Читать интересную книгу Гляди в оба - Марина Серова

Впрочем, времени на пространные лирические размышления не было — я и так потеряла, непонятно зачем, полчаса на визит в квартиру Пташкиных и в результате совсем задурманила себе голову.

Нужно мчаться дальше. И желательно на своей машине. Вдруг придется от кого-нибудь драпать или догонять? Тут уж тихоходные таксисты с каменными рожами не помощники, а мне сегодня везет только на таких.

И правда — остановив машину, чтобы быстренько добраться до автостоянки в Заводском районе, я снова очутилась в компании сурового мужчины неопределенного возраста с лысиной на макушке и глубоко прочерченными на лбу морщинами. О черт! Куда только подевались сегодня веселые лихачи, которые по дороге успевают рассказать десяток анекдотов, отвесить приличное количество комплиментов и незаметно поднять пассажиру настроение?

— Можно включить кассету? — спросила я шофера, не выдерживая больше тяжелого молчания. — А то скучно что-то…

— Включите. Но не громко, — разрешил водитель с внешностью актера-трагика.

Я нащупала в кармане кассету, которую на время «приватизировала» у Муси, вставила ее в автомобильный магнитофон — в моей машине есть точно такой же — и сразу же узнала приятно волнующий голос Птаха…

«А теперь еще одно поздравление, — говорил Птах, — весьма необычное. Вот, зачитываю: Милая Мария, Маша! Какое счастье, что ты есть на свете и я могу тебя поздравить просто с отличной погодкой и передать песню в исполнении Филиппа Киркорова „Милая, милая, милая…“.»

Не слишком ли много для одного дня выпало на мою голову, прикрытую париком, всякой сентиментальной чепухи? Но я все равно с удовольствием продолжала слушать давний концерт по заявкам, который вел пропащий Птах. Все же определенно есть у человека талант! Да, ему бы и впрямь в Москву, там есть возможность развернуться пошире.

Впрочем, приехали, вылезай…

Выйдя из чужой, неприветливой машины, я сразу же поспешила отправиться на поиски своей, родной. Для того чтобы попасть на стоянку, нужно было обогнуть дом Леночки, возле которого я тут же приметила нечто необычное: целую сходку дворовых старушек, причем как раз у Лениного подъезда. Вообще-то здесь и вчера сидели три какие-то бабульки, которые осмотрели меня с ног до головы, когда я заходила в подъезд. Но ведь не восемь же человек сразу! Явно, что собрать вместе ротозеек со всего дома могло лишь событие экстраординарное. Труба, что ли, у кого-нибудь лопнула? Или помер кто? На всякий случай надо узнать.

Подойдя ближе к дворовому светскому обществу, я сбавила шаг и сделала вид, что кого-то жду. А сама навострила уши.

— Я говорю тебе, что его вытолкали, прямо с балкона вытолкали! Сама видела, как он с шестого этажа кубарем летел, орал дурным голосом! Я как раз оладушки на кухне пекла, а тут вижу — страсть господня!.. — громко рассказывала подружкам бабуля в светлом платочке на голове.

— Да нет же, нет! Чего зря муть несешь? — перебила ее другая, одетая в детскую кепку «Адидас» с козырьком от солнца. — Мой Васька как раз за «Примой» побежал и сам видел, как парень на дерево полез. Хотел оттудова на балкон перепрыгнуть, да вниз шандарахнулся. Это ведь Васька мой и «Скорую» вызвал, а там уж и «Скорой» никакой не нужно было…

— Да с чего бы ему сорваться? — вступила третья. — Если они все, как обезьяны, там лазят. Я сама уж сколько раз видела! Один раз даже просила кого-то Барсика моего с ветки снять… И чего повадились?

— Точно, выбросили! Я вам говорю, — стояла на своем первая активистка. — Она же надо мной живет, эта Ленка из парикмахерской, к которой все лазят, мне и лучше знать. Я уж сколько раз к ним заходила, грозила милицию вызвать. Сроду у них музыка, и шкафы на пол валят. Только я спать ложусь, а они — шарах об пол! И опять об пол! Точно говорю — выбросили его за ноги.

— Да вроде бы говорят, там утром и дома не было никого? — хитро сощурилась «адидасовская» старушка.

— А ты больше слушай, что говорят. Тебе и наговорят, — не сдавалась бойкая соседка.

Все, больше скрываться не было сил. Ведь ясно, что говорят как раз про Леночкину квартиру. Кто-то упал с балкона. Неужто?!!

— Извините, — не выдержала я и вклинилась в общий разговор. — Здесь что-то случилось, да?

Я попыталась изобразить из себя такую специальную тетеньку, какие часто встречаются в очередях — их страсть как интересуют чужие разговоры! Но, видимо, у меня получилось плоховато.

— Чего? — враждебно уставились на меня сразу несколько пар глаз. Как же, я и забыла, что нарушаю монополию на дворовые события, которые они долго еще будут со вкусом перемалывать, тем более если событие это с летальным исходом… Слово-то какое: с летальным исходом, как будто нарочно придуманное для тех, кто полетал неудачно. Неужто это ты, Птица-Птах, привыкшая парить высоко в эфире на радиоволнах? Да нет, ты бы нашел какую-нибудь другую смерть, явно не в полете.

— Я вон в том доме живу… Подружку жду… Услышала, — промямлила я в свое оправдание. Надо же, эти дворовые сплетницы в кои-то веки заставили меня смутиться.

— Да брякнулся здесь один с шестого этажа. Разбился, милок, насмерть, — наконец сказала бабуля в кепке.

— Кто? У меня здесь как раз знакомая живет! На шестом этаже!

Вот этого говорить было точно не нужно.

— Ну, еще бы! Небось девка парикмахерская! Вон как она тебя разукрасила! Вместе небось гуляете, мирным людям спать не даете, — набросилась злобная соседка. — Вот и вчера вечером: шарах дверью, и прямо по мозгам!

— Да нет, не было меня вчера…

— А вот и была, не ври! Точно была. Я еще вчера твою сумку заметила, цепочка у нее приметная. А что на голове теперь черт-те что, так у Ленки все такие чучелы ходят… И этот, что выпал, белым выкрашен был. Говорят, на радиве работал.

Вот это соседка, ай да Штирлиц! Ее в контрразведку бы, цены бы тетеньке не было. Или мне в помощницы, на крайний случай. Надо же, сумела меня узнать даже в новом обличье. Но получается, что это все же наш Птах выпал из чужого гнезда? Нет, невозможно поверить…

— На радио? Это же мой хороший знакомый, Сергей! — вскрикнула я невольно.

Но ведь правда же — я хорошо и давно знала этого человека, и не только по Леночкиным рассказам. Сколько раз я улыбалась его шуткам и включала приемник в определенное время для того только, чтобы оказаться в обществе Птаха! А познакомиться лично так и не успела.

А вдруг все-таки не он? Ведь бывает же. Пусть есть всего лишь один процент против девяноста девяти, что это кто-то другой, тоже с радиостанции. У Лены столько шальных знакомых!

— Ну, чего ты, дочка? Там вона паренек из милиции на лавочке, на той стороне дома, сидит. Место охраняет, что ли, или ждет кого… Ты бы лучше у него спросила, — сжалилась надо мной маленькая, коротко подстриженная старушка.

Благодарно ей кивнув, я печально двинулась туда, куда она махнула своей птичьей лапкой. Обогнув знакомый дом, невольно задрала наверх голову. Ух, высоко! Вот и гигантский тополь, который растет как раз напротив окон Лениной квартиры. До четвертого этажа по нему можно добраться почти свободно, до пятого — уже по не очень толстой раскидистой ветке. Но чтобы до шестого — нужно быть либо циркачом, либо сумасшедшим. Что за чудачество — лезть на верхотуру среди белого дня? Зачем? Дома утром никого не было, это точно. Птах хотел попасть в квартиру, чтобы спрятать свои богатства? Опасался в подъезде засады? Но почему я так определенно думаю, что это именно Птах? Может, еще и не он?

На лавке и впрямь сидел молодой человек, по скучающему виду которого можно было догадаться, что он здесь дежурит или кого-то ждет. Я подсела рядом и, стараясь не смотреть на кровавое пятно на асфальте, достала сигарету. Черт возьми, как предательски дрожала рука!

— Будешь? — кивнула я на пачку.

— Давай. — Молодой милиционер в штатском, на вид совсем еще мальчишка, обрадовался хоть минутному развлечению и схватил даровую «Мальборо».

— Что здесь произошло утром? Говорят, «Скорая» приезжала. Мне из окна было видно, — спросила я как бы между прочим. — Случайно не знаешь?

— Парень разбился. Да вот, совсем недавно. Обычно хоть ночью…

— Опознали?

— Сразу же. У него в кармане таких вот карточек полно было, там и телефоны всякие, и фамилия.

Молодой, зеленый милиционерик достал из кармана несколько визитных карточек, я невольно вздрогнула — они все были запачканы свежей кровью.

Черными буковками на сером фоне на четырехугольнике было написано: «Пташкин Сергей Александрович. Ведущий программ». А в уголке — знакомый, разрекламированный везде значок радио «На всех ветрах» из перекрещивающихся стрелок. Все, больше никаких сомнений. Ровные буквы на визитке как-то сами собой начали дрожать, разъезжаться в сторону.

— Родителям позвонили? — спросила я, пытаясь поскорее унять волнение.