Читать интересную книгу Растратчик - Джеймс Кейн

Паника прекратилась.

* * *

Голова у меня кружилась, и сильно подташнивало. Следующее, что я помню, — сирена «скорой» и врач в белом халате, склонившийся надо мной, а рядом с ним два санитара.

— Вы сможете идти сами или вам нужна помощь?

— Я смогу.

— Лучше обопритесь на меня.

Я оперся на врача и выглядел, должно быть, ужасно, потому что Шейла отвернулась и заплакала. Впервые после всех событий она не сдержалась. Ее плечи тряслись, и врач кивнул одному из санитаров:

— Думаю, нам следует забрать и ее.

— Да, пожалуй.

* * *

Они повезли нас в одной машине. Она лежала на одних носилках, а я на других. Врач сидел в проходе между нами. Всю дорогу он занимался моей раной. Врач начал обрабатывать ее дезинфицирующим раствором, и я почувствовал сильное жжение. Но я не обращал внимания. Я думал о Шейле. Едва оказавшись за порогом банка, она окончательно утратила самообладание. Мне было больно слышать ее рыдания. Врачи успокаивали ее как могли, но основное внимание по-прежнему уделяли мне. Эту поездку я не забуду.

Глава 10

Больница, в которую нас привезли, была нам уже знакома. Сначала занялись Шейлой, потом — мной. Меня подняли на лифте и поместили в палату. Здесь мою рану осмотрели двое врачей. Один из них, тот, что постарше, был настроен весьма решительно.

— Плохи дела, мистер Беннет. Придется повозиться с вашей головой.

— Наложите швы — только и всего.

— Без наркоза не обойтись.

— Какой к черту наркоз. У меня уйма дел.

— Хотите, чтобы у вас остался шрам?

— Какой еще шрам?

— Послушайте, у вас серьезная рана, и если...

— Ладно, валяйте.

Он тут же ушел, и вскоре явился санитар, который начал меня раздевать. Я остановил его и попросил разрешения позвонить домой. Санитар набрал номер и, когда Сэм ответил, передал трубку мне. Я велел Сэму срочно мчаться сюда, захватив костюм, чистую рубашку, галстук и смену белья. После этого я разделся. На меня надели больничную рубаху, сделали укол против столбняка и повезли в операционную. Здесь мне поднесли ко рту маску и попросили подышать. Это последнее, что я запомнил.

Когда я очнулся, то обнаружил, что лежу в палате. Рядом сидела медсестра. Голова у меня была забинтована. Минут через пять я полностью пришел в себя, хотя и чувствовал слабость. Я попросил газету, которую заметил на коленях у медсестры. Это оказался утренний выпуск, и материал об ограблении занимал всю первую полосу. Там были фотографии Брента, Адлера и моя, давнишняя, футбольной поры. В газете сообщалось, что Брент скрылся, прихватив с собой приблизительно девяносто тысяч долларов, включая сорок четыре тысячи, украденные из банковского сейфа, и сорок шесть тысяч — из сейфовых ячеек. Я знал, что Брент спрятался в хранилище, говорилось в статье, и, несмотря на то что со мной были охранники, вошел в хранилище первым. Итог таков: я получил серьезную черепно-мозговую травму. В начавшейся перестрелке погиб Адлер. У него остались жена и ребенок. Похороны, как ожидается, состоятся завтра.

Далее следовало описание «седана», в котором скрылся Брент, и указывался номер машины, его запомнил Дайер. Номер совпадал с тем, что был зарегистрирован на имя Брента. Сообщалось также о том, что машина отъехала сразу, как только Брент вскочил в нее. Это доказывало, что у Брента имелись сообщники. О Шейле не было сказано ни слова за исключением того, что ее доставили в больницу с нервным расстройством. О растрате не упоминалось.

Медсестра встала, чтобы сменить лед.

— Ну, как себя чувствует герой?

— Превосходно.

— Быстро же вы прославились.

— Это уж точно.

* * *

Вскоре в больницу приехал Сэм, он привез мою одежду. Я попросил его остаться. Затем в палату явились двое полицейских и принялись задавать вопросы. Я старался говорить как можно меньше, однако мне пришлось рассказать о Хельме и о Шейле, которая видела красную сигнальную лампочку, а также о том, что я пренебрег советом Дайера и что случилось потом. Они копали основательно, но я выкручивался изо всех сил. Наконец они ушли.

Сэм сходил за свежим номером дневной газеты. По сравнению с утренним выпуском кое-что изменилось. Фотография Брента по-прежнему занимала три колонки, а вот моя и Адлера стали поменьше. На второй полосе оказалось фото Шейлы. В заметке говорилось, что полицейские беседовали с ней в больнице. По ее словам, она не знает, что заставило мужа пойти на это преступление и где он может сейчас скрываться. Заметка заканчивалась словами: «Вероятно, более обстоятельно миссис Брент будет допрошена позднее».

Я вскочил с кровати. Медсестра попыталась остановить меня, но я понимал, что должен убраться из больницы как можно быстрее. Не стоило мозолить глаза полиции, по крайней мере пока ситуация не прояснится и я не решу, что делать дальше.

— Куда вы, мистер Беннет?

— Возвращаюсь домой.

— Но это невозможно. Вы должны оставаться, пока не...

— Я сказал, что возвращаюсь домой. А вы, если желаете, можете торчать здесь и пялиться на меня, пока я одеваюсь. Но если вы воспитанная девушка, то подождете в коридоре.

Медсестра, санитар и старшая сестра пытались уговорить меня остаться, но я велел Сэму убрать запачканную кровью одежду в саквояж, который он принес с собой, и через каких-нибудь пять минут мы вышли из палаты. Внизу в приемном покое я выписал чек за пребывание в больнице и справился у дежурной, как себя чувствует миссис Брент.

— С ней все в порядке. Но конечно, она пережила сильное потрясение.

— Она еще здесь?

— С ней беседуют.

— Кто?

— Полицейские. По-моему, ее задержат.

— Вы хотите сказать арестуют?

— Очевидно, ей что-то известно.

— Ясно.

— Только никому не рассказывайте.

— Ну что вы, разумеется.

* * *

Сэм поймал такси. Я велел водителю ехать в Глендейл, на Анита-авеню, туда, где оставил свою машину. Мы пересели в нее. За руль я посадил Сэма.

Когда мы проезжали мимо банка, я заметил, что стекла уже вставлены. Разглядеть, что внутри, я не смог. В Лос-Анджелес мы въехали под конец дня. Я купил вечернюю газету. На этот раз я не нашел наших с Адлером фотографий. Фото Брента стало меньше. Зато портрет Шейлы занимал по ширине четыре колонки. На второй полосе поместили фотографию ее отца, доктора Генри Роллинсона, профессора Лос-анджелесского университета. Заголовок, напечатанный аршинными буквами, гласил: «Ограбление должно было скрыть растрату». Дальше читать я уже не мог. Если доктор Роллинсон даст показания, все выплывет наружу.

* * *

Сэм привез меня домой и накормил. Я прилег на диван в гостиной. В ожидании прихода полиции я обдумывал, что мне следует говорить. Около восьми часов вечера в дверь позвонили. Я открыл сам. Это оказался Лу Фрейзер. Он вошел, и я велел Сэму принести что-нибудь выпить. Лу явно в этом нуждался. Я снова растянулся на диване, держась рукой за голову. Голова не болела, и я чувствовал себя нормально, но мне нужен был предлог, чтобы прекратить разговор, если он затянется. Лу сделал пару глотков и начал:

— Ты читал сегодняшние газеты?

— Только заголовки.

— У этого типа была растрата.

— Похоже на то.

— Она тоже в этом замешана.

— Кто?

— Его жена. Эта очаровательная особа по имени Шейла. Она подделывала записи в карточках. Мы выяснили это полчаса назад. Я к тебе прямо из банка. Да, приятель, эта дамочка развила бурную деятельность. Вся их система работы с вкладчиками, вся та чушь, о которой ты собирался писать, была лишь прикрытием. Вот так-то, Беннет. Теперь у тебя появится настоящий материал для «Америкен Бэнкер».

— Не думаю, что его жена имеет к этому отношение.

— А я знаю наверняка.

— В таком случае зачем они обратились к ее отцу за деньгами, чтобы покрыть недостачу? По-моему, тут что-то не сходится.

— Ладно, слушай. Мне понадобилось полдня, чтобы во всем разобраться. Пришлось насесть на ее папашу. У него, оказывается, зуб на Брента. Давай посмотрим на это глазами Брента и его жены. Они понимали, что рано или поздно все раскроется, и решили инсценировать ограбление, чтобы под шумок списать растрату. Никто бы даже не заподозрил, что было в действительности. Но сначала надо было выправить записи в учетных карточках и книжках вкладчиков. И, доложу тебе, проделала она это мастерски. Не осталось ни одного следа. Если бы не ее отец, мы бы никогда не узнали, сколько они украли. Итак, Шейла выправляет все записи, причем успевает до того, как ты проверил ее кассу. Задача не из легких — времени у нее было в обрез, но она справилась. Потом Шейла выпускает паука, а ее муж, воспользовавшись суматохой, незаметно прячется в хранилище. На следующее утро он выскочит оттуда с платком на лице и, никем не узнанный, скроется. А Шейла позвонит старику и попросит никому ничего не рассказывать, она, мол, объяснит позже. Чарльз, естественно, для всех по-прежнему болен. И когда полиция явится к ним домой, то застанет его в кровати, еще не оправившимся после операции. И ни денег, ни улик — ничего, что связывало бы его с ограблением.