том же... — В семье всякое случается. Вот, бывало мы с бабушкой... Она мне велит ложиться спать непременно в девять тридцать, а я читаю с фонариком под одеялом.
Нет, словоизвержение пока не прекратилось. Так что лучше пореже открывать пасть.
— У нас очень редко рождаются дети, — пожаловался дон Коломбо. — Мы — очень древняя раса. А Зебрина — последний ребёнок за несколько тысячелетий.
— Могу себе представить.
Ну конечно. Поэтому с ней и носятся, как сумасшедшая курица с больным яйцом...
— Это пройдёт, — пообещал дон Коломбо.
— Верю, — слабо улыбнулся я. — Лет, эдак, через пятьсот-семьсот. К счастью я, к этому времени, даст бог, благополучно помру. Но... — я набрался смелости. — Почему вы решили окунуть её во взрослую жизнь ПРЯМО СЕЙЧАС? Я что хочу сказать: замужество — это достаточно ответственный шаг для кого угодно. Зачем обременять этим девочку-подростка? Пусть подрастёт, научится не сжигать мужей...
— Зебрине две тысячи лет, — перебил меня дон Коломбо.
— О. Извините, что спрашиваю... Это у драконов нормальный срок взросления, или ваша дочь... отличается замедленным развитием?
— Проклятье.
— Что?
— Над нашей дочерью довлеет проклятье. Его наложили почти сразу после того, как она родилась, но мы об этом узнали гораздо позже, — он устало наклонил голову. — Это моя вина. У нас просто не было опыта в воспитании детей — ни у кого из нас. Мы считали, что затянувшаяся капризность — неотъемлемая часть взросления. Но она так и не выросла, — и дон Коломбо посмотрел на меня совершенно больными, полными застарелой боли глазами.
— Знаете, в моём мире тоже масса людей так и не вырастают, вплоть до самой старости. Инфантилов хватает везде, и это вовсе не ваша вина. Средства массовой информации, влияние сверстников...
Он посмотрел на меня так, что я осёкся.
— Всё равно спасибо за попытку, — вежливо улыбнулся дон Коломбо. — Ты добрый человек, сынок. Это большая редкость в наших краях. Поэтому к тебе и тянутся. Доброту — искреннюю доброту — не купишь ни за какое золото.
— Тогда вы должны понимать, что... мой брак с Зебриной не принёс бы ей счастья. Потому что, кроме доброты, нужна ещё и любовь. Искреннее чувство. Как у вас с доньей Карлоттой.
— Ты, конечно же, прав, — кивнул дон Коломбо. — Особенно учитывая, что проклятье именно так и снимается: Зебрина должна встретить человека, которого полюбит по-настоящему... Вот я и подумал: ты — тот самый человек.
— Но почему? — я удивлённо моргнул. — Что во мне такого особенного?
— Во-первых, ты — действительно человек.
— А, в ЭТОМ смысле. То есть, проклятие абсолютно конкретно: Зебрина должна полюбить именно человека, а не представителя... гхм, своего вида.
— К сожалению, — вздохнул дон Коломбо. — У того, кто наложил проклятье, довольно своеобразное чувство юмора.
— Понимаю, — я криво усмехнулся. — В моём мире полно сказок о том, как прекрасная девушка влюбляется в чудовище и таким образом расколдовывает его. А здесь у нас, значит, обратный случай.
И тут я заткнулся. Как-то стрёмно называть чудовищем любимую дочь очень могущественного человека.
Простите, дракона.
Так, нужно срочно поменять тему.
— Но... Почему вы решили, что она меня ПОЛЮБИТ? Ведь, я так понимаю, в расчёт идёт лишь искреннее чувство.
И тут дон Коломбо тоже улыбнулся. Процесс был постепенным, как тектонический сдвиг. И таким же устрашающим.
— Твоя репутация, сынок.
— А?..
— Ну, твои похождения на любовном фронте. Ещё в первое наше знакомство, встретив тебя в обществе Горгоны, я подумал: в этом парнишке что-то есть. А потом, узнав, что у тебя отношения одновременно и с ангелом, и с демоном... Огромное достижение. Эти ребята не часто сходятся в каком-то вопросе... Если подумать, никогда. Оба вида положили в основу выживания соперничество. А ты смог объединить их. Некоторые называют это "секс эпил". Привлекательность для противоположного пола. Они сами не понимают почему, но их к тебе тянет.
— Я бы назвал это харизмой, — пробормотал я себе под нос. — Если бы ТОЧНО не знал: такой штуки у меня нет. Во всяком случае, не было, пока я не попал сюда...
— Она тебе и не нужна, — отмахнулся дон Коломбо. — Как я уже говорил, ты — человек искренний и добрый. Возможно там, откуда ты родом, таких людей пруд пруди, но здесь, в Сан-Инферно, больше ценится деловая хватка и способность сожрать конкурента до того, как он об этом заподозрит. Тут больше пригодятся острые зубы и толстая шкура... В БУКВАЛЬНОМ смысле. Поэтому, если честно, я не думал, что ты продержишься в нашем проклятом и одновременно благословенном городе хотя бы пару дней... Но ты выжил. И даже преуспел.
— Не без вашей помощи, папа.
— А эти качества ценятся у любой расы, — отмахнулся он от моей ремарки, как от чего-то несущественного. — Вот я и подумал: приглашу-ка я тебя на ужин. Дочка в тебя влюбится, проклятье спадёт — и все будут счастливы! Наш генофонд обогатиться, Карлотта понянчит внуков, а Зебрина наконец-то займёт то место, которое должна занимать по праву рождения.
Да, всё просто зашибись. Только моя роль в этой многоходовке представляется несколько сомнительной. Что-то вроде племенного жеребца пополам с клоуном.
— Извините, что я это говорю, — осторожно начал я. — Но может быть, не надо было начинать с того, чтобы ЗАСТАВЛЯТЬ? Ведь подростки — они такие: всё делают наперекор. Из принципа.
Уж за две-то тысячи лет это можно было понять, — подумал я про себя. Но вслух не сказал. Слишком хорошо запомнились языки пламени. Брови ещё месяц отрастать будут.
— Она моя дочь, и должна меня слушаться, — непримиримо буркнул дон Коломбо.
А? Что я говорил?.. Возможно, у драконов, как у чрезвычайно древних рептилий, навыки обучения атрофировались в принципе?..
Хотя что я говорю. Разве среди обычных земных отцов мало таких, которые упираются рогом в стену и не слушают никого, кроме себя? Дон Коломбо способен признать свои ошибки хотя бы ЧАСТИЧНО.
— Дон Коломбо, — начал я. — Папа... Там, откуда я родом, есть народная мудрость: "Насильно мил не будешь". Понимаете, о чём я?
— Чем больше я буду её заставлять, тем упорнее она будет сопротивляться, — недовольно буркнул дон.
— Именно! — так и хотелось бросить вкусную косточку, чтобы