Читать интересную книгу Эль Дьябло - Георгий Зотов

– Это вообще-то Шекспир сказал.

– Шекспир? Что-то такое я слышала. Кажется, он живёт в Сказочном квартале или районе Средневековья. Да-да. Прекрасные пьесы – вроде «Ромео и Джульетта». Очень романтично, особенно когда Монтекки и Капулетти мирятся, и всё заканчивается грандиозной оргией, там ещё прекрасную Джульетту в позе double penetration…

(Приступ жёсткого сухого кашля.)

– Прекрати.

– Хорошо.

– Извини. Вот уж не думал, что…

– (ласково) Не извиняйся, мне похуй. Пора идти… Нам предстоит исключительно тяжёлый день. А ещё возвращаться сквозь Сказочный квартал, через школы с целой ордой голодных клетчатых… И кто знает, что там опять выкинет осатаневшая идиотка Алиса. Давай поторопимся, иначе Великая Праматерь будет сильно разочарована.

…Они уходят вдаль – режиссёр фокусирует их силуэты при свете луны: уверенно шагающая девица и плетущаяся за ней, спотыкающаяся на каждом шагу дылда на каблучищах. Зритель, напряжённо запустив руку в ведёрко с воздушной кукурузой, ожидает появления фигуры наблюдателя, но ничего подобного. Мужчина и девушка исчезают во тьме, камера отдаляется, взяв целиком панораму квартала любительского порно. За кадром транслируется напряжённая, зловещая музыка, – зритель, жуя попкорн, в нетерпении вцепляется в подлокотники кресла.

Ко всеобщему разочарованию, как и в прошлый раз, экран просто темнеет.

Глава 9

El Diablo

(Лима, Баррио де Чино, 21 октября 1931 года)

…Нельзя сказать, что Тереза сама не боится. Откровенно говоря, её просто трясёт. Всего неделя, как на площадях появились эти ужаснейшие (спаси Господь!) чучела, о содержимом чрева которых шепчутся на каждом углу в Городе Королей, а половину прохожих вечерами словно ветром сдуло. И какая после этого торговля? Слёзы одни. Исчезли щедрые подгулявшие господа, сидят по домам чужие мужья, не лезут за пазуху жадными руками копившие денежку все летние каникулы гимназисты. Подумать только, чего опасаются клиенты? Художник собирает свои страшные картины из тел девушек, а вовсе не мужчин… Но нет, первым делом испугались именно сеньоры. Гуляй теперь в сумерках сколько хочешь, расточай призывные улыбки… Без толку! Тереза – девушка деловая, она не просто так на бульваре стоит, а работает. Час любви – два соля, ночь – пять солей, и Иисус свидетель – она отрабатывает свои деньги до последнего сентаво. Как, например, грешат её ближайшие подружки? Лежат, в потолок смотрят и думают: скорее бы гость завершил процесс, чтобы можно было встать, отряхнуться и снова выйти на бульвар. Тереза же по улице гуляет полтора года и всегда в постели трудится с огоньком – стонет, кричит, кусается, спину царапает, недаром в детстве актрисой хотела стать. Она во время плотского соития почти ничего не чувствует, кроме боли, – но сеньоры-то как раз довольны, платят ей зачастую вдвое больше оговорённого. С каждого клиента Тереза кропотливо откладывает малую толику монет на чёрный день, ибо давно знает: век таких девушек недолог. Закончишь либо торговкой осьминогами у пристани, либо умрёшь, как метиска Анна-Мария. Бедняжке сифилис проел лицо – бросилась вчера с причала в воду.

Ночь. Как мрачно вокруг. А ей нужно работать.

Она выругалась и тут же испуганно прикрыла ладонью рот. Прости Иисус, ты же всё слышишь и видишь… Как и саму Терезу – семнадцатилетнюю девчонку-кечуа, немножко пухленькую, со смуглой кожей, миловидным, нежным полудетским личиком, одетую в белое, самолично сшитое ею платье. Иисус сладчайший, а пошли сегодня богатого клиента? Понятно, что не твоё это дело, но Терезе хочется кушать каждый день, не залезая в заначку. Проклятые полицейские, чем только они занимаются? Уже давно поймали бы чёртового Художника и дали шанс честной девушке подцепить мужчину.

Мимо, шатаясь, прошёл старенький полупьяный китаец.

– Сеньор, пожалуйста, немного любви! – воскликнула Тереза, схватив его за рукав, но тот лишь молча высвободился и поковылял дальше. Боже мой, ну что за времена настали? Любовь гроша ломаного не стоит. Неужели опять придётся лечь спать голодной? А, вон гуляют два франта – весёлые, нарядные… Может, с ними повезёт?

Соблазнительно улыбаясь, она скользнула под свет красного китайского фонарика:

– Нужна компания, сеньоры? Вы не разочаруетесь.

Прохожие остановились, окинули её взором. Надо же, совсем молоденькие, чуть старше её, ещё мальчишки – у таких обычно в карманах солей водится немного. Если только это не маменькины сынки, тратящие сэкономленные на завтраках деньги на шлюх, – Терезу посещали и такие. Один незнакомец – с бледным лицом и воспалёнными глазами – подошёл к ней, по-хозяйски взял двумя пальцами за подбородок. Белая кожа, не тронутая солнцем, – из потомков испанских конкистадоров, а это богачи. Надо же, наконец-то ей подфартило.

– И что ты умеешь делать? – небрежно спросил барчук.

– За пять солей – буквально всё, сеньоры, – выпалила Тереза. – Наизнанку вывернусь.

Бледный обернулся к товарищу, чьё лицо было замотано платком. Однако тот, не говоря ни слова, презрительно качнул головой. Усмехнувшись, мальчик убрал руку.

– Амиго сегодня не в настроении. Прости, красотка, возможно, в другой раз.

Подождав, пока оба заморыша отойдут на приличное расстояние, девушка выплюнула им вслед душевную порцию отборных индейских ругательств. Что ж, похоже, это знак. Сегодня она ограничится на ужин початком кукурузы с кусочком сыра. Пора домой.

Подобрав подол платья, Тереза запрыгала через лужи.

Её каморка находилась поблизости – пройти целиком весь квартал, всего четверть часа. Собственно, туда она и приводила сеньоров: в комнате из мебели одна кровать, а другого и не надо. Мыться можно в море, благо пляж – рукой подать. Вот уже виднеется и гостиница, хотя честнее было бы назвать это место «притоном». Зазевавшись, Тереза вступила в грязь и разразилась руганью, рассматривая при свете фонаря туфлю.

Она успела увидеть, как спереди (то бишь сзади неё) выросла огромная тень.

Девушку схватили за горло – одной рукой, другая втискивала в рот плотную тряпку. «Не вдыхай!» – теряя рассудок от ужаса, приказала себе Тереза и отчаянно забилась, стараясь вырваться из объятий незнакомца. Пару раз, кажется, она весьма удачно лягнула его каблуком по ноге, но тот никак не отреагировал, вообще не сдвинулся с места, словно ему и не больно. Тереза подпрыгивала, извивалась словно змея… В глазах сделалось темно. Пальцы нападающего стальными тисками сжимали шею. Повинуясь инстинкту, она раскрыла губы – и судорожно вдохнула. Тело и разум обрушились в глубину тьмы.

…Тереза пришла в себя значительно позже. Спустя какое время – она точно не знала. Первым же делом девушка жутчайше завизжала, но её без лишних слов больно ткнули под рёбра локтем. Тереза не могла понять, где находится: она широко раскрыла глаза, однако ничего не видела. Протянув руку, пленница ощутила под ладонью что-то мокрое. Кажется, это были губы. Тут её заново двинули по рёбрам, на этот раз более ощутимо.

– Заткнись, дура, – шикнул женский голос возле уха. – Незачем так орать.

– Кто вы? Что я здесь делаю? Где я? – вопросы так и лились изо рта Терезы.

Ответом ей были рыдания. Причём, судя по звукам вокруг, плакала не одна, а несколько девушек, стоящие совсем рядом. Они подвывали, скулили… Рыдания становились громче.

– Хватит! – послышалось громкое шипение. – Вы что, забыли? Он скоро придёт.

Плач моментально умолк – словно по команде.

– Где я? – обхватив ладонями обнажённые плечи, повторила Тереза уже на кечуа.

– Ce este casa el Diablo[7], – грустно ответил ей тот самый женский голос.

Эта новость ничуть не утешила Терезу, но тем не менее подтвердила догадки. Она в кромешной темноте, совершенно голая, в каменном «мешке», стиснута, как сардина в банке, семью-восемью другими женщинами. Учитывая, что её неизвестно когда схватили на улице, усыпили тряпкой с эфиром и под покровом ночи доставили сюда, это может означать только одно: и она, и эти девушки – составные части будущих кукол Художника… Интересно, что отрежут у неё? Голову или ноги? Запах в тёмном пространстве стоял отвратительный. Судя по всему, девушек держат здесь целыми днями и никуда не выводят. Застоявшаяся моча, испражнения и… кровь. Вонь сырой крови.

– Тогда какая разница, кричать или нет? – на удивление спокойно сказала Тереза. – Он обязательно всех нас убьёт… Если вы не знаете – это Художник, он разрезает трупы и мастерит из нескольких одну скульптуру. Понятно? Берёт от разных девиц ноги, руки, голову, груди и сшивает свой вариант. Нам здесь не выжить, а если будем вопить, может, кто-нибудь на улице да услышит. Разве случится что-то хуже того, что задумал Художник?