Командир 161-го стрелкового полка С. И. Серебров приказал огня не открывать до особого сигнала.
В штабе армии Крылов, заметно волнуясь, отсчитывал минуты, отмечая движение врага по карте. Каково же было состояние бойцов, видевших перед собой не значки на карте, а лавину танков, а за ней густые цепи, он мог легко представить. Но выдержали, не дрогнули, и только когда танки приблизились к траншеям на 200–250 метров, прозвучала команда: «Огонь!»
Огонь открыла полевая артиллерия. Точно по заранее, пристрелянным участкам легли снаряды береговых батарей.
Из восточного сектора в это время начал свое движение бронепоезд.
На столе у Крылова, у начальника штаба армии Шишенина, у командарма ожили карты взаимодействия всей структуры обороны. Огонь береговых батарей, огонь прямой наводкой слились в массированный артиллерийский, налет. Черным дымом от горящих танков заволокло поля. Пулеметчики в это время вели отсечный огонь по пехоте. Пехота залегла.
Дистанция между танками противника и чапаевцами сократилась. Отключились из системы огня береговые батареи. В бой вступили истребители танков. Из ячеек, отрытых впереди траншей, они метали бутылки с горючей смесью и гранаты.
Но шестьдесят танков против узкой полосы обороны — огромная сила. Тридцать с лишним танков прорвались к траншеям. И для пехоты они были большой и опасной силой. Обогнув станцию Карповка, где располагался опорный пункт обороны, они устремились в тыл чапаевцам.
В этой обстановке против них могла действовать только полевая артиллерия. По ним вела огонь батарея Карповки.
От беспокоящего огня танки отошли в лощину между Карповкой и Выгодой. Видимо, командир танков пытался сориентироваться, куда наносить удар, и вызывал пехоту.
Но румынская пехота была плотно прижата к земле. В лощину обрушились тяжелые снаряды береговых батарей. Танки развернулись и двинулись на Карповку, в это время из лесочка открыли беглый огонь зенитчики.
Береговым батареям пришлось опять отключиться, чтобы не поразить своих.
Огня зенитного дивизиона, чтобы разжать этот бронированный кулак, было явно мало, более того, танки могли его смять. В это время по железной дороге к Карповке подошел бронепоезд, открывший огонь на оба борга. Танки попятились и вдруг, развернувшись, полным ходом пошли назад. Но едва они миновали траншем, как на штурмовку вышли истребители.
Во второй половине дня в кабинете командующего собрались Шишенин, Крылов, член Военного совета Воронин.
Наконец раздался зуммер телефона. Докладывал комдив 95-й Василий Фролович Воробьев.
Софронов выслушал доклад, положил на рычаги телефонную трубку и обвел веселым взглядом присутствующих.
— Все атаки двух пехотных дивизий и механизированной бригады отбиты, товарищи! Фролович говорит, что такого еще не видывал... Танки до сих пор горят, и все поле в дыму. Воробьев лично насчитал двадцать пять сожженных и подбитых танков. Потери противника в живой силе огромны... Поздравление чапаевцам надо объявить официальное, от имени Военного совета! И вас, Николай Иванович, поздравляю... Сектора обороны начали действовать...
Позднее из трофейных документов стало известно, что 7-я и 3-я румынские дивизии потеряли половину своего состава, на поле боя осталось до сорока танков... Из шестидесяти...
В те дни второй декады августа не было затишья и в других секторах. Бой у станции Выгода знаменателен тем, что здесь была испытана на прочность выстроенная по секторам оборона...
В ночь на 21 августа Шишенин срочно вызвал к себе Крылова. Выглядел Шишенин усталым и обеспокоенным.
— Николай Иванович! — объявил он. — Все бразды правления по штабу армии берите в свои руки. На сегодняшний день никто не может сделать это лучше вас...
.Оставьте за собой и оперативный отдел. Дать вам в помощники сегодня некого... Мне предстоит формировать другой штаб...
В армии, да еще во фронтовой обстановке, не положено задавать вышестоящему начальнику вопросов, если вышестоящий начальник не торопится с разъяснениями.
Видимо, Шишенин заметил обескураженный вид Крылова. Он разъяснил:
— Из Одессы я не ухожу. Ставка создает Одесский оборонительный район, подчиняет его Черноморскому флоту... И это понятно, без флота наша сухопутная армия была бы обречена. Командующим районом назначен контр-адмирал Жуков, мне предложено возглавить штаб оборонительного района...
* * *
Очень трудно, а порой и невозможно провести разграничение в деятельности командующего армией и его начальника штаба. В обороне Одессы выявить роль личности того или иного из ее участников в высшем эшелоне еще труднее из-за сложности в организации управления всеми боевыми действиями через командование оборонительным районом, отвечавшим за действия Приморской армии на суше и поддержку ее действий флотом.
В Одессе счастливо сложился высший командный состав.
О Георгии Павловиче Софронове говорилось выше. Это был командарм, к которому с величайшим уважением относились и командиры, и рядовые бойцы, и знали его все, ибо он успевал побывать не только на КП дивизий и полков, но и в ротах. Любил и умел построить задушевную беседу с бойцами, отведать из солдатского котелка, чтобы лично удостовериться, как кормят солдата. Это был характер ровный и устойчивый, он умел и потребовать, и успокоить.
Именно его спокойствие и воспитанность помогли сразу же нормализовать отношения с командованием Одесского оборонительного района, хотя такого рода структурные преобразования в разгаре боевых действий в иных случаях создавали кризис во взаимоотношениях.
Обладал Софронов для командующего и еще одним неоценимым свойством. Он умел выслушать подчиненного и принять его совет, никогда не впадая в амбицию, чем в первые месяцы войны, к сожалению, иные старшие командиры не могли похвалиться.
Помогало ему и давнее знание Одессы, особенностей ее быта и нрава одесситов.
Он был душой обороны, ни разу в самые трудные дни не проявил слабости, поэтому вполне объяснимо, что он очень тяжело воспринял директиву Ставки в октябрьские дни об эвакуации Одессы. Можно сказать, что воспринял ее трагически, хотя ему, как и всему высшему командному составу Приморской армии, было известно о взятии Перекопа немцами и о нависшей в связи с этим угрозе для Крыма.
Можно понять и обиду командарма, чья армия под натиском превосходящих сил противника, в окружении выстояла, а те силы, которые в Одессе считали главными, почти без сопротивления сдали Перекоп.
Выше уже говорилось о Г. Д. Шишенине. Звание генерал-майора он получил еще до войны, некоторое время возглавлял штаб Московского военного округа, до назначения в Одессу около трех недель был начальником штаба Южного фронта. Это был образованный, высокой культуры, вдумчивый человек. Он в совершенстве знал штабную работу, было чему у него научиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});