Читать интересную книгу Возвращенец - Майкл Панке

Затем он повернул Гласса набок, чтобы осмотреть спину. Когда носилки порвались, грубые швы треснули и стали заметны следы недавнего кровотечения. Но не кровь придала алый цвет спине Гласса. А заражение. Вдоль всей спины тянулись пять продольных порезов. Внутри порезов собрался жёлтый гной, и края ран свирепо пылали. Запах напомнил Бриджеру прокисшее молоко. Не уверенный в том, что делать, он просто смазал живицей всю область ран, дважды вернувшись за ней к деревьям.

Напоследок Бриджер занялся ранами на шее. Швы, наложенные капитаном, оставались на месте, хотя на взгляд мальчика, они просто скрывали хаос под кожей. Лежащий без сознания Гласс по-прежнему дышал с хрипами, как будто стучали сломанные части механизма. Бриджер опять направился к соснам, на этот раз выискивая дерево с отслаивающейся корой. Он нашел его и ножом поддел отходящую кору. Хрупкий луб он собрал в свою шляпу.

Вторично наполнив свою кружку водой из родника, Бриджер положил её на уголья. Когда вода закипела, он добавил в нее сосновый луб, и кончиком ножа принялся помешивать микстуру, пока смесь не стала однородной и густой, как грязь. Он подождал, пока припарка слегка остыла, и положил её на горло Глассу, к порезам и к плечу. Затем Бриджер направился к своему небольшому ранцу, достав оттуда остатки сменной рубашки. Он покрыл компресс материей и, приподняв голову Гласса, завязал тугой узел на шее.

Мягко опустив голову раненого на землю, Бриджер с удивлением обнаружил, что смотрит в открытые глаза Гласса. Они ярко и ясно светились, что выглядело странным на фоне его растерзанного тела. Бриджер посмотрел в ответ, силясь разобрать смысл, который вложил в этот взгляд Гласс. Что же он говорит?

Гласс с минуту разглядывал мальчика, прежде чем вновь закрыть глаза. В отдельные мгновения чувства Гласса обострялись. Он чувствовал каждый нерв своего тела. Старания мальчика принесли сильное облегчение. Лёгкое жжение живицы обладало целебными свойствами, а тепло припарки уменьшило боли в горле. Вместе с тем, Гласс предчувствовал, что его организм готовился к очередной, решающей битве. Битве не снаружи, а внутри.

К тому времени, когда Фицджеральд вернулся в лагерь, послеполуденные тени уже удлинились в увядающем свете позднего вечера. На плече он нёс самку оленя. Он разделал тушу животного, перерезав горло и выпотрошив его, а теперь бросил оленя рядом с костром. Оленуха упала деформированной грудой, столь отличной от её грации при жизни.

Фицджеральд посмотрел на свежие перевязки на ранах Гласса. Лицо его напряглось.
- Ты попусту тратишь на него время, - он сделал паузу. - Мне, собственно, плевать, но ты и моё время тратишь.

Бриджер промолчал, хоть кровь и прилила ему к лицу.

- Сколько тебе лет, парень?

- Двадцать.

- Ты лживый кусок лошадиного дерьма. У тебя голос еще писклявый. Бьюсь о заклад, ты кроме титек своей мамки ещё ни одной не видал.

Мальчик отвернулся, проклиная Фицджеральда за присущий ему нюх на слабости, как у гончей.

Фицджеральд получал от смущения Бриджера такое же удовольствие, как от пожирания сырого мяса. Он рассмеялся.
- Что!? Ты никогда не был с женщиной? Я ведь прав, да, парень? В чём дело, Бриджер, не нашлось двух баксов на шлюху пока мы не отчалили из Сент-Луиса?

Фицджеральд опустил свое мощное тело на землю, усевшись, чтобы как следует повеселиться.
- Может, тебе девчонки не нравятся? Ты содомит, парень? Может, мне стоить спать на спине, чтобы ты не пускал на меня слюни по ночам?
Бриджер по-прежнему молчал.

- А может, у тебя хрен отвалился?

Не раздумывая, Бриджер вскочил на ноги, схватил винтовку и, взведя курок, наставил длинный ствол на голову Фицджеральда.
- Сукин ты сын, Фицджеральд! Еще одно слово, и я снесу тебе башку ко всем чертям!

Пораженный Фицджеральд сидел, не сводя взгляда с тёмного дула винтовочного ствола. Некоторое время он сидел, не шелохнувшись, смотря на дуло. Затем его тёмные глаза медленно поднялись на Бриджера. К ухмылке шрама на лице присоединилась широкая улыбка.
- Браво, Бриджер. Пожалуй, ты все же не опускаешься на корточки, когда отливаешь.

Довольно фыркнув, он достал нож и принялся свежевать оленя. В тишине лагеря Бриджер услышал громкий звук своего учащенного дыхания и стук своего сердца. Он опустил оружие, положив приклад на землю, и затем и сам сел. Внезапно он почувствовал себя усталым и натянул одеяло на плечи.

- Эй, парень, - позвал спустя некоторое время Фицджеральд.

Бриджер оглянулся, но ничего не ответил.

Фицджеральд небрежно вытер нос тыльной стороной окровавленной ладони.
- Твоя новая винтовка не выстрелит без кремня.

Бриджер посмотрел на винтовку. В замке отсутствовал кремень. Кровь опять прилила ему к лицу, только на этот раз он ненавидел себя не меньше, чем Фицджеральда. Тот тихо засмеялся и продолжил проворно орудовать длинным ножом.

В действительности девятнадцать Бриджеру исполнилось в прошлом году, но из-за тщедушной внешности он выглядел моложе. Год его рождения, 1804, совпал с началом экспедиции Льюиса и Кларка, и именно волнение, вызванное их возвращением, заставило отца Джима в 1812-ом году податься из Виргинии на запад.

Семья Бриджеров поселилась на небольшой ферме в Сикс-Мил-Прейри, неподалёку от Сент-Луиса. Для восьмилетнего мальчика это было грандиозным приключением по ухабистым дорогам - добывать себе ужин и спать под открытым небом. На новой ферме Джим обнаружил сорокаакровую площадку для игр, состоявшую из полян, лесов и ручьёв. В свою первую неделю в новом доме Джим обнаружил небольшой родник. Он ясно помнил свое возбуждение, когда вёл отца к сочащемуся роднику, и гордость, когда построили над родником будку для хранения еды. Помимо многих других профессий, отец Джима иногда занимался топографической съёмкой. Джим часто сопровождал его, всё больше проникаясь страстью к путешествиям.

Детство Джима неожиданно закончилось в тринадцать лет, когда мать, отец и старший брат в течение месяца умерли от лихорадки. Мальчик внезапно оказался в ответе за себя и маленькую сестренку. Пожилая тетя переехала заботиться о сестре, но вся материальная тяжесть легла на плечи Джима. Он устроился на работу к хозяину парома.

На Миссисипи в детские годы Джима кипело оживленное движение. С юга продукты цивилизации направлялись вверх по течению в процветающий Сент-Луис, вниз по течению же текли первобытные ресурсы фронтира. Бриджер часто слышал рассказы о величественном Новом Орлеане и заморских портах. Он встречался с грубыми лодочниками, которые, не щадя сил и собрав волю в кулак, гнали свои суденышки вверх по течению. Он беседовал с погонщиками, перегонявшими товары из Лексингтона и Терре-Хота. Ему довелось лицезреть будущее реки в лице пыхтящих пароходов, плывущих против течения.