— Шестьдесят кило.
Я взглянула на шкалу пружинного динамометра со стандартной земной шкалой — 52 %. Прикинула в уме: 52/37 от шестидесяти плюс 900 на 37, да еще 1/9 до 1000 на 40, минус 25 — одним словом, то же, что поднять 85 килограммов на Марсе.
— Чего же ты потеешь?
— Вовсе я не потею, — он положил штангу. — Посмотрим, как ты справишься.
— Давай!
Он отошел, я присела, взялась за гриф… и передумала.
Поверьте мне на слово, дома я все время работала с 90 кило, да и здесь нагружала штангу до привычного (сравнительно) веса плюс еще понемногу каждый день. Моя цель (похоже, безнадежная) — поднимать со временем тот же вес и на Венере.
Так что я вполне осилила бы 60 кило при 0,52 % земной нормали.
Но горе той девушке, которая покажет себя сильнее мужчины… даже если это всего лишь брат. Особенно если у этого брата злокозненный характер, а вы вдруг придумали, как использовать это в своих целях. Помните, я уже говорила, что если вы кого ненавидите, то Кларк — превосходный компаньон.
Так что я отдувалась и хрюкала, стараясь сыграть получше, потом вывела гриф на грудь, начала выжимать…
— Помоги, — заверещала я.
Кларк одной рукой подтолкнул в середине грифа, и мы выжали штангу до конца.
— Держи за меня, — выдавила я сквозь зубы. Он опустил штангу на пол.
— Слушай, Кларк, ты стал ужасно сильным, — вздохнула я.
— Стараюсь.
Сработало: Кларк растаял до такой степени, какую позволяла его природа. Я предложила заняться акробатикой, если он не прочь работать внизу. Я, видите ли, не уверена, удержу ли его при 0,52 «g».
Он был не против — это давало лишний повод побыть мужественным и мускулистым. А уж он-то точно удержит меня, ведь я на 11 кг легче штанги. Когда он был поменьше и оставался на моем попечении, мы частенько этим занимались, но тогда я поднимала его — только при этом условии он помалкивал. Сейчас он с меня ростом и, бьюсь, сильнее. Мы все еще кувыркаемся немного, но внизу работаем по очереди — дома, конечно.
Но при полуторной тяжести я предпочла не рисковать. Когда он поднял меня на вытянутых руках, я перешла к следующей фазе своего плана.
— Слушай, Кларк, как ты относишься к миссис Роуйер?
Он фыркнул и издал непристойный звук.
— А в чем дело?
— Да так. Ммм… не знаю, стоит ли говорить.
— Ты что, хочешь, чтобы я оставил тебя стоять в воздухе?
— Только посмей!
— Тогда договаривай, раз начала.
— Ладно. Только подожди, я встану на ноги.
Он подождал, и я спрыгнула на пол. При повышенном тяготении главное не сколько ты весишь, а быстро ли ты падаешь. А у Кларка, если вывести его из себя, не заржавеет оставить меня в воздухе вниз головой.
— Ну так что насчет миссис Роуйер? — спросил он.
— Так, ничего особенного. Просто она считает всех марсиан швалью.
— Вот как? Ну, значит, это взаимно.
— Точно так. По ее мнению, это позор для Линии — позволять нам путешествовать первым классом… и Капитан, мол, не должен был сажать нас в одной столовой с порядочными людьми.
— Давай-ка поподробнее.
— Да тут, пожалуй, нечего рассказывать. Мы же отбросы общества. Ссыльные. Сам знаешь.
— Забавно, — процедил Кларк. — Очень забавно.
— И ее подруга, миссис Гарсиа, с нею согласна. Но, наверное, не стоит об этом говорить. Ведь у каждого есть право на собственное мнение.
Кларк не ответил, а это очень плохой признак. Вскоре он ушел, так и не сказав ни слова. Я вдруг испугалась, что выпустила джинна из бутылки, окликнула его, но он не обернулся. Слух у него в полном порядке, но временами он нарочно глохнет.
Все равно было уже поздно. Я надела сбрую для грузов, добавила себе вес до венерианского и начала пробежку на тренажере. Вскоре я была вполне готова к душу и смене белья.
Откровенно говоря, мне было наплевать, что станется с этими гарпиями, и я надеялась, что Кларк проведет все на обычном высоком уровне, а сам останется чистеньким. И даже вне подозрений. Я не сказала Кларку и половины того, что услышала.
Честное слово, до полета на «Трезубце» я не догадывалсь, что можно презирать людей за их происхождение или место жительства. Конечно, я встречала туристов с Земли, чьи манеры оставляли желать лучшего, но Па говорит, что все туристы кажутся нахальными, ведь они чужаки и не ведают местных обычаев. Я поверила, потому что Па никогда не ошибается. А профессор-землянин, которого он однажды приводил к нам обедать, был само очарование — значит, и у землян бывают хорошие манеры.
Я заметила, что пассажиры «Трезубца» чуждаются нас, но не придала этому значения. В конце концов, даже на Марсе, где нравы просты и естественны, как и на всяком фронтире, незнакомые люди не бросаются друг другу на шею. Кроме того, большинство пассажиров летело с Земли; они уже сбились в кланы и клики, а мы были вроде новых ребят в чужой школе.
Как бы то ни было, я говорила «доброе утро» всем, кого встречала в коридорах, а если мне не отвечали — списывала это на глухоту. Для многих из пассажиров уже пришла пора быть тугоухими. Во всяком случае, пассажиры мало меня трогали, меня гораздо больше привлекала дружба с офицерами корабля, особенно, с пилотами: они могли добавить к моим книжным познаниям бесценный опыт. Девушке очень трудно попасть на курсы пилотов, ей надо быть вчетверо лучше кандидата-мужчины, и здесь может помочь любая мелочь.
Мне сразу же подвернулся отличный случай: в столовой нас посадили за стол Капитана!
Это, конечно, из-за дяди Тома. Я не так спесива, чтобы не понять, что «мисс Подкейн Фрайз из Марсополиса» не много значит. (Ладно, подождите лет десять!) А вот дядя Том, хоть он и любит пинокль, все же Старший Полномочный Сенатор Республики. Наверняка, агент Линии Треугольника хорошо знал это и постарался, чтобы об этом узнал и экипаж «Трезубца».
Так или иначе, я не из тех, кто отвергает дары небес, каким бы путем они ни достались. С первых же минут я начала обрабатывать Капитана Дарлинга. Честное слово, у него такая фамилия — Бэррингтон Бэбкок Дарлинг. Интересно, не зовет ли его жена «Бэби Дарлинг»[6]?
Ясное дело, на борту у капитана нет имени: для команды он «Капитан», «Хозяин», «Шкипер», за глаза — «Старик». Но никогда его не называют по имени — он просто величественное и безличное олицетворение власти.
(Интересно, будут ли меня когда-нибудь называть за глаза Старухой? Как-то это не звучит.)
Но со мной Капитан Дарлинг не величествен и не безлик. Я вознамерилась внушить ему, что я ужасно славная соплячка, что совершенно благоговею перед ним и что я… не слишком умна. При первом знакомстве не стоит показывать мужчине, что у вас есть мозги — это сделает его неспокойным и подозрительным, вроде как Цезарь опасался «худого и голодного» вида Кассия[7]. Сперва надо перетянуть мужчину на свою сторону, а уж потом можно позволить ему — помаленьку — обнаружить у вас интеллект. Пусть думает, что ваш ум отпочковался от его собственного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});