Знал ли Себальд, отправляя свой отказ от работы, что этот день станет началом его нового жизненного пути, что капиталистическая промышленность навсегда потеряла инженера Рутгерса? Знал ли он, что скоро в стране, где невозможное становилось возможным, две параллели сомкнутся, опрокидывая все законы математики, и появится единый Себальд Рутгерс — инженер-коммунист?
В основном все решено. Семилетнюю дочурку Гертруду нельзя подвергать случайностям сложного пути. Она остается в знакомой голландской семье Холстов в Иокогаме. Когда представится возможность, ее отправят в Голландию к бабушке и дедушке. Вим и Ян едут с родителями. Начинаются сборы в дорогу.
Чемоданы заполняют бельем, теплой одеждой, обувью, в портпледы укладывают подушки и одеяла, в дорожную аптечку — всевозможные лекарства, ящики полны продуктов. Барта предусматривает все.
В Японии еще существует царский консул. Себальд запасается его визой и печатью, украшенной двуглавым орлом, рублями, с которых смотрит лицо свергнутого царя. Все это нужно — придется проезжать через области, занятые белыми. Последние дни, последние встречи с друзьями Сен Катаямы. Рядом с мандатом Лиги социалистической пропаганды ложится резолюция солидарности японских социалистов с большевиками. И опять приветы Ленину, Советской России. Поезд идет через Токио в Цуругу. Вместе с Рутгерсами едут двое товарищей. Себальд и Барта познакомились с ними перед отъездом из Иокогамы, Это русские эмигранты, приехавшие из Америки, чтобы любым путем вернуться на родину, В Цуруге всем шестерым с трудом удалось втиснуться на переполненный японский пароход, направляющийся к Владивостоку.
Это было в конце июля 1918 года.
КНИГА ВТОРАЯ
1918 Из Владивостока в Москву
Еще в Иокогаме Себальд узнал из газет, что между Японией и Америкой заключено соглашение, по которому Япония посылает в Сибирь свои войска. В апреле 1918 года первые японские части высадились во Владивостоке. Предлогом для этого было явно спровоцированное убийство двух японцев. Затем через короткие интервалы новые и новые части высаживались во Владивостоке, накапливались и, наконец, хлынули в Сибирь. Началась интервенция.
Следом за японцами к Советской России протянули руки страны Антанты. Владивосток отрезали с моря корабли японцев и англичан.
В это время через Поволжье и Сибирь двигался сорокатысячный чехословацкий корпус. Организованный при правительстве Керенского из военнопленных чехов и словаков, он вместе с русскими воевал против немцев, а после Брестского мира был отпущен на родину с полным вооружением. Он должен был добраться до Владивостока, откуда был открыт путь в Европу. С его командованием договорились агенты Антанты. Вдохновленные союзниками, опираясь на контрреволюционные силы внутри страны, белочехи подняли восстания в центре России и в Сибири. Перед еще не окрепшими Советами оказалась хорошо организованная армия. В несколько месяцев были захвачены Самара, Сызрань, Симбирск, Казань, а в Сибири, сдавая один населенный пункт за другим, большевики вынуждены были отступить до Байкала.
Опираясь на военные успехи белочехов, подняли голову правые эсеры и меньшевики. Они организовали в Иркутске центральное правительство Сибири, которое поддерживали союзники.
Когда Рутгерсы прибыли во Владивосток, Себальд еще не представлял себе, какую крупную игру затеяла Антанта, но одно было ясно: в Сибири гражданская война.
Владивосток был полон самых невероятных слухов об ужасах гражданской войны, запустении, беззаконии, отчаянном голоде, который испытывает население Москвы и Петрограда. Трудно было понять, где правда, где ложь.
Уже три дня Рутгерсы жили в переполненном людьми Владивостоке, с трудом устроившись в плохой гостинице. Надо было получить разрешение на проезд, как-то устроиться с провозом большого багажа.
После дня утомительной беготни Себальд и Барта сидели в своем номере. Мальчики уже спали.
Что делать с ребятами? У них, Себальда и Барты, определенная цель, но вправе ли они при такой обстановке брать с собой Вима и Яна? Не лучше ли отправить их обратно в Иокогаму? Там есть друзья, помогут.
Утро встретило мальчиков неожиданным решением родителей: «Вы едете обратно в Японию».
— Ты уже большой, Ян, тебе четырнадцать лет. Справишься, — спокойно объяснял Себальд, положив руку на плечо сына. — Будет возможность, вернетесь в Голландию к бабушке и дедушке.
— Следи за Вимом, — добавила Барта.
— Я не маленький, — вскинув голову, заявил Вим, — мне уже двенадцать. А когда мы увидимся с вами?
— Я провожу отца в Москву, — ответила Барта, — а потом мы встретимся в Голландии.
— И получится, что мы вместе обогнем земной шар, ты, мама, с востока, а мы с Вимом с запада, — сообразил Ян. — Вот будет здорово!
Они были мужественными ребятами и спокойно стояли на борту парохода, увозившего их обратно в Японию. А Себальд и Барта долго смотрели вслед уходящему судну. В первый раз Барта так надолго расставалась с детьми.
Сыновья уехали, можно продолжать путь. Но Себальд уже встречал людей, отправившихся из Владивостока и вернувшихся обратно. Они утверждали, что проехать невозможно.
— У них просто не хватило воли и мужества, — говорит Себальд своим спутникам. — Есть сведения, что отдельные поезда доходят до пограничной станции Маньчжурия. Надо попытаться до конца использовать железную дорогу. В крайнем случае доедем до Харбина, а оттуда по реке Сунгари до Хабаровска и потом по Амуру.
Но тут возникает дополнительное препятствие для спутников Себальда — Михельсона и Райзмана. Получить разрешение на проезд через Сибирь евреям особенно трудно.
Себальд размышляет.
— Я думаю, что представитель такой колониальной державы, как Голландия, может позволить себе иметь переводчика и секретаря, — серьезно произносит Себальд. — На какой оклад вы претендуете, мой дорогой Михельсон? — с улыбкой добавляет он.
Но хитрость должна выглядеть совершенно правдоподобно. Быстро составляются два контракта:
«Я, Себальд Рутгерс, принимаю к себе на работу…»
Проставлен оклад, срок действия договора. Каждый документ в двух экземплярах — на английском и русском языках.
Теперь к голландскому консулу, который уже накануне обещал свою помощь. Он снабжает мейнхеера Рутгерса рекомендательным письмом к командующему чехословацким корпусом, заверяет контракты с Михельсоном и Райзманом.
Из консульства к представителю меньшевистского правительства. Голландская подпись и печать подкрепляется русской. Теперь сделано все возможное. Все удалось с почти невероятной быстротой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});