— Не скучаешь? — рядом присела Анна с бокалом вина в руке. На щеках у неё гулял румянец, а глаза возбуждённо блестели. — Сидишь тут один и только шампанское пьёшь!
— Нет, всё нормально. Я люблю смотреть на других, это даёт мне эстетическое наслаждение.
— Ха-ха-ха! — засмеялась девушка, откинувшись на спинку дивана. — Сразу видно, что ты в дворянской семье вырос. «Эстетическое» на вписке! А-ха-ха!
— А что?
— Пф, если бы я в школе своей такое сказала, когда с подругами собиралась, то мне месяц было бы стыдно появляться им на глаза! Расслабься, Андрей, ты не со своими родственниками-князьями! Ммммм, жареные сосиски на палочке! Хочешь?
— Нет. А это кто?
В игровую, где мы отмечали, зашли двое парней. Лет двадцати двух- двадцати трёх, холёные и уверенные в себе. Они смотрели на веселящихся лицеистов с неприкрытым высокомерием, явно считая себя намного более взрослыми и сильными.
— Мммм, не знаю. Сейчас! — Анна вскочила и проскользнула к Сергею, возле которого сейчас стояли эти двое. Пару минут улыбалась, хихикала и смотрела на них щенячьими глазами, потом вернулась. — Это старший брат Наумова Вова и его друг Антон. Вот тот, который светленький, брат, а что потемнее — Антон.
— Пришли облагодетельствовать нас своим сиянием? — хмыкнул я.
— Точно-точно! — поддакнула девушка и отставила стакан. — Ну что, пошли потанцуем? Сильвия Сеинт поёт, я под её песни обожаю колбаситься!
— Нет, я, пожалуй, посижу.
— Ну как хочешь. — разочарованно протянула Анна, схватила бокал и ушла. Вскоре она уже танцевала с тёмным Антоном.
Я пару минут посмотрел на их движения, в которых с каждой секундой танца появлялось больше и больше эротизма, и поднялся с дивана. Что-то я не уделяю должного местной кухне! Хоть в этом мире духовной пищи нет, но обычная еда тут весьма изысканна и разнообразна. Вон как раз Никита стоит и крекеры с креветочным паштетом лопает, закусывая бананом. Надо тоже не терять времени даром.
— Как тебе день рождения? — отвлёк я вопросом Никиту, а сам схватил тарелочку с маринованными грибами, к которой уже тянулся он.
— Нормально. — глухо пробубнил парень сквозь еду во рту. — Пьют, правда, какую-то бурду, а так ничего.
— А почему бурду? Вполне приличные вина, игристые в том числе. — обиделся я за спиртное, оторвав последнюю фазанью ножку.
— Да разве ж это вина? Серёге уже шестнадцать лет стукнуло, а на столах нет водки!
— Тьфу ты, водки! — я закатил глаза и добавил к грибам пару кусочков запечённой щуки.
— Ага! Когда мне шестнадцать стукнуло месяц назад, то папа меня на речку повёз, на рыбалку. И там и торт был, и водка, и пиво, и купания голышом! И девки! А тут ни водки, ни купаний, ни девок нормальных!
— Тут должна быть сауна с бассейном, можно велеть, что подготовили. Думаю, не откажут.
— Тьфу! Сравнил! Речку где караси по ногам плавниками стучат, комары зудят и кукушка, эт самое, кукует с сауной! — от возмущения Никита схватил перепёлку и разорвал на куски, отправив их в рот.
— Понял. А девки тебе наши чем не нравятся? Посмотри, какой выбор. — я обвёл рукой без тарелки помещение, как бы показывая всех девок. — И ни одна не по душе?
— Да они слишком требовательные! Ты не видишь, ты же аристократ, к тебе девки липнут! А меня и не замечают, когда узнают, что я сын кузнеца. Вон, полюбуйся. — Никита ткнул пальцем в компанию у кресел.
Именинник, его брат и друг сидели, а на подлокотнике кресла друга пристроилась Анна — ещё больше разрумянившаяся, уже слегка покачивающаяся, и пять пустых бокалов из-под вина говорили — от чего. Да и не только одна она там была, ещё тройка наших девушек торчала рядом.
— Будет тебе двадцать с лишним, тоже сможешь на такие вечера приходить и подростков своими взрослыми речами покорять. — обнадёжил я парня.
— Это всё потому, что они маги, а я — непробудившийся сын кузнеца. — внезапно насупился Никита.
— Да брось ты. Просто больше общайся, нарабатывай харизму — и через пару лет все наши дамы будут твоими. А вот кстати — почему ты решил на бухгалтера пойти учиться?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это отец настоял. Он же у меня канальщик, пусть даже слабый, всего два канала открыл. А я — нет. Вот он и сказал, что у меня не получится так чувствовать и ковать металл, как у него. Поэтому лучше я пойду в офис работать, а у бухгалтеров, мол, работа никогда не исчезнет. Сиди себе, считай да деньги за это получай. А не в кузне молотом маши.
— А сам-то ты чего хочешь?
— Я?! — Никита удивился, будто ему никогда ещё такого вопроса не задавали. Впрочем, не удивлюсь, если так и есть — авторитарный отец решал всё за него.
— Ну да, ты. — я воспользовался случаем, пока парень отвлёкся, и соскрёб всю икру с пятёрки бутербродов на один и стал есть.
— Я тоже хотел работать в кузне. Это так интересно! Особенно когда отец куёт мелкие предметы вроде оградок для камина. Такая тонкая и кропотливая работа, зато какой красивый результат! Всегда мечтал, что я скую самую красивую решетку, а отец будет мной гордиться!
— Хм, значит, если бы ты смог пробудить свой дар — ты бы ушел в кузнецы?
— Конечно! Унаследовал бы отцовскую кузню и сделал бы из неё самую лучшую мастерскую!
Хмммм. Я призадумался. А ведь эти их ядра и энергетические каналы достаточно похожи на культивацию с раскрытием меридианов. Что, если изменить методы этой культивации и научиться раскрывать ими энергетические каналы и ядро? Это бы и мне помогло, в конце концов. Хорошо. Как только выдастся свободная минутка — подгоню какой-нибудь из методов под здешние реалии, а потом протестирую это на Никите. И на Марии. Больше подопытных всегда дадут более точный результат.
— Вон, смотри. Не харизму надо прокачивать, а умение спаивать! — Никита махнул рукой в сторону.
Обернулся — Вова, брат именинника, с дружком Антоном тащили захмелевшую Анну куда-то под ручки. Вот они ушли в дальний угол игровой, минуя бильярдный стол, зашли в одну из трёх неприметных дверей и захлопнули её за собой. В дверном проёме мельком показалась кровать и кресло.
— Она уже большая девочка. — отмахнулся я, но всё равно стал прислушиваться, отфильтровывая посторонние шумы.
Скрип пружин матраса и шелест ткани.
— Снимай с неё платье.
— А туфли?
— Пусть остаются, так круче!
Шорох трущейся об кожу ткани, интенсивный скрип пружин, будто кто-то месит их коленями.
— Мммм… не надо…
— Да ладно тебе, крошка! Ты же знала, чем всё закончится!
— Я… не хочу…
— Ничего, начнём — захочешь.
Треск разрываемой ткани.
— Ха-ха, всегда мечтал трусы на бабе порвать!
— Бери в рот! Ну! И только попробуй укусить!
— Кхеее мммффм!
— Руки убрала!
Несколько звуков удара ладонью по коже.
— Сейчас я тебе покажу, в чём мужчина превосходит малолеток!
— Никита, я тебя оставлю на минутку. — я поставил тарелку на стол и пошел в угол игровой, мимо бильярдного стола.
— Ты куда?!
Пинком вышибив дверь, я зашел в небольшую комнату с двумя креслами, шкафом, тумбочкой и роскошной кроватью. На этой самой кровати валялась, разметав по покрывалу волосы, плачущая Анна, голая и испуганная. Один парень уже пристроился к её рту, а второй боролся с её руками, которыми она безрезультатно пыталась прикрыть пах.
— Эээ ты кто?! А ну пошел отсюда! — Антон повернул ко мне голову, продолжая бороться с руками девушка. Вова ничего не замечал, закатив глаза и двигая тазом.
Мгновенно подскочил и ударил его кулаком в челюсть, отбросив к стене. Развернулся и впечатал ногу в живот Вовы, от чего он свернулся пополам и улетел в угол, сломав по дороге тумбочку. По затылку пробежал ветерок, и я кувырком ушел в сторону, к двери. Там, где я только что был, в воздухе появилась метровой высоты ладонь с длинными, сантиметров в пятнадцать, острейшими обсидиановыми когтями, сжалась в кулак, хватая воздух.
Антон, даже не вставая с пола, злобно выплеснул ещё одно заклинание — вокруг него стали кружиться вихри земляной пыли и песка, сворачиваясь в острые тонкие шипы. Да уж, если бы рука меня схватила и ранила, то эти шипы бы добили. Парень махнул рукой, и шесть тридцатисантиметровых шипов полетели в меня.