Читать интересную книгу По праву рождения - Вера Александровна Колочкова

он… Вернее… не сразу, а потом, когда домой пришла… Я всю ночь не спала, бабушка, все о нем думала! Это он, точно он… И что мне теперь делать, не знаю… Как дальше теперь жить…

Анеля говорила и говорила, захлебываясь словами и чувствуя, что так и не может объяснить по-настоящему, что с ней происходит. Не те были слова, не те! А как объяснить – не знала. Чтобы бабушка ее поняла… Лишь повторяла последнюю фразу, будто сознание зацепилось за нее, как за спасительную соломинку:

– Не знаю, как мне теперь дальше жить, не знаю… Не знаю…

– Да обыкновенно, как раньше жила! – перебила ее Маргарита Сергеевна. – Что значит – не знаю, как жить? Ну, встретила того самого, и слава богу, и хорошо… И дальше живи с этим счастьем!

– Ну что ты, теперь уже не получится так, как раньше! Теперь уже все будет по-другому… Я ведь теперь знаю, что это он… Матвей… Какое имя у него чудесное, правда? Матвей… Звучит как музыка! Слышишь, ба?

– Ну да, чудесное… А главное… редкое… – тихо вздохнула Маргарита Сергеевна. – Теперь ведь одни Матвеи кругом, Денисы да Степаны… Никто теперь своих деток Сережами да Колями не назовет.

– Это ты так шутишь, бабушка, да? Но мне вовсе сейчас не до шуток… Я всю ночь не спала, говорю же тебе!

– Ой, Анелечка, я тебя умоляю, не надо так… Не надо ничего преувеличивать и так уж до предела одухотворять. Ну встретила и встретила, и хорошо… Пусть дальше все идет своим путем…

– Да каким путем, бабушка! Каким путем! Он хотел меня проводить, а Анна Антоновна его не отпустила, представляешь? И что теперь будет? Как я его снова увидеть смогу, а? И как я теперь жить буду?

– Успокойся, моя милая, успокойся! Не надо так… Все, что тебе по судьбе положено, все придет… И вообще, не торопись с выводами и не суетись. Может, это не он вовсе, может, ты просто ошиблась?

– Да он, бабушка, он! Ты что, мне не веришь, что ли?

– Да верю, верю… Просто хочу, чтобы ты в лишнюю экзальтацию не ударилась, чтобы ночами спокойно спала. Давай-ка приди в себя, выпей какое-нибудь лекарство успокоительное. Валерьянка у вас в доме есть, надеюсь?

– Да какая еще валерьянка, бабушка… Ну что ты, в самом-то деле… Я с тобой серьезно разговариваю, а ты… Будто я маленькая!

– Не обижайся на меня, Анелечка. Я и правда рада, что ты его встретила. Правда. Я просто хочу сказать, что всему свое время, не надо его тревожными мыслями подгонять. Если он тот самый, то все равно никуда не денется, найдет тебя сам… А если не твой… Значит, не твой…

– Нет. Он тот самый. Я это совершенно точно знаю. Я спокойна, бабушка, не волнуйся за меня. Я очень спокойна, потому что я знаю, я уверена… Вот проговорила все тебе и впрямь успокоилась. Даже спать захотела…

– Ну так ложись и поспи! Так-то лучше будет!

– Да, так и сделаю… Пока, бабушка! Я потом еще тебе позвоню…

Анеля снова легла в постель, снова свернулась калачиком и заснула. А Маргарита Сергеевна так и продолжала сидеть в постели, прижимая телефон к груди. Потом прошептала тихо, с тревогой:

– Господи, помоги ей… Помоги моей внучке, господи… Что же теперь будет-то с ней, подскажи? Надо бы как-то помочь ей, но как… Не знаю… Может, Ване позвонить, посоветоваться? Или Юле? Но Юля точно ее на смех поднимет, и Ваня наверняка уже в школу на первый урок идет… Бедная моя Анелечка, что же теперь с тобой будет?

Если б она знала тогда, что будет на самом деле… Что ее страхи окажутся цветочками по сравнению с тем, что ждет ее внучку Анелю. И что Юлю ждет… И всех ждет, кто будет вовлечен в последствия этой встречи! Той самой Анелиной встречи по праву рождения…

Благополучно проспав первую пару, Анеля поехала в институт. Чувствовала себя уже легче, и птица в груди успокоилась немного, не так хлопотала крыльями. Когда проходила мимо открытой двери деканата, увидела, как оттуда выскочила секретарша Марина, окликнула ее громко:

– Никонова! Анеля! Зайди, тут тебе твою курсовую вместе с рецензией передали!

– Да, сейчас… А что, разве Анна Антоновна приезжала?

– Нет… Утром ее муж принес.

– Ну зачем же он… Я бы сама могла съездить и забрать… Зачем…

– А чего ты расстроилась, не пойму? Почему вдруг лицо несчастное? Анна Антоновна тебе такую рецензию написала – закачаешься! Никому такую хорошую рецензию не писала! Получается, ты у нас какая-то гениальная, Никонова… Будущая звезда журналистики. Забирай курсовую, звезда! Некогда мне тут с тобой…

Анеля забрала курсовую, повернулась, тихо пошла в аудиторию. Услышала, как Марина удивленно проговорила вслед:

– Даже рецензию не прочитала… Вот ведь какая, а…

Весь день потом сыпался как песок меж пальцев. Ничего не помнила, что видела, что слышала, кто о чем говорил… А еще казалось, этот песок в глаза попадал – смотрела как через слезный туман. Сидела на лекциях и не понимала, что она здесь делает, зачем… И домой шла будто сомнамбула. Даже птица в груди перестала хлопать крыльями, застыла в испуге – что теперь будет, что будет… И как все будет… И неужели вообще ничего не будет и все на этом зыбучем страдании и закончится?

* * *

– …Мам! Давай я курсовую той студентки в деканат отвезу! Ну, той, которая вчера приходила, помнишь?

Матвей смотрел на мать в ожидании, даже напрягся немного, словно просил о чем-то очень важном и почти несбыточном. Анна Антоновна вздохнула, улыбнулась и развела руками:

– Поздно, сынок… Отец утром отвез эту курсовую, я его попросила в институт по дороге на работу заехать. Опоздал ты с благими намерениями, сынок!

– Жалко… Я бы и сам…

Услышав в голосе сына нотки горестного разочарования, она переспросила насмешливо:

– И откуда у тебя вдруг такая прыть появилась? То не допросишься помощи, то вдруг такое горе, что не успел? Вчерашнее знакомство с Анелей тебе покоя не дает? Что, очень она тебе понравилась, да?

– Да, мам… Врать не буду. Понравилась.

– Но мы ж обо всем уже договорились, разве не так? Эта девушка – не твоя добыча… Скажи, ведь договорились?

– Да, договорились. Но…

– Никаких «но», Матвей! Слышать об этом не хочу! Я уж думала, ты забыл обо всем за ночь…

– Нет, мам, не забыл. Я тебе больше скажу – я думал о ней всю ночь… Об этой девушке, об Анеле… Заснуть не мог, все думал. Зацепила она меня, очень сильно зацепила. Я бы даже сказал, впервые со мной такое… Чтобы вот так… Даже объяснить не могу…

– Матвей, и не начинай даже, прошу тебя! Ну не будем же мы все по второму кругу проговаривать, правда? Оставь эту девушку в покое, она другая совсем! Не та, с которыми ты привык общаться! Забудь, слышишь?

– Да я понимаю твою тревогу, мам… Прекрасно понимаю, не дурак. Ты боишься, что я… Что я обижу ее… Понимаю…

– Вот и прекрасно, что понимаешь. Иди завтракать, сырники на столе стынут.

– Я не хочу есть, мам… Совсем не хочу…

– И сон потерял, и аппетит в придачу? И правда, не к добру это все, не к добру…

– Ну что ты смеешься, мам? Я с тобой серьезно говорю, а ты…

– И я с тобой серьезно говорю. Как хорошо, что мы оба серьезны, что понимаем друг друга, правда?

– Нет, не понимаем! То есть ты меня не хочешь понять! Я вовсе не собираюсь обижать эту девушку, я… Я просто поговорить с ней хочу… Просто поговорить, понимаешь? Просто увидеть еще раз… В глаза посмотреть… Может, я в нее влюбился, мам? Ты разве этого не допускаешь?

– Так ты во всех быстро влюбляешься, а потом быстро уходишь, как верткий карась в тину… Что я, твоих пикаперских уловок не знаю, что ли? Я даже имена твоих девушек стараюсь не запоминать, чтобы потом не расстраиваться. Сам же меня к этому приучил, заставил привыкнуть к своему легкомыслию. Ты ж как мотылек, перелетаешь от цветка к цветку… Вот я тебя теперь так и воспринимаю, что ж…

– Нет, мам, нет… С Анелей – это другое. Я всю ночь не спал и думал – это другое что-то, никогда со мной такого не было… Умер этой ночью мотылек, мам. Умер.

– Да правда ли? Свежо предание, да верится с трудом!

– Правда, мам… Мне и правда от нее ничего не надо, просто хочу еще раз ее увидеть…

– Вот-вот! Один раз увидеть, в душу девчонке запасть, а потом…

– Нет, мам… Боюсь, что все как раз наоборот – это она мне в душу запала. Дай мне ее номер телефона, а?

Анна Антоновна долго смотрела на сына и тихо удивлялась про себя, откуда вдруг что взялось… Этот просительный голос, этот взгляд грустно тревожный, эти круги под глазами… И боялась поверить, боялась ответить сама себе. И потому снова произнесла вслух насмешливо:

– Ой,