Пациент, которого родственники привели ко мне на прием, таких безобразий себе не позволял: статус не тот. Да и не наливают уже года четыре. Аккурат с того момента, когда выяснилось, что на самом-то деле никакой он не бывший слесарь пятого разряда, давным-давно уволенный за пьянку, а обер-полицмейстер. Граф Шувалов. По крайней мере он сам так утверждал, а кто сомневался, удостаивался сиятельнейшего пенделя, чтоб знал, холоп, свое место.
Супруге титул графини где-то в глубине души льстил, но от вечерней чарки с тех пор граф был отлучен окончательно и бесповоротно. Дочери тоже были не против быть юными графинями. Немного обиделась сестра – ее граф почему-то упорно звал Дунькой. То ключницей, то девкой горничной – по настроению. Да и племяннику роль конюха в глубине души претила. Но разве ж на всех титулов напасешься!
Проблем граф никому не создавал: явиться ко двору не спешил, графиню не обижал, ключницы не домогался, конюха не гонял. Мог, правда, дать в глаз соседу-якобинцу с верхнего этажа или поцапаться на почве классовой ненависти с соседкой-пролетаркой из квартиры напротив – так ведь за дело! На прием ходили все вместе, чтобы глава семейства не обиделся, не потерялся в городе и случайно не пошел войной на какую-нибудь Турцию.
Вот и в этот раз они пришли все вместе, даже конюха с собой прихватили. Граф был в радужном настроении, чего нельзя было сказать об остальных. Надо было выяснить, что их так расстроило.
– Здравствуйте, ваше сиятельство!
– Здравствуйте, здравствуйте, доктор!
– Как поживаете?
– Прекрасно, вашими молитвами.
– И лекарствами, должен заметить, тоже.
– Не надумали еще поступить ко мне на службу? Платить буду по-царски!
– Заманчивое предложение. Вот еще разок-другой всплакну над своей зарплатой – и, пожалуй, соглашусь.
– Соглашайтесь, доктор! Денег у меня куры не клюют, а намедни я вообще сказочно разбогател!
– Это как же вам удалось? Государь жалованье прибавил или Остзейский край доход принес?
– Только между нами. – Он наклонился поближе: – У меня под полом вчера турки султанское золото прятали. Аккурат в подвале. Весь день носили, басурмане. А я, не будь дурак, подслушал, чего это они там возню затеяли. Ну, думаю, свезло тебе, Шувалов! Как только все стихло, взял я кирку…
– Кирка-то откуда в доме взялась? – удивился я. – Топор – это еще куда ни шло, это у нас национальное, но кирка?
– Да племянник не успел обратно на стройку унести! – вмешалась графиня. – Он ведь на кухне линолеум снял, да как давай в бетон вгрызаться! Только щебень в разные стороны! Насилу успели перехватить, успокоить – мол, не графское это дело, шурфы-то в полу бить. В подвал уже можно одним глазком через дыру заглядывать.
– Не графское-то оно не графское, но ведь от вас никакой помощи! – возразил его сиятельство. – И конюх, как на грех, где-то шлялся.
– Я не шлялся, я на работу ходил, – возразил конюх, он же племянник.
– Цыц! Молчать, пока зубы торчать! На работе ты у графа, то есть у моего сиятельства, а все прочее – шабашка и халтура! Доктор. – Он повернулся ко мне. – А может, вы подсобите? Пять… Нет, десять процентов ваши! В соболях ходить будете!
– Искушаете вы меня, ваше сиятельство! Давайте-ка вот как порешим: сделаю я вам новые назначения, с учетом внезапно объявившихся турок в подвале и свалившегося на вашу голову богатства, а вы попьете лекарства, наберетесь сил, отдохнете. А там видно будет.
Сами больше за кирку не беритесь, светский бомонд вас не поймет, поползут нехорошие слухи и смешки. Золото пусть себе лежит, целее будет. А если турки все же полезут забирать клад обратно, оставлю графине телефончик нашего врачебного мобильного драгунского подразделения. Приедут, помогут.
Об избытке темной энергии и недостатке сексуальных снов
Психиатрия – не самая легкая врачебная специальность. Особенно это начинаешь понимать к концу рабочей недели, когда простое человеческое общение мнится совсем не роскошью, а тяжкой повинностью, и хочется несколько часов просто побыть в покое. И все же когда-нибудь, когда (настанет ли этот день?) я отойду от врачебных дел, мне будет сильно не хватать этой работы. Ну где еще, скажите, можно поговорить с человеком не о фатальной дивергенции цен и зарплаты, не о политике и не о том, что к собеседнику, видите ли, мироздание не тем ракурсом повернулось, да еще и без памперса? Только в этих стенах. Про мировой заговор и тотальный шпионаж? Пожалуйста. Про космические крейсера на околоземном рейде, с которых ихние матросы бегают на Землю в самоволки и ведут себя по-хамски? Да сколько угодно! И про магию. И про порчу. И еще про что угодно, скучно не будет, можете быть уверены.
Вот и мне не дали успеть соскучиться по яркой симптоматике: на прием пришла Гуля. Вообще она в диспансере редкий гость: сама на прием не ходит, сидит дома до последнего, пока окончательно не затерроризирует родню очередными попытками вызвать инкуба для утех и игрищ сексуальных. Инкубы, видимо, в курсе, поэтому сидят смирно, здоровьем не рискуют и в первую попавшуюся пентаграмму голышом не скачут. В итоге вместо инфернального любовника являются трое из барбухайки и предлагают вместо секса заняться госпитализацией. Отказать таким мужчинам выше Гулиных сил, и в больницу она едет беспрекословно. После выписки, правда, за лекарствами не приходит, и раз в полтора– два года история повторяется. А тут – пришла сама:
– Здравствуйте, доктор.
– Здравствуй, Гуля. Что стряслось?
– Баланс у меня нарушился.
– Кислотно-щелочной?
– Если бы! Энергетический!
– Это каким таким образом?
– Ну вы в курсе, что есть энергия темная и энергия светлая? Так вот, чтобы набрать темную, надо покрутиться на левой пятке против часовой стрелки, а чтобы светлую – на правой и по часовой. Так вот темную я набрала, а правую ногу подвернула, она у меня болела, и крутиться на ней я не могла.
– Тебе избыток темной энергии как-то мешает?
– Конечно! Я теперь в невидимый мир попасть не могу!
– А раньше могла?
– Ну конечно! Вообще, их много, всяких миров. Но мне открыты только видимый – ну наш то есть – и невидимый. А теперь и невидимый закрылся, и я чувствую себя инвалидом каким-то.
– Так подожди, пока нога заживет.
– Так меня эта темная энергия так распирает, что аж кричать хочется! Мысли то путаются, то вообще останавливаются – и затык, ни о чем подумать не можешь. Теперь эта энергия еще и бубнить что-то в голове начала. Раньше можно было ее на инкуба сбросить – ну подробностей я не буду рассказывать, сплошная порнография. Так они, гады, попрятались!
– Наверное, зализывают раны.
– Да нет, просто сволочи.
– А таблетки ты по-прежнему не пьешь…
– А зачем? Меня ваши и так лечат.
– Кто это – наши?
– Так санитары же!
– Ну-ка, ну-ка, и как же это они тебя лечат?
– Да каждую ночь сажают с собой на ракету, и мы летаем над городом, пока я не засыпаю. Нет, я не против, мужчины они красивые, но ведь, кроме полетов, от них ничего не допросишься, да и укачивает немного.
– Интересный способ, надо при случае расспросить их поподробнее. И что, прямо каждую ночь?
– Почти каждую. И сны потом снятся цветочные. Все какие-то оранжереи, цветы, цветы… Тьфу!
– Так что тебе не нравится? Красота же, наверное!
– Доктор, посмотрите на меня! Я что, по-вашему, маньяк-ботаник?! Мне что, интересно то, как они промеж собой шепчутся, у кого пестик кудрявее или тычинка шустрее? Я пришла попросить… нет, потребовать! Дайте нормальных сексуальных снов! Или я за себя не ручаюсь. Сама пойду к инкубам, и они у меня попляшут!
– Гуля, держи себя в руках! – Воображение рисовало толпы перепуганных насмерть инкубов, шустро улепетывающих от разъяренной девицы, твердо вознамерившейся стравить избыток темной энергии. – Нельзя тебе в таком приподнятом настроении в другие миры соваться! Давай-ка сделаем вот что. Полежи немного в отделении, отдохни, ногу подлечи. Я думаю, там найдут способ справиться с твоей бедой.
– А снов? Снов сексуальных мне дадут?
– Дадут, не сомневайся. Если забудут, скажешь, что Максим Иванович просил выделить тебе особых снотворных, они сами знают из какой баночки.
– Тогда ладно. Пишите направление.
Швабротерапия
Однажды, много лет назад, со мной поделились очень занятной, неординарной и довольно брутальной методикой лечения последствий сотрясения головного мозга. Ее автор, бывший боксер, решил завязать с большим спортом и увлекся мануальной терапией. Клиентура, особенно женская ее часть, была в восторге: какой мужчина! Как сгребет, как заломает, как хрустнет чем-нибудь в позвоночнике, как свернет шею набок – и все, и многократный оргазм обеспечен. От удивления, как еще жива осталась… Впрочем, я отвлекся. Что до сотрясений, у него была своя четкая, как хук слева, теория. Надо всего-то было выяснить, откуда прилетело по голове и в какую сторону стронулись мозги, а потом обеспечить противоудар. Бац – и все встало на место. Все гениальное просто!