Читать интересную книгу Туман мира - Алексей Арутюнов

– К твоему случаю эти примеры, действительно, отношения не имеют. Ты быстро достиг многих благ и получил доступ к определенным возможностям, но твой интеллект не позволил бы тебе использовать такие простые способы побега от смерти. Обманывать свой ум тебе в два раза сложнее, чем многим другим. И ты сгенерировал для себя изощренный и запутанный путь к бессмертию: иллюзию своего исключительного предназначения. Абстрактной цели, которую ты чувствуешь. Цели, установленной тебе, возможно, самим Создателем. И которая не известна даже тебе самому.

Это был почти беспроигрышный вариант: ведь нельзя оспорить неизвестное. Так ты отключил свой ум. Но беда в том, что неизвестное невозможно и реализовать. А потому появившийся в твоей голове вопрос насчет, собственно, деталей твоего предназначения не мог оставаться без ответа бесконечно долгое время. И постепенно идея поиска этого ответа завладела тобой, забирая все больше и больше времени.

Чем это обернулось в результате, ты знаешь.

Альберту понадобилось время, чтобы прочувствовать услышанное.

– Ты хочешь сказать, что вопрос, который я слышал в себе, имеет, как бы… не внешнее происхождение?

– Этот вопрос – твоя навязчивая идея, появившаяся в результате твоих же попыток обмануть собственный интеллект. Ты нарисовал себе иллюзию, что тебя ожидает нечто великое, грандиозное, вечное. Что-то недоступное и недостижимое для остальных.

Будь осторожен: у этих мыслей непростая природа… Тщеславие. Гордыня. Претенциозность.

Собеседник, за время разговора придвинувшийся к Альберту почти вплотную, откинулся на стуле и после небольшой паузы продолжил:

– Впрочем, это лишь мое предположение. И даже если ты найдешь это объяснение близким себе, если твои воспоминания дадут на него какой-то отклик, не нужно винить себя за все это. Как я уже говорил, одна ошибка, пусть даже серьезная, не должна становиться приговором.

Кроме того, эгоистичные побуждения нередко действительно приводят к великим результатам.

– Но Вильям и… маги Белого Креста… они же слышат Внутренний Зов, они ведут человечество к возможности прямого общения с Богом. И они тоже пришли к этому, прислушиваясь к себе… Так почему же…

– Твои новые друзья занимаются уникальной деятельностью. Но все они, боюсь, лишь обычные несчастные люди, которые безуспешно пытаются скрыться от вечного и непобедимого врага. Все, что они слышат, – это дыхание предстоящей смерти. Их отличие от большинства других людей лишь в том, что они умны, изобретательны и обладают знанием мощных техник, способных менять Мантру. И они уверены в своих действиях. Но ведь тебе известно, куда могут завести человека благие намерения…

В словах Леви, все время пребывавшего в состоянии полного спокойствия, на мгновение проскользнула злоба. Исчезнувшая, впрочем, так же мгновенно, как и появилась.

– Тебе сильно повезло, что ты имеешь возможность общаться с Вильямом. Знания, которыми он обладает, ты едва ли получишь от кого-то еще.

Но вместе с тем я рад, что именно ты оказался сейчас на этом месте, так как твой интеллект не позволит безусловно доверять каждому его слову.

Альберт на секунду почувствовал легкое головокружение. Посидев еще полминуты, он встал и, коротко попрощавшись с собеседником, пошел по направлению к дому.

Важный вопрос

В этот раз беседа с таинственным человеком заставила обратить на себя внимание. Одновременно с работой над встраиваемыми идеями, а постепенно и вместо нее, Альберт раз за разом возвращался к тому, о чем говорил Леви. Рассуждения последнего раскрывали альтернативную версию причин утраты Альбертом своего Мира – версию гораздо более прозаичную и унылую, версию, не несущую в себе никаких перспектив и как будто даже ставящую под вопрос саму необходимость поиска потерянного Мира. Еще до ознакомления с этой версией Альберт искренне считал свое положение близким к безвыходному, но сейчас начал понимать, что и оттуда было, что убавлять. Он начинал терять надежду. Терять смысл происходящего.

Помимо этого, точка зрения Леви порождала в Альберте сомнения в истинных мотивах работы лектора – его единственного проводника и опоры в окружающем Мире. Человека, недоверие к которому подразумевало под собой полное одиночество не только в едва знакомом пространстве, но и в себе самом.

В Леви не чувствовалось никакой враждебности. Никаких недобрых намерений. Но что хуже всего, версия, озвученная Леви, как будто и была той скрытой правдой, которую Альберт давно потерял глубоко в себе, пытаясь выжить в новой реальности.

Очень скоро Альберт обратил внимание, что теряет силы в размышлениях над новым вариантом правды, и это заставило его снова искать разговора с Вильямом. Последний был занят почти всегда, но непонятным для Альберта образом нередко появлялся сам в нужное время.

– Вильям, меня беспокоит один момент. Недавно я снова размышлял над тем, что упустил в своем Мире: что именно мне нужно было сделать. Очень долго я нахожусь в таком состоянии, что вопрос есть, а ответа нет. Даже не знаю, ближе я к этому ответу или все дальше от него.

Сложно объяснить… Я уже давно в этом Мире, а мой Мир для меня утрачен почти безвозвратно, и, несмотря на присутствие у меня краткосрочных целей в этом мире, я по-прежнему не понимаю, для чего я…

Но речь даже не об этом. Если я не могу найти ответ на этот вопрос, может ли быть, что и нет никакого ответа? Например, потому, что сам вопрос – лишь случайное произведение моей психики. И больше ничего. Может, у меня и не было никакой особой роли. Но я так зациклился на этой идее, что сам разломал свой Мир?

– Случайное произведение психики? Такое бывает?

– Пусть даже не случайное. Скажем, не имеющее внешнего источника. Допустим так: я неосознанно придумал себе, что Мир или Бог ждут от меня чего-то необычного, так как не нашел иного способа сделать себя вечным? То есть весь этот поиск – просто попытка сделать страх смерти не таким острым.

Настала очередь Вильяма пытаться понять, о чем речь.

– В моем Мире все боятся смерти. И все так или иначе пытаются задержаться в этой жизни. Кто-то сохраняет частицу себя через детей, кто-то через известность, след в истории или что-то подобное. А я каким-то образом нащупал другой способ побега от смерти.

– Побег от смерти… — Вильям задумался на какое-то время, – Формулировка, заслуживающая внимания. Что ты имеешь в виду под этим высказыванием? – и продолжил, не дав Альберту времени на ответ, – Лично мне кажется, что «побегом от смерти» можно назвать какие-то необдуманные, неконтролируемые и трусливые действия, порождаемые паническим страхом смерти.

Так в твоей голове возник тревожащий тебя вопрос?

На пару секунд Альберт задумался. Такое определение «побега от смерти» отклика в нем явно не находило.

– Думаю, нет.

– Это прекрасно. А то я уже стал думать, что имею дело с пугливым малым, который от страха не способен контролировать ни себя, ни свои намерения… Я же ошибался, да?

– Да…

– Хорошо. Раз ты все-таки способен контролировать себя, обсудим твои предположения серьезно. И использовать при этом мы будем не те формулировки, которые сами по себе пропитаны безысходностью, а те, которые более четко передают суть вещей.

А потому у меня к тебе снова вопрос: прежде чем приписывать себе столь нелестные и сомнительные подвиги, достаточно ли подробно ты разобрался в сущности такого явления как страх смерти?

– Мне кажется, страх смерти – вполне понятное явление.

– Ты сильно заблуждаешься, полагая, что понимаешь страх смерти. Не разделяешь его, а именно понимаешь. Могу предположить, что ты, как и многие другие, боишься смерти слепо, боишься так необдуманно, что гонишь от себя любые мысли, с ней связанные. И ни разу не пытался рассмотреть свой страх внимательнее, распробовать его.

– Вильям, едва ли я что-то потерял от этого. Рассмотрю я этот страх или нет – меня ожидает та же участь, что и всех остальных.

– Прежде всего, в этом случае тебя ожидает другая жизнь. Другой уровень понимания. И надежная защита от заблуждений.

Расскажи мне о том, что именно, на твой взгляд, пугает человека в смерти. А чтобы тебе было проще, в качестве примера возьми… – Вильям сделал вид, что задумался на секунду, – самого себя.

Альберту никогда не хотелось ворошить эту тему. И поэтому заготовленных ответов у него не нашлось. Будто заранее зная, что собеседнику понадобится время, Вильям спокойно откинулся в кресле, не пытаясь делать предположения за Альберта.