Читать интересную книгу Эмиль из Леннеберги - Астрид Линдгрен

– Мой, чей же еще? – ответил Эмиль. – Конь мой.

Сперва Готфрид никак не хотел этому поверить, но когда наконец понял, что Эмиль не шутит, пришел в ярость. Сколько он клянчил у отца коня, клянчил с утра до вечера, и что же ему отвечал всякий раз отец? «Ты еще маленький. Ни у одного мальчика в твоем возрасте нет коня! « И как это взрослым не надоест вечно врать! Вот вам, пожалуйста, Эмиль! Пусть папаша полюбуется собственными глазами, если они у него есть и если он только пожелает выйти и посмотреть! Но он сейчас сидит с гостями за столом и пирует, объяснил Готфрид Эмилю. Он долго будет сидеть с этими дурошлепами, которые только и знают, что есть, пить и без конца произносить какие-то речи.

– Эх, выудить бы его оттуда, – мрачно сказал Готфрид, и на глаза у него навернулись слезы.

Эмиль пожалел Готфрида и не долго думая нашел выход. Если бургомистр не может выйти к коню, то конь может войти к бургомистру – это же проще простого. Надо только въехать вверх по лестнице в прихожую, а оттуда прямехонько в столовую. Единственное, что требуется от Готфрида, – открывать двери.

Если тебе случалось когда-либо бывать на пиру, где неожиданно появляется конь, то ты знаешь, что гости так таращат на него глаза и подскакивают на месте, будто видят коня впервые в жизни. Именно так было и на пиру бургомистра. Сам бургомистр первый тому пример. Он подскочил на стуле и так поперхнулся тортом, что не мог вымолвить ни слова в свое оправдание, когда Готфрид крикнул ему:

– Ну, а теперь что ты скажешь? Вот видишь, он – мальчик, как и я, а у него уже есть конь!

В конце концов все гости обрадовались, что к ним пожаловал конь. Ведь конь – чудесное животное. Всем, всем без исключения захотелось потрепать Лукаса по холке. Эмиль сидел верхом и сиял. Так и быть, пусть гладят его коня.

Среди гостей был и старый майор. Ему не терпелось показать, как он здорово разбирается в лошадях. Майор решил пощупать заднюю ногу Лукаса – ой-ой-ой, он ведь не знал, что Лукас боится щекотки!

Бургомистр, выплюнув кусочек торта, уже успел прийти в себя и собрался было отчитать Готфрида, но как раз в этот миг майор притронулся к задней ноге Лукаса. В ту же секунду в воздухе сверкнули лошадиные копыта, задев стоявший поблизости сервировочный столик, и торт со взбитыми сливками, описав в воздухе дугу, со звучным шлепком угодил в физиономию бургомистра.

– Буль-буль, – только и произнес он.

Гости, как ни странно, загоготали, словно вовсе лишились рассудка. Одна жена бургомистра не осмелилась хохотать. Она испуганно засеменила к мужу с лопаточкой для торта. Необходимо было срочно начать раскопки на его лице и проделать хотя бы щелочки для глаз. Иначе бургомистр не увидит, как веселятся гости у него на дне рождения.

Тут Эмиль вдруг вспомнил, что ему пора возвращаться домой в Леннебергу, и поспешно выехал из дверей зала. Готфрид бросился вслед за ним. Какой толк разговаривать сейчас с папашей, если он по уши залеплен сливками? Кроме того, Готфрид был не в силах расстаться с Лукасом.

Возле калитки Готфрида ждал Эмиль, чтобы попрощаться.

– Везет же тебе! – вздохнул Готфрид и в последний раз потрепал Лукаса по холке.

– Ясное дело! – подтвердил Эмиль.

Готфрид снова вздохнул.

– Зато у нас будет фейерверк, – сказал он, словно утешая самого себя.

– Смотри!

Он показал Эмилю петарды, лежавшие наготове на столе в беседке, окруженной кустами сирени. У Эмиля екнуло сердце. Понятно, он торопился, но ведь за всю свою разнесчастную жизнь ему ни разу так и не довелось увидеть фейерверка.

– Дай одну! – попросил он. – Только посмотреть, заряжена она или нет.

Готфрид не долго думая вытащил из груды одну хлопушку.

– На вот эту, маленькую, – сказал он.

Эмиль кивнул головой и спрыгнул с коня.

– Ладно, сойдет и эта малявка. Дай спички!

И он поднес спичку… Пиф-паф! – маленькая светящаяся хлопушка взмыла ввысь. О чем говорить, она была заряжена. Петарда метнулась тудасюда и под конец шлепнулась назад на стол в общую кучу. Верно, ей было скучно летать одной. Ни Эмиль, ни Готфрид не обратили на это внимания, так как у них за спиной неожиданно раздался громкий вопль. Это бургомистр выскочил на крыльцо, желая хорошенько проучить их. На лице его уже почти совсем не было торта, и лишь усы с остатками сливок белели в октябрьском полумраке.

А на улицах Виммербю народа еще было полным-полно. Жители города смеялись, болтали, кричали и не знали, чего им ждать – радости или беды.

Вот тут-то и началось! Тут-то и грянула та самая беда, которую они в глубине души ждали с затаенным ужасом. Внезапно небосвод над садом бургомистра озарился пламенем: шипя, завертелись извергающие огонь змеи, замелькали сверкающие шары, взмыли вверх огненные фонтаны – и все это трещало, громыхало, стреляло, ухало, шипело и наводило такой ужас, что бедные жители Виммербю побледнели от страха.

– Комета! – закричали они. – На помощь! Погибаем!

В городе поднялся неслыханный крик и плач. Ведь горожане думали, что настал их последний час. Бедные люди, они с перепугу громко орали, метались и косяками падали в обморок прямо на улице. Одна лишь фру Петрель сохраняла спокойствие. С невозмутимым видом сидела она у себя на веранде и смотрела, как огненные шары колесили по небу.

– Не верю я больше в кометы, – сказала она кошке. – Спорю на что угодно, здесь опять не обошлось без Эмиля.

Фру Петрель сказала сущую правду. Ведь это Эмиль своей маленькой хлопушкой поджег всю груду заготовленных для фейерверка петард, и они разом взлетели в воздух.

А как повезло бургомистру, что он вовремя выскочил на улицу! Иначе не видать бы ему ни единой искорки своего чудесного фейерверка! Теперь же он оказался как раз в том месте, где больше всего трещало и сверкало, а он только и делал, что прыгал то туда, то сюда, когда огненные шары один за другим проносились мимо его ушей. Эмилю и Готфриду казалось, что это зрелище страшно забавляет бургомистра, так как при каждом новом прыжке он громко взвизгивал. Но когда шипящая ракета угодила ему в штанину, он, как ни странно, разозлился. А иначе с чего бы он так дико завопил и понесся с неистовым ревом по саду к бочке с водой, стоявшей возле дома, и как сумасшедший сунул туда ногу? Ведь так нельзя обращаться с ракетами. От воды они сразу гаснут – уж это-то он мог бы сообразить!

– Наконец-то я увидел фейерверк, – удовлетворенно сказал Эмиль, лежа на земле рядом с Готфридом за дровяным сараем бургомистра, куда они спрятались.

– Да, теперь ты и в самом деле увидел настоящий фейерверк, – подтвердил Готфрид.

Потом они помолчали в ожидании, когда бургомистр перестанет наконец носиться по саду, словно огромный разозленный шмель.

А когда немного погодя повозка хуторян из Каттхульта покатила домой в Леннебергу, от искрящихся хлопушек и огненных шаров на небе не осталось и следа. Над макушками елей высоко в небе сияли звезды. В лесу было темно, впереди стелилась темная дорога, а на душе у Эмиля было светло и радостно, и он пел в темноте, гарцуя на своем коне:

Погляди-ка, отец, Что за конь у меня, Что за ноги у коня, Это мой жеребец!

А его отец правил лошадью, очень довольный своим Эмилем. Правда, мальчик чуть не до смерти напугал фру Петрель и переполошил весь Виммербю своими проказами и фейерверком, но разве он не добыл даром коня? Это с лихвой искупало все его грехи. «Нет, такого мальчугана не сыщешь во всей Леннеберге. Не сидеть ему на сей раз в столярке, уж точно!» – думал отец.

Впрочем, хозяин Каттхульта был в превосходнейшем расположении духа, может быть, еще и потому, что как раз перед самым отъездом повстречал своего старого знакомого, который угостил его бутылочкой-другой доброго пива «Виммербю». Папа Эмиля не любил пиво, но уж тут никак нельзя было отказаться: пивом-то угощали даром!

Папа Эмиля молодецки щелкал кнутом, погоняя лошадей, и без устали твердил:

– Едет по дороге сам хозяин Каттхульта… сте-е-пенный че-еловек!

– Охо-хо-хо-хо, – вздохнула мама Эмиля. – Ладно еще, что ярмарка бывает не каждый день. Как все же хорошо вернуться домой!

У нее на коленях спала маленькая Ида, крепко зажав в кулачке подарок с ярмарки – фарфоровую корзиночку, полную алых фарфоровых розочек, с надписью: «На память о Виммербю».

На заднем сиденье, положив голову на руку Альфреда, спала Лина. Рука Альфреда совсем онемела, потому что голова Лины навалилась на нее всей тяжестью. Но все же, как и его хозяин, Альфред был бодр и в самом лучшем расположении духа. Обратившись к Эмилю, гарцевавшему рядом, он сказал:

– Завтра весь день буду возить навоз. Вот будет здорово!

– Завтра буду скакать на коне весь день! – сказал Эмиль. – Вот будет здорово! духа. Обратившись к Эмилю, гарцевавшему рядом, он сказал:

– Завтра весь день буду возить навоз. Вот будет здорово!

– Завтра буду скакать на коне весь день! – сказал Эмиль. – Вот будет здорово!