Читать интересную книгу Пуля из прошлого - Николай Леонов

Крячко намеренно сменил положение и раздельно проговорил:

– Повторяю для особо одаренных. Вчера утром Торопов позвонил Богатенко и открытым текстом потребовал разрешение. А Богатенко снова начал темнить и говорить про какие-то сложности в деле, из чего Торопов сделал вывод, что бумажонку он так и не даст, и в сердцах пригрозил ему. А тот назначил встречу в кафе, как раз на два часа. А сам на нее не при-е-ехал! В кафе его не было! – Стас хлопнул себя по коленке и окинул Гурова и Орлова победным взглядом.

Гуров молчал, саркастически поглядывая на него. Крячко не понравился произведенный эффект, он ждал совсем другой реакции.

– Вы понимаете, что это означает? – на всякий случай уточнил Стас и тут же сам ответил: – Это означает, что Торопов, разозлившись на Богатенко, съевшего его бабки, взял и пристрелил его.

– А до кучи убил и еще семерых, – кивнул Гуров и язвительно добавил: – Странно, что он вообще Кремль не взорвал от злости на зажравшиеся власти…

– Он, что же, раскололся? – заинтересованно спросил Орлов.

– Нет, насчет убийства он пока не раскололся, – признался Крячко. – Но это вопрос времени.

– Куда ты его дел-то? Сюда приволок?

– Конечно, а что еще с ним делать? Да не абы как, а в наручниках, как положено. Посадил в камеру, пусть созреет! Да он у меня к вечеру уже начнет признательные показания давать, а если нет, я с ним лично допрос проведу! – многообещающе проговорил Станислав и посмотрел на Гурова.

Но тот почему-то не выражал бурных восторгов по поводу раскрытия дела. Наоборот, был сдержан и словно весь наполнен ядом. Крячко, почувствовав это, заерзал на стуле.

– Тебе не нравится версия? Тогда объясни чем.

– Мне она не нравится много чем, – сказал Гуров, поднимаясь со своего места. – Но объяснять сейчас я ничего не буду. Я поехал в лютеранскую общину.

– Ну, езжай, езжай! – уже в спину ему обиженно бросил Крячко и, когда за Гуровым закрылась дверь, не сдержался: – Пижон!

Лютеранская церковь, в которой служил Берестов, представляла собой классический образчик западноевропейской архитектуры давних времен и немного напоминала средневековый замок, только не мрачный, а светлый и живописный. Строгие, четкие формы, башенки с остроконечными крышами – во всем чувствовалась основательная немецкая рука. Здание это спряталось между современными домами в Старосадском переулке. Когда Гуров подъехал туда, было около одиннадцати часов утра. Он не знал, что и как происходит в этой церкви, но предполагал, что в этот час там может идти служба. Однако в церкви практически никого не было.

Гуров спокойно поднялся по ступенькам и прошел в раскрытую дверь. Его глазам предстал просторный белый зал с куполообразным потолком, в котором чинными ярусами, сверху вниз, были расположены скамейки. У противоположной стены, в центре, стояла высокая кафедра. Помещение больше походило на какую-то научную аудиторию, в которой регулярно проводят лекции, и только большой темно-коричневый, гладко-полированный крест на стене говорил о том, что это храм веры, а не науки. Да еще и общая атмосфера некой сакральности – тихая и благостная.

Гуров постоял немного, глядя на крест и вслушиваясь в тишину, но, так как не был особо приближенным к религии человеком, обстановка его не заворожила. Он трезво размышлял о том, как и с кем лучше повести беседу и знают ли в церкви о смерти своего главы.

Пока он думал, в зал из двери, расположенной сбоку, вышел мужчина лет тридцати пяти – высокий, элегантный, белозубый и черноволосый, с красиво подстриженными усиками. Он был одет в легкий костюм, примерно такой же, как и на самом Гурове.

– Добрый день, – сверкнув белыми зубами, улыбнулся мужчина, подходя к нему. – Чем могу служить?

– Полковник Гуров, старший оперативный уполномоченный по особо важным делам Главного управления уголовного розыска Министерства внутренних дел России, – с ходу вывалил Лев полное название своей должности, доставая удостоверение.

Мужчина слегка нахмурился, но больше ничем не выразил своих эмоций. Он просмотрел удостоверение, но скорее машинально, затем вернул его и повторил вопрос:

– Так чем могу служить?

– Вы не представились, – напомнил Гуров.

– О, простите! – рассмеялся мужчина. – Ремизов Эдуард Владимирович, пастор. Вот моя визитка. – И он, достав из кармана пиджака визитку, очень похожую на ту, что была найдена у покойного Берестова, протянул ее Гурову.

– Пастор? – удивился Гуров. – А разве ваш пастор не Берестов Сергей Николаевич?

– Он старший пастор, – терпеливо объяснил Ремизов. – А я второй. Есть и еще один, Лебедев Василий Викторович. Но вы, может быть, скажете, что вас к нам привело?

– А почему у вас так пусто? – вопросом на вопрос ответил Гуров, окидывая взглядом зал.

– Среда, – пожал плечами Ремизов. – И одиннадцать утра. На это время обычно не намечено никаких мероприятий. Вот вечером будет молитвенное собрание, тогда здесь соберется довольно много людей. Вы хотите прийти?

– Нет, спасибо, – ответил Гуров.

– Может быть… хотите исповедаться? – догадался Ремизов. – Или креститься?

– Нет, – повторил Гуров, досадуя на самого себя, что сразу не сказал, какой повод привел его в церковь, и теперь заставлял этого человека, исполнявшего здесь свои прямые обязанности, ломать голову и искать подход к этому полковнику МВД, которого непонятно зачем сюда занесло. – Я к вам по своим профессиональным интересам. Вынужден сообщить о том, что господин Берестов был убит вчера днем в кафе «Бумеранг».

Улыбчивое, приветливое лицо Эдуарда Владимировича резко вытянулось.

– Это… точно? – медленно спросил он.

– Абсолютно, – кивнул Гуров. – Но чтобы не было никаких сомнений – вот.

Он достал фотографию мертвого Берестова и показал ее Ремизову. Второй пастор нахмурился, сосредоточенно вгляделся в нее и, автоматически возвращая снимок Гурову, протянул:

– Да, это он. Он действительно должен был вчера встретиться в кафе с… с одной нашей сестрой.

– С Кристианой Вайгель? – мгновенно отреагировал Гуров.

Ремизов не ответил, вместо этого в его живых карих глазах застыл вопрос.

– Она жива, – пояснил Гуров, – но находится в больнице в крайне тяжелом состоянии.

– Ужасно, – растерянно проговорил Ремизов. – Ужасно! Кто бы мог подумать? Но почему нам не сообщили?

– В церковь звонили по телефону, указанному в визитке Берестова, но трубку никто не брал.

– Ну да, ну да, – понимающе закивал Ремизов, продолжая при этом находиться в задумчивости. – Вчера же здесь никого не было – мы выезжали в реабилитационный центр. В церкви оставалась только наша диаконисса, Людмила. Но она обычно здесь, внизу, а телефон находится в пасторской на втором этаже, так что она могла и не слышать.

– А Берестов должен был вчера находиться в этом кафе?

– Да, – подтвердил Ремизов. – Берестов должен был сопровождать Кристиану. Я ждал его сегодня после обеда, и представить себе не мог, что… – Он вдруг отвернулся от Гурова, встал лицом к кресту и вслух начал произносить слова молитвы. Гуров не перебивал, но Ремизов молился недолго, минуты две-три, после чего вновь обратил взгляд на полковника: – Но кому понадобилось совершать это злодейство?

– Вот над этим мы сейчас и работаем, – ответил Лев. – И надеюсь, что вы мне в этом поможете.

– Всем, чем могу, – серьезно кивнул Ремизов. – Только, наверное, удобнее будет разговаривать в пасторской и сидя.

– Как вам угодно. Я могу и на ногах, – пожал плечами Гуров, идя за Ремизовым в пасторскую, которая оказалась обычным кабинетом, практически ничем не отличавшимся от кабинета директора какой-нибудь конторы, и даже компьютер на столе свидетельствовал о том, что современные религиозные деятели шагают в ногу с прогрессом.

Ремизов сел за стол, Гуров устроился в кресле напротив, и разговор пошел. Первым делом полковника интересовало, что за дела были у Берестова с немкой Вайгель.

– Кристиана приехала из Германии с миссионерской деятельностью, – рассказывал Ремизов, который уже несколько свыкся с новостью и теперь говорил спокойнее. – Ее послал руководитель немецкой миссии, господин Бахлер. Мы сотрудничаем много лет, и сам Бахлер неоднократно бывал у нас. Периодически он направлял к нам кого-то из Германии. В прошлом году, например, приезжал молодой парень, два года назад – Ганс Юрген, пожилой уже человек. В этом году Бахлер выбрал Кристиану.

– Но что она конкретно должна была делать? – допытывался Гуров. – Вы меня извините, просто религиозная община – это не мой курятник. – Поймав непонимающий взгляд Ремизова, он чуть улыбнулся и пояснил: – Я не очень хорошо в этом разбираюсь. Это не моя вотчина.

В этот момент в кабинет заглянула женщина лет сорока. На ней был обычный легкий сарафан на бретелях, собранный на талии, с длинной, почти до пола, юбкой. Гуров в этом году не раз замечал на улицах женщин и девушек в подобной одежде.