Впрочем, вряд ли такое случится. Тарни умчался на своей моторке с быстротой молнии.
Летом болото вокруг меня кишело бы живностью, и все вокруг было бы наполнено звуками. Жужжание насекомых, ворчание аллигаторов, всякое там чириканье, кваканье и пение… Но сейчас рептилии и амфибии зарылись в грязь и жижу под моими ногами. Все живое попряталось, как делает это всегда с приходом осенних холодов.
Ожидая Уильяма, я потоптался в воде и снова оглянулся. Может быть, ощущение чужого присутствия вызвано неупокоенными душами, которые населяют это место? В давние времена на мысе Лазаря находился перевалочный пункт, куда свозились негры, предназначенные для продажи на невольничьих рынках. Я старался не думать о сотнях и тысячах людей, которые пересекли Атлантику, но так и не попали в Саванну. Этой ночью я чувствовал многих из них: призраки бродили по болоту, ища свои навеки утраченные дома.
Я заставил себя отвлечься от мрачных мыслей и переключился на события сегодняшней ночи. Нас, холоднокровных, ледяная вода особенно бодрит. А шорох болотной травы успокоил меня и помог привести мысли в порядок.
Как я уже говорил, мне нечасто доводилось убивать людей — разве что человек действительно заслуживал смерти. Обыкновенно я быстро узнаю о мерзавцах, появившихся в городе. Если какой-нибудь серийный убийца или насильник вдруг погибает, это несказанно облегчает работу полиции. Разве не так? В общем и целом Саванна — мирный городок. Я честный налогоплательщик и думаю, что помогать полиции чем могу — мой гражданский долг. С другой стороны, если ты вампир, то приходится вести себя осторожно. Когда в окрестностях города начинают появляться трупы с двумя ранками на шее, рано или поздно эта привлекает внимание. И порождает проблему. Так что мы с Уильямом в меру сил присматриваем за порядком.
Мы — единственные вампиры, кто живет в городе постоянно, и потратили много сил, чтобы обеспечить себе комфортное существование (ладно, я потратил много сил; Уильям, кажется, не обременяет себя лишней работой, он — босс, в конце концов), и не позволили бы какому-нибудь моральному уроду нарушить наш мирный договор с обществом. Так что если приезжий кровосос заглядывает в город, мы следим, чтобы он вел себя подобающе. И если этот вампир начнет разбрасывать обескровленные трупы где попало, он будет выдворен из города — жестко и в кратчайшие сроки. Возможно, волочась на цепи следом за моим «корветом».
На этот раз, впрочем, ситуация была иной. Тот, кто разломал люк на «Алебастре», был гораздо сильнее меня. Может быть, даже сильнее Уильяма. Он убил вампира и экипаж, выкинув трех членов команды за борт и оставив на яхте одного. Не исключено, что это тело с отметинами зубов было чем-то вроде пиратской «черной метки». Почему на борту оказалось два вампира? Что они не поделили? Почему выживший решил сбежать с корабля и куда он подевался?
Вопросы, вопросы… Знает ли Уильям ответы на них? И если да — расскажет ли мне? Не факт. Говорят, информация — это оружие, а Уильям предоставляет мне ее ровно столько, сколько необходимо для выживания. Он держит меня под каблуком, используя мое невежество. В итоге я почти ничего не знаю о вампирах и о себе самом. Кто я? Что я умею? Неведомо. Возможно, он просто боится, что я брошу ему вызов, если обрету силу. Эта мысль греет мне сердце, но не слишком. Думаете, за полтора века преданной службы я пользуюсь его доверием? Как бы ни так.
В отдалении раздался шум мотора, и вскоре появился «ягуар» Уильяма. Я вылез из воды и подобрал сумку. Видимо, я слегка напоминал тварь из «Черной Лагуны»; Уильям смерил меня недовольным взглядом.
— И. ты думаешь, я пущу тебя в машину после того, как ты вывалялся в грязи? — сказал он вместо приветствия.
Несмотря на холод, верх «ягуара» был, по обыкновению, откинут. Я закинул сумку за спину и прыгнул на пассажирское сиденье.
— Завтра отправлю кого-нибудь ее отмывать.
Уильям неодобрительно покосился на меня и завел мотор. Посмотрев на водную гладь, упокоившую «Алебастр», он направил автомобиль в сторону Саванны.
— Ты что-нибудь выяснил? — спросил я.
— Сделал несколько запросов. В Ирландии произошел несчастный случай с рабочим из дока, но это, кажется, не связано с бойней на борту. Я жду дополнительной информации.
Я откинулся на спинку мягкого кожаного сиденья. Может, Уильям спросит, есть ли у меня версия событий? Или не нашел ли я чего интересного на борту? Он не спросил ни о чем. Выждав несколько минут, я сказал:
— Я осмотрел тело из шкафа. На шее следы клыков. Там однозначно поработал вампир — и не из слабеньких.
— По-моему, это очевидно. Стоило лишь глянуть на люк.
Снова молчание. Я и не ожидал, что Уильям будет непринужденно болтать после всего случившегося: ведь он потерял любимую яхту, а какой-то могущественный и враждебно настроенный вампир рыщет на его территории. Однако я не чувствовал ничего — даже гнева, который Уильям продемонстрировал в доках. Он полностью закрыл от меня свой разум, прервав сообщение крови, как мы это называем. Вампиры не читают мысли друг друга, но они, так сказать, настроены на одну волну. Как правило, я ощущал эмоции своего создателя, но если Уильям не желал, чтобы я улавливал ход его мысли и понимал чувства, ничего не мог с этим поделать.
Немного помолчав, я зашел с другой стороны.
— Итак, босс, ты чего-то недоговариваешь?
— Я сказал все, что тебе следовало знать.
— Черт возьми, Уильям! Тут где-то бродит убийца вампиров. А мы с тобой и есть вампиры, ты не забыл?
— Я узнаю, кто это сделал. И найду его. Тема закрыта.
— Держу пари, ты уже кое-что узнал. Как насчет… Уильям повернулся ко мне, показав клыки.
— У нас была тяжелая ночь. Я потерял сегодня очень много. Гораздо больше, чем тебе кажется. Поговорим об этом, когда я получу нужные сведения, но не ранее.
Я заткнулся и откинулся на спинку сиденья. Не стоит перегибать палку и провоцировать Уильяма. Остаток пути мы провели в молчании, я только позвонил Ричи и попросил перегнать мой «корвет» в гараж. Уильям остановил машину возле Бонавентуры, и я направился к кладбищу, где обычно проводил дневные часы.
— Джек, — сказал Уильям. Я обернулся. Он смотрел себе под ноги. — Будь осторожен.
Потом он уехал, раскидывая колесами «ягуара» гравий и осколки щебня.
— Спасибо, папочка, — пробурчал я под нос и пошел в сторону Бонавентуры. К дому. Кладбище располагалось сразу за складскими помещениями, часть из которых принадлежала мне. Здесь располагалось одно из моих дневных убежищ.
Бонавентура всегда поражала меня своей красотой. Статуи ангелов стоят, словно безмолвные часовые, над своими мертвыми хозяевами, и глядят в сторону моря. Дубы, обросшие бородатым мхом, чуть покачиваются на ветру, шелестя ветвями и протягивая свои узловатые корни среди могил. Помните фильм, в котором мальчик рассказывает, что он видит мертвых людей? Что ж, я их слышу. В конце концов, я один из них. Иногда ощущаю, как они шевелятся под ногами. Это те, кто не сумел обрести покой. Если вы ходите по Саванне, то ступаете по мертвецам. Погибшие на двух войнах, зачастую похороненные там, где они упали; жертвы желтой лихорадки, чьи тела сжигали, а прах развеивали по ветру, как семена одуванчиков; пираты, умершие от удара кинжалом, бандиты и разбойники всех мастей; рабы и просто невинные люди, ставшие жертвами беспокойных времен, когда жизнь не стоила ни гроша. Я чувствую их всех: прислушавшись, могу иной раз уловить их слова или эмоции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});