Читать интересную книгу Целестина, или Шестое чувство - Малгожата Мусерович

Она ахнуть не успела, как ее подруга была изобличена в невежестве.

- Зрелище, достойное сожаления, - язвительно объявил Дмухавец, пренебрежительно махнув в Данкину сторону рукой. - Остается предположить, что проблеск ума в твоих глазах - обманчивая видимость. Я бы на твоем месте, Филипяк, постарался хоть немножко расширить свои познания. Выражение тупого невежества никак не украшает твою хорошенькую мордашку. У меня ты сегодня получаешь "неудовлетворительно". Дело дошло до того, что нужно принимать решительные меры. По математике ты безнадежно отстала, английский завалила, химия и физика - твои, так сказать, ахиллесовы пяты. Интересно, что ты собираешься сделать, дабы выкарабкаться из этой трясины?

Данка стояла молча. Лицо ее не выражало ничего, кроме враждебного упрямства. Учитель присел на крышку соседней парты.

- Почему ты не занимаешься? - мягко спросил он, глядя на Данку из-под очков добрыми близорукими глазами.

Данка упрямо молчала.

- Ну, скажи, - уговаривал ее Дмухавец. - И не стой такая надутая, а то можно подумать, что у тебя двойной подбородок. Данка немедленно подняла голову.

- Вот это уже лучше, - одобрил Дмухавец. - Ну, а как насчет учебы? Тебе что, просто не хочется заниматься?

Данка недоверчиво посмотрела на учителя, но, подумав, подтвердила:

- Не хочется.

- И что же? Бросаем школу? - Дмухавец, скрестив руки, невозмутимо сидел на парте, покачивая ногой. - А дальше как? Замуж или работа, - разумеется, физическая? Но учти: если замуж, то за какого-нибудь балбеса. Более или менее приличные экземпляры в наше время совсем избаловались, им подавай невест с образованием.

Воцарилась тишина.

- Хм!.. - сказал Дмухавец. - А знаешь, что мне пришло в голову? Не проще ли подогнать хвосты?.. А? Сговориться с какой-нибудь старательной подружкой, чуть-чуть позаниматься, и все дела. Что ты говоришь?

- Но, собственно... - пробормотала Данка.

- Не такая уж это глупая идея, а? Что бы ты сказала, например, насчет нашей симпатичной и трудолюбивой Целестины Жак? Весьма положительная особа, хотя как раз сегодня полностью меня игнорировала. Весь урок рисовала в тетради... Минутку, что же она там нарисовала?

Склонившись над помертвевшей Цесей, Дмухавец заглянул в ее тетрадь. Увидев там в бесчисленном количестве портреты и инициалы, он осекся, улыбнулся и сообщил:

- Ан нет, кое-что она все-таки записала... Ну конечно, я же говорю: Целестина у нас - трудолюбивая пчелка. - И обратился к Цесе: - Тебе бы не хотелось помочь Дануте? Занятие, скажем прямо, неблагодарное: сия юная особа шевелить мозгами не приучена. Ну, что ты на это скажешь?

Цеся, у которой ноги стали ватными от волнения - еще немного, и все бы узнали!.. - кивнула, не в силах выдавить ни единого звука. Свернутую трубкой тетрадь она судорожно сжимала обеими руками.

- Вот и хорошо, - сказал Дмухавец и потрепал ее по плечу, как старого товарища по оружию. - Попалась наша Цеся. С сегодняшнего дня на нее ложится серьезная ответственность. Филипяк, будь добра, постарайся не очень отравлять подруге жизнь... А вот и звонок. - Учитель подошел к кафедре и собрал свои вощи. - Прощайте, молодые люди. До завтра. - И вышел.

А за ним выбежала Целестина, решившая на время перемены куда-нибудь спрятаться, чтобы этот противный Гайдук не вздумал ненароком с ней заговорить. Это ей сейчас, когда ее мыслями и сердцем завладел несравненный бородач, было совсем ни к чему.

13

В тот же день Цеся и Данка принялись за учебу. Они расположились было в комнате девочек, но оттуда их выкурили две Юлины подружки, с громким смехом объявившие, что пришли обмывать зачет по станковой графике. Это вынудило Цесю и Данку перебраться в столовую, однако там как раз накрывали к обеду и Веся вежливо, но решительно их выпроводила. На кухне мама разогревала рождественский бигос. В комнате родителей отец готовил доклад к какому-то важному симпозиуму. Дедушка в своем закутке разыгрывал в одиночку шахматную партию, избрав вариант Спасского, а в перерывах позволял себе капельку вздремнуть.

- У тебя негде заниматься, - с удовлетворением отметила Данка. - Я пошла домой.

- Ни в коем случае, - горячо запротестовала Цеся. - Я обещала Дмухавецу...

- Да брось ты, - просительно сказала Данка. - Не обязательно так уж сразу...

- Обязательно, - уперлась Целестина. - Пошли со мной, - и, потянув подружку за руку, открыла дверь, ведущую на чердак.

На лестнице, по которой девочки поднимались на башенку, пахло мышами. В самой башне было ужасно холодно, неуютно и уныло. Тем не менее Цеся не пала духом.

- Тут можно устроить премилую комнатку, - заявила она. - Ты не представляешь, на что была похожа старая кладовка, в которой у нас с Юлькой теперь спальня. Гляди. Берется система удлинителей - в тайнике под нами есть розетка, - сюда ставится электрический камин, и вот пожалуйста, отличный уголок для занятий. Данка несколько оживилась:

- Так сюда и проигрыватель можно принести?

- Конечно, ясное дело, - соблазняла ее Цеся. - И плитку - чай будем пить. Полный комфорт.

Довольные собой, девочки спустились вниз, в квартиру, где в нос им резко ударил запах пригоревшего бигоса. В связи с этим Данка, сочтя, что пищей духовной она уже насытилась, полетела домой обедать, предварительно поклявшись Цесе, что сегодня в виде исключения приготовит уроки самостоятельно.

Цеся же отправилась на кухню, где, руководимая инстинктом, выработанным давним опытом, быстро изжарила на большой сковороде яичницу с луком. И с этой сковородой и горкой тарелок поспешила в комнату.

Семейство уже сидело за столом. В воздухе ощущалась некоторая напряженность.

- Я, правда, ничего не имею против эмансипации женщин, - как раз говорил отец, с отвращением взирая на тарелку с обугленным бигосом, которую держал в руке, - твори, дорогая Иренка, работай, но только пощади мой желудок.

- Что ты, Жачек! - Мама была чрезвычайно удивлена. - Ты всегда так любил бигос!

- При одном виде такого бигоса у меня начинаются нервные судороги, - с горечью сообщил отец и отставил тарелку. - Ничего не поделаешь, поем сухого хлеба.

- Почему сухого? - спросила мама с раскаянием.

- Чтобы вам больно было на меня смотреть! - прорычал Жачек.

Цесина яичница подавила нарастающий конфликт в зачатке. Обед был съеден в атмосфере относительного благодушия. Одна Юлия сидела с отсутствующим лицом, задумчивая и грустная. Дедушка, ни на что не обращая внимания, читал за едой "Кандида" Вольтера.

Бобик, уже пятый день ожидавший появления рыжих волос на груди, пользуясь привилегиями больного, не проявлял аппетита.

А Цеся подумала, что ее аппетита хватило бы на троих.

Что-то здесь не сходилось. Ведь она была влюблена! Бородач с его пылким взглядом не шел у нее из головы. О ком же, как не о нем, она думала весь урок польского? И потом на математике? И по дороге домой? Юлия, которая влюблена в Толека, не прикоснулась к яичнице, а Цеся поела с удовольствием... Вторым тревожным симптомом было то, что при воспоминании о бородаче, сбитом с ног и барахтающемся в снегу, Целестине неудержимо хотелось смеяться. Тем паче, что с той мину когда она, вернувшись со свидания, все рассказала домашним, этот случай стал излюбленной темой дурацких шуточек и язвительных острот, так что в конце концов ее приключение из романтического воспоминания превратилось в юмореску.

Но так или иначе, бородач был неотразим.

Неотразим - двух мнений быть не могло.

Фантастически прекрасен.

Цеся уплела три толстых куска хлеба и яичницу и, к своему изумлению, обнаружила, что по-прежнему голодна и могла бы поесть этого самого пригоревшего бигоса.

И поела.

Ее несколько беспокоило, что скажут родные по поводу такого необычного аппетита, однако никто на нее не обращал внимания, поскольку мама в это время демонстрировала сидящим за столом маленькую бесформенную керамическую фигурку.

- Нет, ты только посмотри, Веся. И вы все посмотрите. Пpaвда прелесть?

- Очень миленькая, - рассеянно подтвердила тетя Веся, ковыряя вилкой бигос.

- Пять лет ребенку, а какой способный! - восхищалась мама. Работа с детьми во Дворце культуры была ее страстью. Примерно каждые две недели она открывала среди своих подопечных новый талант.

- А что это должно изображать? - спросила Цеся.

- - Как, ты не видишь? - единодушно возмутились обе художницы. - Это же кролик. В прыжке.

- По-моему, он больше смахивает на змею, - пробормотал дедушка, разглядывая фигурку через очки. - В прыжке.

- А почему оно зеленое? - без обиняков спросил отец.

- Нет, вы безнадежны! - со вздохом сказала мама. - Никакая это не змея. Это кролик. В прыжке.

- Ты что, зеленого кролика не видал? - поддержала маму Юлия. - Впрочем, возможно, малыш хотел цветом что-то выразить. Например, что кролик неотделим от красок луга.

Мама вздохнула.

- Боюсь, что нет, - робко призналась она. - Просто у нас другой глазури не было. Только зеленая. Отец умилился.