- Товарищи офицеры, мы выполнили свое задание и доставили груз по назначению. Сейчас лодка пойдет к 5 пирсу, заправиться горючим, заправит танки для балласта нефтью и отправиться самостоятельно домой. Командиром лодки назначается капитан второго ранга Шмелев. Его помощником и штурманом будет капитан Антонов.
- Есть.
- До свидания, товарищи офицеры.
Я обнял Шмелева и опального капитана.
Мы стали по руслу реки подниматься до Барсы, что бы там встать на ремонт винта и срезать эти уже ненужные гидравлические зажимы на брюхе корабля, когда меня догнал большой катер. На палубе стояло 8 пловцов с опущенными головами. Большое черное тело лежало у их ног.
- Кто?- прокричал я.
- Капитан-лейтенант Козырев,- ответил хриплый голос.
- Остальные где?
- Остальные погибли.
На палубе молча плакала Скворцова.
- Стоп машины. Боцман отдать якорь. Спустить трап. Принять капитан-лейтенанта Козырева на корабль.
Когда тело Козырева оказалось на судне, я приказал, несмотря на стенания шкипера, разворачиваться назад, в Персидский залив. Там мы отдали последние почести храброму офицеру и похоронили по морскому обычаю в море.
Мы опять двинулись в Басру. Я пришел в свою каюту и, посидев немного, включил радиоприемник. Родной женский голос передавал последние известия.
- ... Министр иностранных дел России Козырев осудил действия Ирака по захвату Кувейта, а так же за применение иракской стороной ракетного оружия типа "Скат", против мирного населения Израиля...
Мне стало совсем противно. Я вышел из каюты и направился к каюте лейтенанта Скворцовой.
- Мария Андреевна, к вам можно,- постучался я.
- Капитан?- она глядела на меня с изумлением.
- Да, я пришел поговорить с вами.
- Проходите, товарищ капитан.
- Меня еще зовут Игорь Георьгиевич.
- Садитесь, Игорь Георьгиевич.
- Мария Андреевна, я ужу из флота. Я решил написать рапорт об увольнении.
Она кивнула головой.
- Я много врал иностранцам, своим, убеждая себя и их, что мы придерживаемся каких-то идеалов и выполняем задание родины, но сегодня я окончательно понял, идеалов нет. Мы выполняем задания, которые противоречат статусу нашей родины. Вы меня поняли?
Она опять кивнула головой.
- Я написал рапорт об увольнении и рейс домой будет последним.
Скворцова раскачивалась корпусом на койке и задумчиво смотрела на меня.
- Я пришел к вам, потому что мне не кому выложить свои сомнения,продолжал я,- я просто душей чувствую, что вы меня поймете.
Головка с аккуратной прической опустилась вниз и опять поднялась.
- Я вас очень хорошо поняла, Игорь Георьгиевич.
- Тогда я пойду. Спасибо, что выслушали меня.
- Разве разговор уже кончился? А как же я, Игорь Георьгиевич?
Я смотрел на нее и молчал.
- А что же со мной?- повторила она.
- Если бы вы, Мария Андреевна согласились, я был бы не против, что бы мы ушли с этой службы вместе.
В иллюминатор с берега ударил пронзительный грохот. Мы оба посмотрели туда, потом вскочили и побежали на мостик.
- Что там, старпом?
- Там, за Басрой мощный взрыв.
- Это, наверняка наш груз,- сказала Скворцова.- Все труды и жертвы оказались напрасны. Я согласна уволиться вместе с вами, Игорь Георьгиевич.
Война еще шла. Мы сделали обратный рейс, но уже кратчайшей дорогой через Суэцкий канал. Уже в Севастополе мой рапорт был принят и меня через два месяца уволили. Мы с Машей приехали к ее родителям в Ленинград в надежде в этом городе начать новую жизнь. Как только с квартирой все уладилось, по телевидению сообщили, что на Израиль стали падать снаряды выпущенные с территории Ирака, гигантской сверх-пушкой. Всего до конца войны на эту страну упало 48 снарядов, причинив массу разрушений и жертв среди мирных жителей. Почему американские и натовские самолеты не разбили пушку, останется загадкой для многих поколений.
Хорошо когда у тебя есть свой дом и на него никогда не упадет ни один снаряд, ни одна бомба,- это мысль не моя, это сказала Маша, моя жена.