– Сволочь! – Валентина грохнула вилкой о стол. На звук обернулись девочки-официантки с провинциальными испуганно-удивленными лицами, посетители за соседними столами и недовольный секьюрити у входа.
Валентина плевала на условности, она сама прописывала регламенты.
– Ну, и чего ты молчала?
– А что тут скажешь? – Маргарита подняла осунувшееся лицо.
– Подадим на него в суд, – принялась перечислять Валентина, загибая пальчики, унизанные кольцами, – отсудим пособие, компенсацию за моральный ущерб, докажем и посадим этого проходимца за его confidence game по 159-й.
– Это что ты сказала сейчас?
– Это я о своем, о девичьем. Мошенничество. Наверняка у них с банкиром все отлажено. Мы их, Маргоша, прижмем, я уже несколько похожих дел выиграла, – рассеянно объяснила Валентина, которая мысленно уже составляла исковое заявление.
Галкина похолодела. «При чем здесь банкир?» – хотела спросить у сестры, но язык не слушался. Если Валентина права и она попала в лапы мошенников? Стыд какой!
– Нет, – возразила Галкина, не узнавая себя, – я не буду судиться. Черт с ним, с пособием. Не в нем дело.
Валентина отложила вилку и с недоверием посмотрела на сестру:
– Спятила? А в чем тогда дело?
– В превратности судьбы. – Маргарита разворотила салатную горку. – В том, что я потеряла работу и мужчину. На очереди квартира… Все надо начинать сначала, а сил на это уже нет.
Судорожные глотательные движения не проталкивали ком в горле, Галкина набрала полную грудь воздуха, борясь со слезами.
Далекая от сентиментальности, Валентина с непривычной осторожностью спросила:
– Что собираешься делать?
– Застрелиться, – почти не соврала Маргарита, – ты же знаешь, я еще не выплатила кредит за квартиру. Банк мне уже несколько писем прислал, приглашали на беседу. А теперь появилось какое-то ассенизационное агентство…
– Коллекторское, – поправила сестру Валентина.
– Вот-вот, коллекторское, не к ночи будь помянуто… Звонили несколько раз, просили о встрече… Ласковые, сволочи…
– А ты?
Дождь все-таки пошел, водяные струи стекали по витражным окнам кафе – не хочешь, а заплачешь.
– А что я? Мне им сказать абсолютно нечего! Я от них и бегаю. Телефон отключили за неуплату, они дозвониться не могут и торчат в подъезде…
Валентина покачала темной головой, откинулась на спинку стула и даже прищелкнула языком:
– Марго! Господи! Это же серьезные ребята! Они посещают курсы актерского мастерства и владеют разными психотехнологиями вплоть до боевой методики мгновенного убеждения! Такие выцарапают долг из кого хочешь, хоть из бомжа, хоть из крестного отца сицилийской мафии! Почему ты молчала?! – вколачивала, как гвозди в гроб, слова Валентина.
Маргарита осадила сестру:
– Не вопи, без тебя тошно! Как говорит писатель Лимонов, если вы попали под сокращение и у вас отняли квартиру за долги – это еще не кризис! Кризис – когда вы не знаете, что делать, чтобы исправить ситуацию!
– А ты, конечно, знаешь! – хмыкнула Валентина, снова принимаясь за салат.
– Еще нет, – со вздохом сожаления признала Галкина, – но я работаю в этом направлении.
– Очередной мужик?
– Если бы! Товарный вид в моем возрасте стоит денег, а я все бухнула в квартиру. Знала бы, что все так выйдет, лучше бы пластику себе сделала. Кризис, чтоб его! Теперь только и остается адаптировать и монетизировать.
– Боюсь, нам дорого обойдется твоя попытка выйти из кризиса, – запивая салат апельсиновым фрешем, предположила Валентина.
– Не очень.
Маргарита постаралась быть убедительной, задача не самая простая, если учесть, с кем имеешь дело – с прожженной адвокатессой.
– Я посчитала, мне нужно тридцать тысяч на упаковку и перевозку своего барахла. И ключи от домика в Марфинке, – скороговоркой добавила Маргарита.
Валентина перестала жевать. Брови на ее круглом лице поползли вверх.
– Ты собираешься жить в деревне?
– Да, собираюсь! – Маргарита сорвалась, не выдержав тектонической мощи сестры. – И сделать это нужно как можно быстрее, пока ассенизаторы не вынесли все мое имущество в уплату долга! Я видела одного, приснится – не проснешься… Психотехнологии там не ночевали. Тупой придурок в татуировках.
– Какие татуировки? – оживилась Валентина.
– Кинжал на предплечье или нож – не очень-то в глазок разглядишь.
– Нож или кинжал – это серьезное заявление. За такое отвечать надо перед обществом. Соответствовать. Такому только покажи, что боишься – раздавит.
Валентина доела салат, допила сок, посидела в задумчивости.
– Марго, а ты хоть помнишь, что в Марфинке печное отопление и удобства во дворе?
– Да помню, помню! Предложи что-нибудь получше, если такая умная, – вскипела Маргарита.
– Маргоша, давай не будем пороть горячку. Ничего мы вывозить из твоей квартиры не будем. Мы поступим следующим образом.
Валентина несколько минут с сосредоточенным видом молчала, а потом коротко и толково выложила перед сестрой антикризисную стратегию:
– Мы сдадим твою квартиру в аренду. Из этих денег будем оплачивать кредит, а на то, что останется, ты будешь жить.
– А там что-то останется? – с надеждой спросила Маргарита.
– Давай сначала сдадим, а там видно будет, – остановила сестру прагматичная Валентина, порылась в сумке, которой могла бы позавидовать любая принцесса крови, и выложила на столик какие-то бланки. – Подпиши здесь и здесь, – ткнула ухоженным пальчиком с французским маникюром, – я встречусь с банкиром на правах твоего адвоката.
Маргарита запустила глаза в текст, добежала до конца и поставила нервную подпись. Ильющенкова Валентина Михайловна с этого момента представляла интересы Галкиной Маргариты Михайловны на переговорах с ответчиком и в суде всех инстанций.
Марго испытала невероятное облегчение, будто в последнюю секунду выскочила из горящего дома. Крыша рухнула, фейерверком брызнули белые и красные искры, но Маргарита уже вне опасности и удивляется, как такое оказалось возможным.
Валентина посмотрела на часы и заторопилась:
– Все, мне пора, у меня еще одно заседание на другом конце города. Вечером созвонимся, дашь мне координаты твоего банка.
Из сумки появилась и легла перед Маргаритой купюра достоинством в пять тысяч.
– Оплатишь заказ, – бросила адвокатесса и как-то чересчур поспешно выскочила из кафе.
Маргарита видела, как сестра раскрыла зонт, перебежала дорогу и щелкнула пультом сигнализации. Ей отозвалась женственная малолитражка. Валентина махнула сестре и спряталась в машине.
…Окруженный высотками, двор дома Маргариты жил своей жизнью: возвращались с работы те, у кого она была, приводили с собой детей, жен, мужей (у кого они были), друзей.