Читать интересную книгу Россия. История успеха. Перед потопом - Александр Горянин

8. Наше пространство как историческая удача

Те, кто говорит о «суровых и экстремальных» просторах России, забывают, что на тех миллионах квадратных километров, которые действительно заслужили такую характеристику, живет лишь незначительная часть российского населения. Подавляющее же большинство наших соотечественников обитает в благоприятных или умеренно благоприятных заселенных зонах. В середине 80-х гг. была сделана попытка оконтурить эти зоны для всего СССР. В границах РСФСР группа исследователей отвела на долю этих зон около 45 % всей территории[37].

Если же опираться не на физиолого-климатические критерии, а на картину реального расселения людей по стране, то выясняется, что 93 % обитателей России живут на еще меньшем пространстве (назовем его «удобным пространством»), которое занимает только 29 % территории России[38], или 4 млн 952 тыс. км2. Всего-то. Столько вместе занимают, по алфавиту, Австрия, Болгария, Великобритания, Венгрия, Германия, Греция, Дания, Ирландия, Испания, Италия, Норвегия, Польша, Португалия, Румыния, Украина, Финляндия, Франция, Швейцария, Швеция. Плотность населения на этом «удобном пространстве» равна у нас 27 чел./км2. Очень хорошая цифра – хотя и несколько выше, чем в Швеции (там 22 чел./км2), сравнения с которой для нас по многим причинам вполне уместны.

10 млн человек, которые не вошли в число жителей «удобного пространства», – обитатели так называемых северных и приравненных к ним местностей. Как ни малолюден этот наш Север (0,9 чел. /км2), северные территории Канады несоизмеримо малолюднее и заселены почти исключительно индейцами и эскимосами. А вот американский штат Аляска как по плотности населения (0,42 чел./км2; чуть выше, чем в Магаданской области), так и по скромной доле коренных жителей гораздо ближе к большинству российских «северов».

Обитатели наших суровых местностей – это 7 % населения страны. Отчасти это коренные жители (например, Якутии); отчасти – люди, связанные с добычей ресурсов, поскольку наиболее ценные природные богатства у нас приурочены преимущественно к наименее гостеприимным частям страны. То, что ныне подобные места небезлюдны, – в большой мере наследие ГУЛАГа, «заселившего» долину Колымы и Магадан, Охотск и Северный Сахалин, Комсомольск-на-Амуре и Советскую Гавань, Братск и Тайшет, Усть-Кут и Тынду, Норильск и Талнах, Игарку и Дудинку, Ивдель и Красновишерск, Салехард и Воркуту, Котлас и Ухту, Инту и Печору, Краснотурьинск и Северодвинск. И почти весь Кольский полуостров. Но надо ясно понимать, что почти во всех перечисленных местах население, пусть менее многочисленное, появилось бы в любом случае, как появился на северном берегу канадского озера Атабаска город Ураниум-Сити. Природные кладовые не остались бы без внимания при любом строе.

Один самобытный мыслитель уверяет, что величайшие в мире богатства достались нам не случайно, что они – Божье воздаяние за величайшие муки, перенесенные Россией, а далеко упрятаны они затем, чтобы такое благоволение к нашей стране не слишком бросалось в глаза завистливым соседям по планете. На мой взгляд, считать себя величайшими страдальцами в истории – разновидность мании величия. Но и опровергнуть идею о воздаянии невозможно, как всякий вопрос веры, а не резона и логики.

Как бы то ни было, причитания по поводу слишком большой страны напоминают жалобы на слишком большой дом, полный всякого добра. Дескать, убирать его сложно, да по лестницам за день набегаешься – поясница заболит. А добра хоть и много, но все в дальних чуланах, на чердаке и в погребе – ужас, как неудобно.

9. Цена не была чрезмерной

Почему в Европе – да и повсюду, где население достигало достаточной плотности, – и в древности, и в Средние века, и в Новое время не стихали войны? Изучив сотни войн, знаменитый русско-американский социолог Питирим Сорокин в своей книге «Голод как фактор» еще в 1922 г. показал, что, «какие бы ярлыки ни наклеивались на мотивы войны», в конечном счете они ведутся за выживание, за пищевые ресурсы. Исключения, вроде сугубо династических войн, на этом фоне редки.

Очень часто путь к выживанию – простое сокращение числа едоков. Вершина Возрождения – это войны Чезаре Борджиа. Всего один эпизод: по его приказу 7 тыс. жителей города Капуи было перебито прямо на улицах. Английская «королева-девственница» Елизавета I казнила 89 тыс. своих подданных – и это тоже был способ борьбы с перенаселением. За время Тридцатилетней войны Германия практически обезлюдела, кромвелевская расправа над Ирландией стоила жизни большинству ирландцев. Не менее ужасными были зверства испанцев в Нидерландах, шведов в Польше. В Вандее храбрые революционеры уничтожили от 400 тыс. до 1 млн человек. И так далее. (Правда, в кино все эти события выглядят очень романтично.)

Едва достигалась предельная (для местного уровня развития и использования природных ресурсов) плотность населения, какой-то регулятор снижал ее. Как ни кощунственно это звучит, но в очередной раз, избавившись – благодаря войне, гражданской смуте или эпидемии – от части своего населения, Европа совершала хозяйственный, технологический и культурный рывок. Возникал рынок рабочей силы, она дорожала, а это поощряло новшества и изобретения, потребление на душу населения росло. Лишь у ростовщиков и арендодателей благосостояние временно снижалось.

Но даже развивая производительные силы и торговлю, Европа прибавляла «в весе» крайне медленно, на грани своей вместимости. Со времен римского императора Августа, когда в нынешней Западной Европе жило примерно 26 млн человек, и до конца XV столетия, т. е. за 1500 лет, ее население едва удвоилось.

Между Иваном Калитой и Петром Первым на большей части территории исторической России пределы вместимости достигнуты еще не были. По расчетам демографа и статистика В. И. Покровского, в конце XV в. во всей тогдашней России (тогда же появилось и слово «Россия») жило чуть больше 2 млн человек, вшестеро меньше, чем во Франции. На протяжении веков почти не отмечено земельных конфликтов во Владимиро-Суздальской и Московской Руси. Углубленно изучавший этот вопрос А. Д. Горский[39] пишет о сохранявшемся там «земельном просторе». Гармония со «вмещающим ландшафтом» способствовала другим видам гармонии.

А как обстояло дело с пределами вместимости в более поздние времена? Перед этносом с такими возможностями территориального расширения, как русский, проблема перенаселения вставала во весь рост редко, хотя исследование под этим углом зрения, например, предпосылок Смутного времени, кажется, еще не предпринималось.

Из своего относительно безопасного, но достаточно изолированного усилиями природы и соседей укрытия России было необходимо выходить к морям и ресурсам, и эта задача была за несколько веков блестяще выполнена.

Общий итог российской экспансии (слово Б. Н. Миронову) «оказался положительным не только для властной русской элиты, но для всего Российского государства и большинства входивших в его состав народов. Если даже допустить, что на начальных этапах исторического развития природа обделила Россию ресурсами или не была к ней достаточно щедрой, то этот недостаток был с лихвой компенсирован в ходе ее территориального расширения, которое превратило Россию в мощную державу, богатую природными ресурсами. … Цена, которую заплатили русские за свою территориальную экспансию, не была чрезмерной. В конечном счете от российской экспансии выиграло и большинство народов, входивших в состав империи, в том числе те, которые потом вышли из нее… Под крышей России многие народы создали свою письменность, интеллигенцию, высокое искусство, государственность со значительно меньшими издержками, чем они могли [или не могли. – А. Г.] это сделать вне России».

Часть вторая

Сквозь тернии

Глава четвертая

Муки и радости

1. Ордынское иго

Первой национальной катастрофой в истории Руси стало нашествие Батыя (1237–1241) и длительное ордынское иго. Многие города, чьи названия известны из летописей, исчезли, и об их былом местонахождении спорят археологи. О масштабах регресса говорит хотя бы то, что надолго исчезают сложные ремесла, на многие десятилетия прекращается каменное строительство. Русь платила завоевателям дань («выход»). Они не держали на Руси гарнизонов, но предпринимали карательные походы против строптивых князей.

Ордынское иго иногда по старинке называют «татарским» или «татаро-монгольским», хотя булгары, предки современных татар, были первыми жертвами Орды Чингисхана. Вот цитата из историка XIV века: «Они [монгольские царевичи] сошлись все вместе в землях булгар. От множества их войск земля стонала и гудела, и даже дикие звери столбенели от шума их полчищ. Прежде всего они захватили штурмом город Булгар, который на весь мир славился крепостью своих стен и обилием запасов; и как предостережение другим они убили жителей или увели их в плен» («Чингисхан. История завоевателя мира, записанная Ала-ад-Дином Ата-Меликом Джувейни». – Москва, 2004. С. 185).