– Уймитесь: убийца всего лишь один, и не надо против него собирать целую армию. И магов не надо. Езжайте домой, оба, и соберитесь для дороги. И соберите еще кого-нибудь покрепче, из вашей управы. Потом отправляйтесь к восточным воротам. Там вас будет ждать наш друг Иллиций. Он поведет вас за город, по следу убийцы. Догоните убийцу и приведите его ко мне. Или принесите его тело. Все, я больше вас не держу. Идите.
Сеул переглянулся с Дербитто – оба благоразумно промолчали. Хотелось бы, конечно, задать зайцу парочку вопросов, ну да ладно, не стоит наглеть – живыми выпустили, уже неплохо. В зал вошла та же парочка, что провожала их от входа, недвусмысленно приглашая убираться.
Уже в спину донеслись последние слова Эльалиена:
– И передайте вашему префекту, что дом Леса не забудет оскорбление, нанесенное Лесу в его городе, и если его не смоет кровь убийцы, то придется найти для этого другую кровь.
Все же заяц мерзкий зверь.
ГЛАВА 4
Накхи жили в степи испокон веков. Разумеется, они в этом краю были не первыми – до них здесь обитали другие народы. Но не осталось от тех народов ничего кроме курганов и черепков на месте стоянок. Племенная память пронесла сквозь века рассказы о походе в эти края и войнах с хозяевами этих земель. И по этим рассказам, хозяева эти ничем не отличались от накхов – такие же кочевники.
Жизнь кочевника проста – вся его жизнь движение. Не может кочевье оставаться на одном месте слишком долго – скотина быстро выбьет всю траву в округе, и придется перегонять стада дальше, на новые пастбища. Степь велика, но хороших пастбищ не так уж и много. Животным нужна вода, нужна сочная, высокая трава, и местность нужна поровнее, без крутых оврагов или каменных россыпей.
Перегоны между пастбищами ведут по кратчайшему пути, если он, разумеется, удобен – своеобразные степные дороги. На таких дорогах кочевья не задерживаются – нельзя здесь долго стоять, иначе не останется травы для тех, кто может пройти здесь завтра. Дефицит пастбищ и этика переходов между ними поневоле обособляет одно племя от другого – все кочевники постоянно находятся в состоянии войны со своими соседями. Иначе нельзя – пустишь чужака на свои угодья, тот выбьет траву на перегоне, или займет пастбище вне оговоренной очереди, и те, кто туда заявятся, не найдут корм для стада.
В районах, где плотность удобных пастбищ максимальна, на пересечении перегонов между ними неизбежно возникали постоянные становища. Это еще не города – это нечто среднее между кочевьем и стационарным поселением. Часть народа живет здесь постоянно, но большая часть так и кочует, наведываясь сюда время от времени. Здесь обязательно есть хоть маленькая, но крепость – защищать перекресток. Здесь оседают самые искусные мастера – кузнецу для работы нужна нормальная кузница, а не войлочная юрта, которую туда-сюда таскают. Здесь есть земледелие. Здесь есть зачаток рынка – проходящие кочевья выторговывают изделия ремесленников, овощи и зерно. Отсюда нити торговли протягиваются и к побережью, к товарам, недоступным в степи – соль, копченая и сушеная морская рыба, красное вино, ткани, лекарства, украшения и многое другое.
Если в кочевьях нетерпимо относятся к чужакам, то в становищах зачастую все иначе – с чужаками привыкли торговать, так почему бы не позволить и жить таким рядом, если это полезно накхам? Вот и оседали в становище странные люди: авантюристы всех мастей, беглецы, что-то натворившие на побережье, или просто безобидные искатели нового, явившиеся непонятно откуда.
Пусть ты даже с неба упал – если ты полезен накхам, ты сможешь жить с ними в становище.
Отец Тима упал с неба и всю свою жизнь Тим провел здесь, в становище. Ну, если совсем быть честным, то не всю – все же с дедом пришлось покочевать немало. С ним Тим много где побывал, и во многих передрягах. Дед суров и опытен, и внука таким же хотел сделать. Первого сумчатого медведя Тим убил в двенадцать лет. Сам убил, без посторонней помощи – палкой с петлей и коротким копьем. Первого человека Тим убил в пятнадцать. Правда, убил не сам, но его стрелу дед торжествующе вырезал из пробитого сердца конокрада. Хотя стрел таких в трупе было несколько, но все же стрела Тима угодила удачнее всех других.
Сегодня дед Тима, Ришак, вел суд. Суд над черным человеком. И то, что черный человек был уже мертв, от судебного разбирательства его не освобождало – порядок есть порядок. Жив ты или мертв – за деяния свои ответить обязан. Убийство «не воинов» тяжкий грех, а то, что молодежь сама нашла себе приключения, никого не волновало – черный человек пришел без приглашения на землю накхов, и убил детей, не будучи врагом накхов. Дети были на своей земле, а, значит, сделав его дичью, были в своем праве – ведь пришелец не гость. Если дичь стала охотником – дичь виновна. Будь он простым оламекским головорезом, обошлись бы без суда – с оламеками война, судить оламека, это все равно, что судить дикую собаку за скушанного зайчонка.
Собралось все становище – народ принес войлочные коврики, расселся на них полукольцом, как бы окружая дом Сергея-безродного. На высоком пороге дома, на стопке ковриков, сидел Ришак. Для этого случая дед оделся в лучшую одежду, из заморских тканей, лишь кожаной шапочке накхов не изменил. Голос его сегодня звучал еще важнее, чем одежда:
– Я Ришак, из рода Ликадов, сын Ароша, что из рода Лакадов, умершего от людей с побережья соленого озера, жена моя Ниарра, ее я украл из рода оламеков, выносила тринадцать детей, вырастила пятерых, умерла она сама, прямо на перегоне, на спине своего коня. Дочь моя Энеяна, жена Сергея-безродного, умерла, рожая шестого ребенка. Муж ее теперь стал Ликадом, и он сын мне приемный. А сын его Тимур, который убил черного человека. Я старше Тимура. Я старше Сергея-безродного. Мой род взял жизнь черного человека. Но черный человек взял жизни Шулаков. Но Шулаки сказали, что вручают слово свое мне. Значит и судить черного человека буду я. Кто-то хочет сказать что-нибудь против меня?
Накхи промолчали.
– Значит быть по-моему. Тимур, скажи мне, как все было?
– Я взял кунака Шарка на охоту. Я убил антилопу, и встретил Норга из рода Шулаков, с ним было три его кунака. Норг просил показать урочище с железной птицей, и мы поехали туда. По пути нашли след черного человека. Норг захотел взять его жизнь, Норгу это было очень нужно. Мне это не нужно было, и я не захотел брать жизнь. Черный человек убил Норга и его кунаков. Он сжег их своей магией. Он страшный колдун, он и меня хотел сжечь. Но я сумел его победить, разбил его голову об идола на древнем кургане. Каменные идолы неподвластны магии, и колдун защититься от него не смог. Вот так все было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});