выдохнула Джули.

— А мне напоминает скворечник, — сказал Роджер. — У меня был такой, только его ветром снесло с дерева.

Джули не понимала, что такого Роджер нашел в ней, разве только его католические инстинкты подсказывали ему, кто она на самом деле. Он был членом школьного совета, издавал стенгазету и был красивым, как Иисус, точь-в-точь как тот, на портрете в воскресной школе у Фебы. Его единственным недостатком, а по мнению Фебы, достоинством было увлечение ужастиками, в частности фильмами про чудовищ и романами Стивена Кинга. Джули объясняла его пристрастие тем, что в детстве на него произвел сильное впечатление «Ватикан-2» с его яркими, будоражащими воображение картинами ада.

Феба взяла в руки микрофон.

— Внимание, говорит капитан. — Усиленный динамиками голос гремел, как мраморные кубики в стеклянной вазе. — Вечеринка начинается в полночь!

— Вечеринка! — эхом отозвался Роджер. — Класс! — Судя по голосу, он был и взволнован, и встревожен одновременно.

Как и следовало ожидать, «Красотка» всколыхнула в Фебе все худшее и подняла его на поверхность.

— Боже! — взвизгнула Джули, когда «виннебаго» сорвался с места. — Не надо!

Они неслись по прибрежному шоссе так, будто Феба поставила кругленькую сумму на то, что ее непременно оштрафуют за превышение скорости. Мимо проносился Нью-Джерси с его убогими фермами, грязными нефтеперегонными заводами, мелькали кричащие вывески, приглашавшие выиграть состояние «У Цезаря» или в «Золотом слитке». «Виннебаго» дребезжал, как скворечник во время грозы.

— И что, в скворечнике кто-нибудь был? — спросила Джули.

— Да я же и был, — улыбнулся Роджер. — Просто чудо, что уцелел.

Это многое объясняет, сделала вывод Джули. Дыхание смерти, как ничто другое, делает из человека благочестивого христианина.

— Ага! — закричала Феба, сворачивая на стоянку Соммерского университета. Что с того, что они здесь не учатся? Как и студенты университета, они тоже были членами многомиллионного клуба путешественников под названием «Юность», и эта приветливая и гостеприимная, словно сельская гостиница, стоянка была для них. Феба припарковала «Красотку» на неосвещенной площадке и вырубила мотор. Джули засмеялась и чмокнула Роджера в щеку. Грязные баскетбольные сетки, покореженные решетки для велосипедов, похожие на виселицы фонари — это была их стихия.

Лусиус с Фебой ввалились к ним в кухоньку и принялись деловито выставлять из бара бутылки со спиртным. Внимание Джули привлекли наклейки: «Cutty Sark», «Dewar’s», «Beefeater» — каждый логотип с англосаксонским достоинством вписан плотным строгим шрифтом, так, словно алкоголь — это разновидность литературной критики, а вовсе не причина фатальных дорожных происшествий и разжижения мозгов. Феба готовила напитки. Сначала себе — ром с колой, затем Лусиусу — водку с тоником. После их с Фебой «кутежа» в полуразвалившемся «Довиле» отношение Джули к спиртному почти не изменилось. Все же она согласилась попробовать «Черный Русский»; во всяком случае, ее мама выбор напитка с таким названием явно бы не одобрила.

— Феба, можно тебя попросить, плесни и мне того же, — вежливо попросил Роджер.

— Запросто.

— А я тебя видел на корте в прошлый вторник. — Лусиус подал Джули стакан. — Ты была на высоте.

— Джули всегда на высоте, — с дурацкой улыбочкой вставил Роджер.

— Шестьдесят четыре — тридцать один? Круто, ничего не скажешь, — возразила Джули, потягивая из своего стакана. М-м, сладко, грешно, исключительно порочно!

— Стоит Джули захотеть — и мяч в корзине. — Феба смешивала коктейль Роджера с заправской уверенностью сумасшедшего ученого из «Десяти тысяч психов». — У нее связь с Космосом.

Лусиус открыл дверь спальни. Вся задняя стенка была оклеена вкладышами из «Плейбоя». Джули задумчиво рассматривала некую «Мисс Март». Кто бы ни вдохнул жизнь в пробу отца, проложив ей дорогу к обретению плоти, она была в неоплатном долгу перед этим существом. А вот у «Мисс Март» взгляд какой-то умилительно-жалостливый. И почему мужики так сходят с ума от женской груди? Что они только находят в этих обычных тканевых уплотнениях? А в результате — сколько нежелательных беременностей! Взять хотя бы их Высшую лигу. И безусловно, часть вины ложится на ее мать. Ведь это она устроила, что ребята так легко заводятся.

— Не волнуйся, — похотливо подмигнул Лусиус, — здесь мы еще не трахались.

Роджер провел Джули в крошечный закуток и поставил их стаканы на тумбочку. Джули и Роджер одновременно подпрыгнули. «Мы, как пара перекормленных щенят, — подумала Джули, — пугливые и капризные недотроги».

Вдруг мотор «виннебаго» ожил.

— Эй, что ты делаешь? — встревожилась Джули.

— Что происходит? — закричал Роджер.

— Говорит капитан, — раздался из динамика голос Фебы. Фургон покачивало и водило в разные стороны. — Следующая остановка — романтический пустынный пляж на острове Дюн.

Едва успев подхватить стаканы, Роджер закричал:

— Сделай одолжение, Феба, — как всегда, он был безупречно вежлив, — помедленнее, пожалуйста.

— Сделай ей одолжение, Роджер, — раздался в ответ голос из динамика, — помедленнее, пожалуйста.

— Тебе не следовало садиться за руль, — упрекнула подругу Джули.

— А что следовало? Помочь тебе насиловать Роджера?

У Джули кружилась голова — то ли от «Черного Русского», то ли от вихляний «виннебаго». Глубоко вздохнув, она сделала небольшой глоток. Так-так, чужая спальня с дверью, оклеенной порнографическими плакатами. Откидной матрац, обтянутый белой простыней, как барабан кожей. Так, так, так. Действительно ли она хочет, чтобы Роджер, пыхтя и толкаясь, двигался в ней? Сумеет ли ее пухленькое тело должным образом ответить? Он не стал дожидаться острова Дюн. Словно по команде «ложись», Роджер повалился на матрац, увлекая за собой Джули. Его руки, казалось, были везде одновременно: мяли блузку, расстегивали джинсы.