Осмелюсь надеяться, что розы, столь любимые вами, смягчат поспешность моего отъезда.
Селим».
Дочитав записку до конца, Акме заторможенно опустилась в кресло у камина, затем молча передала послание брату. Новость не вызвала ни слёз, ни стенаний, лишь недоумение.
Лорен быстро пробежал записку глазами, возвёл глаза к потолку и воскликнул:
— Вот это идиот!
«Да нет, — с досадой подумала Акме. — Идиотка тут только я».
— Ему даже не хватило смелости объясниться с тобой лично!
— Селиму это не было нужно, — тихо ответила Акме, захотелось уйти в свою комнату и накрыться одеялом с головой.
— Но это странно! — фыркнул Лорен. — Он увивался за тобой, защищал тебя на площади, а теперь даже не приехал, чтобы лично переговорить. Постой, ты что, расстроилась?..
Акме подняла брови, вздохнула и молча поднялась в свою комнату. Там она несколько раз перечитала записку. «Капризен, обидчив, самоуверен, взбалмошен, — решила девушка, испытывая отрезвляющее раздражение. — Он лопотал, что моё общество важно приятно для него… Так будет даже лучше».
И, смяв записку, холодно швырнула её через комнату. Настроение было окончательно испорчено. Обида терзала её ещё несколько часов. Она не спустилась к обеду и отказалась от ужина, встревожив дядю.
Тоненький шепотливый стук заставил её прислушаться. Будто что-то маленькое и лёгкое билось в окно в коридоре. Кто-то кидал камушки. Девушка встала с постели, вышла из комнаты и, подойдя к окну в конце коридора, открыла его. Внизу стояла знакомая фигура, закутанная во всё чёрное.
— Добрый вечер, сударыня Акме! — тихо воскликнул Анар и низко поклонился, в голосе его слышалась улыбка.
— Что вы здесь делаете? — выдохнула она шёпотом. — Дядя или брат могут услышать вас.
— Я пришёл за своей перчаткой, — довольно отозвался тот.
— Да чего вы мелочны, — усмехнулась девушка. — Не приходите сюда более.
— Эта перчатка мне памятна.
— У вас есть вторая.
— Я могу подняться к вам в комнату.
— Сомневаюсь…
Анар фыркнул и решительно направился к задней двери дома.
— Нет, стойте! — торопливо воскликнула девушка. — Если я отдам вам перчатку, вы уйдёте и более не потревожите меня?
— Я буду приходить столько, сколько мне будет угодно, — последовал ответ.
— Не терплю грубиянов!
— Я — исключение, сударыня. Вам нравится моё общество. А мне нравится ваше общество. Так зачем мучить друг друга?
— Чего вы хотите от меня? — вздохнула Акме, краснея.
— Спустись ко мне.
Акме скрыла улыбку, вздохнула и кивнула. Оставив свои волосы распущенными, в своём красивом платье, она раздобыла ключ от задней двери и осторожно выскользнула на улицу.
Анар замер, сложив руки на груди.
— Вы были вчера на площади? — спросила Акме.
— Был. И всё видел.
— Погибли люди.
— Градоначальник был предупрежден об опасности и нами, и вашим дядей, но он всё равно не отменил танцев. Пусть живёт теперь со своей тупостью. В столицу Эрсавии доложено обо всём. Градоначальника вскоре снимут с поста.
— Почему эти монстры пришли в Кунабулу? — спросила Акме.
— Я думаю, они заинтересовались фокусами твоего брата, — небрежно бросил Анар хрипло. — Ничего подобного я ещё не видел.
Сердце Акме затрепетало от ужаса.
— Что я должна сделать, чтобы ты никому ничего не рассказывал про моего брата и про его огонь? — ледяным тоном спросила Акме.
Анар тихо засмеялся и выдал:
— Так вот твоё слабое место, красавица! Твой брат! Кто бы мог подумать?..
— Что тебе нужно в обмен на молчание?
— Ты сразу стала сговорчивой. С Селимом бы была другой.
— Ты называешь себя моим Хранителем, сам же не шелохнулся, пока тот монстр появился на площади.
— Я находился далеко. А Селим — ближе, — парировал тот, но примирительным тоном. — Теперь этот болван уехал, и я смогу уберечь тебя от любой беды.
— Ага, конечно! — презрительно отозвалась Акме. — Ты горазд лишь навещать меня по вечерам, во тьме ночи. Как вор!
— И тебе это нравится, — ввернули Анар. — Ты выходишь ко мне по любому зову, говоришь со мной, сидишь со мной рядом и совсем меня не боишься.
Анар неожиданно взмахнул рукой, и на голову и плечи Акме, словно сон, опустился ослепительно-белый шёлковый палантин. Завидев, как на светý переливаются расшитые золотом края, девушка пришла в восторг. Анар склонился к ней и тихо объяснил:
— Я не знаю никакую другую девушку, которой так хорошо бы шёл белый и золотой.
Акме медленно сняла с себя палантин, протянула ему и тихо произнесла:
— Я не могу принять этот подарок.
— Ибо он от меня? — понимающе ухмыльнулся Анар, сложив руки на груди. — Иной причины нет. Я вижу, что тебе понравилось.
Анар откровенно смеялся над девушкой, что привело её в лютую ярость.
— Извольте более меня не тревожить! — холодно выпалила она, развернулась, оставив палантин на лавке у колодца, и зашагала к дому.
Анар схватил её за руку и притянул к себе, властно процедив:
— Я не окончил разговора, Акме Рин.
— Пусти меня! — тихо воскликнула она, пытаясь вырваться. — Ты тревожишь семью эрсавийского дворянина!
— Ты что же, выберешь Селима?
— А что если и так? — фыркнула Акме.
Анар, не отпуская её, к ней приближая тьму своего капюшона, которая казалась ей всепоглощающей гибельной дырой, тихо парировал:
— Что скажешь теперь?
Он протянул руку, и чёрная материя спала с его лица, но черты его оставались под защитой тьмы. Дыхание его защекотало её губы. Он не колебался и поцеловал её.
Мягкие губы его нежно оживили сердце, медленные осторожные прикосновения затруднили дыхание, вкус поцелуя вскружил голову. Анар сильными руками обвил её талию и прижал к себе. Но, очнувшись, он мягко отстранился и насмешливо выдохнул:
— Я был прав…
Сердце девушки сжалось. Она до боли стиснула кулак и изо всех сил ударила его по лицу. Голова Анара откинулась, с неё слетел капюшон, но ярость так ослепила Акме, что она даже не обернулась, чтобы попытаться получше его разглядеть.
В стороне послышался шум. Оглушительно трещали деревья, будто на Кибельмиду набросилась буря. Заверещала листва крон, после всё стихло. Свет в окне тускло осветил статный силуэт. Он убирал в ножны меч, лезвие которого ярко вспыхнуло и тотчас же потухло.
— Игры закончились! — тихо воскликнул Анар неожиданно строго. Его голос изменился: из шепотливого, сладкого и елейного он стал ледяным и крепким, словно сталь. Очень знакомым. — Уходите! Вам здесь нечего делать.
— Анар, бегите скорее! — воскликнула Акме.
Он подтолкнул её к дому и рявкнул:
— Я велел вам уйти!
Затем унёсся туда, откуда до них доносился зловещий шум. Акме, потрясённая, готовая разрыдаться, осознавала, что в Кибельмиду снова пришли демоны. И она очень надеялась, что Анар успел скрыться.
По каменистым улицам вдруг застучали копыта, неотвратимо приближаясь. Акме, едва отдавая отчёт в своих действиях, вбежала в дом и застала брата дремлющим в гостиной в кресле у камина. Дядя пил воду в кухне.
На лице Акме отражался такой испуг, смятение, обескураженность и тревога, что, очнувшись от дрёмы, Лорен воскликнул:
— Что с тобой?
— Сюда кто-то едет… — выдохнула она.
На кухне дядя разбил чашку и вошёл в гостиную прислушиваясь. На лице застыла горестная маска. Вскоре цокот копыт и шум гравия у дома стали оглушительными, и девушке почудилось, что она слышит шаги новой жизни, вгрызающейся в спокойный сон её бытия.
— Кто в такой час?.. — удивился Лорен, не двигаясь с места. Тревога охватила и его.
В дверь постучали так настойчиво, что все трое вздрогнули, но не двинулись с места. Каждый наполнился тревогой до краёв.
— Сядьте, — непривычно резко бросил племянникам Бейн и направился к двери.
— Бейнардий Фронкс, — послышалось у входа холодное уверенное утверждение. — Прошу прощения за вторжение в столь поздний час.
— Входите, — Акме услышала тень обречённости и отчаяния в ледяном тоне дяди; дозволение войти он произнёс крайне негостеприимно — вымучил его сквозь зубы, явно желая послать пришельца ко всем чертям.