Он целовал мою киску, как до этого целовал губы тогда в баре. Будто изголодался по мне, будто не мог насытиться моим вкусом.
Раздвигаю ноги шире и провожу между ними рукой. Закрыв глаза, я думаю о прошлой ночи, о его языке между моими складочками, о том, как он засасывал клитор в рот. Моя мокрая киска сжимается, и я чувствую, как мгновенно возбуждаюсь.
Я поглаживаю себя быстрее, находясь прямо на краю. Вспоминаю голос Чарльза, когда он приказал: «скажи мое имя, котенок», и кончаю. Его имя слетает с моих губ, будто он действительно здесь и командует мной. Мой оргазм пульсирует во всем теле, и мне кажется, что он здесь, со мной. Я никогда не могла заставить себя кончить, и это не из-за отсутствия попыток, но, кажется, Чарльз открыл другую часть меня. Это пугает. Будто он разрушает мои стены, словно это всего лишь карточный домик.
Открыв глаза, я смотрю на себя. Выгляжу хорошо использованной. Никогда раньше не изучала себя, но, лежа на кровати Чарльза, я вижу себя такой, какая сейчас: голая, с размазанной вокруг рта помадой, распущенными волосами, с ошейником, украшающим шею и демонстрирующим его обладание мной… я выгляжу дикой и сексуальной. На фоне красных простыней, я не могу не думать, что прошлой ночью дьявол заставил меня поддаться ему. Моя невинность, возможно, еще не пострадала, но не думаю, что это долго останется неизменным.
Встав с кровати, я быстро принимаю душ и выполняю свою обычную рутину. Замечаю, что ванна заполнена, чтобы удовлетворить мои потребности. Я улыбаюсь, но затем мысль о том, что он делает это со всеми своими сабами, вызывает в моем животе спазм.
— Соберись, Мэнди, — говорю я своему отражению в зеркале. После вчерашней ночи я сказала себе, что с этим покончено. Не знаю, почему Чарльз купил меня, но я пошла на аукцион для себя. Мне понравилась прошлая ночь, и я хочу делать это снова и снова. Хочу провести следующие двадцать девять дней в дымке оргазма. Совершенно ясно, Чарльз открыл что-то внутри меня, что хочет выйти, и, что еще более важно, я тоже хочу этого.
Я сказала себе, что это приключение будет для меня. Что бы ни происходило между Чарльзом и братьями Кортес, это между ними. Возможно, он использует меня для чего-то, но почему я не могу использовать его? Хочу открыться для всех своих желаний и позволить моему изголодавшемуся по сексу телу освободиться. Прошлой ночью Чарльз заставил меня жаждать того, о чем я даже не подозревала. Интересно, сколько еще он сможет показать мне, пока я здесь.
После окончания контракта я могу уйти с пониманием того, кто я и чего хочу. Уже ясно, что мне нравится, когда он контролирует меня и говорит, что делать. Мысль о том, что мне не за что отвечать, не нужно следить за тем, чтобы люди следовали расписанию, для меня нова. У меня есть редкая возможность просто отпустить все это.
Стянув мокрые волосы в тугой пучок, я возвращаюсь в спальню. Нахожу свою сумку рядом с дверью. Достаю белое платье и надеваю его, стараясь как можно лучше застегнуть молнию на спине. Ничего не могу с собой поделать; я выбрала это платье, чтобы надеть туфли со вчерашнего вечера. Интересно, когда я должна их вернуть? Может, Саманта позволит мне купить их.
Застегнув ремешки, я оглядываю комнату в поисках сумочки. Когда не нахожу ее, я хватаю с кровати телефон, и меня охватывает разочарование, когда вижу, что у меня нет новых сообщений.
Я: Ты знаешь, где моя сумочка?
Чарльз отвечает мгновенно.
Сэр: Она тебе не нужна.
Я: Половина моей жизни в этой сумочке.
Сэр: Это странно, потому я — вся твоя жизнь, и я почти уверен, что половина меня не в твоей сумочке.
Не могу не закатить глаза, хотя в животе порхают бабочки, когда я читаю это.
Сэр: Не закатывай глаза, котенок. У тебя и так неприятности.
— Какого черта? — Он действительно так хорошо меня знает? Думаю, большую часть времени, что работала на него, я закатывала глаза. Это просто удачная догадка.
Я: Что я сделала? Кроме того, что была идеальным ангелом.
Сэр: Ты знаешь.
Не могу придумать ничего, что я сделала неправильно. Когда он ушел, на его лице была самая широкая улыбка. И я отвечала на его сообщения, как он и сказал.
Я: Я знаю, что сейчас ты боль в моей заднице.
Сэр: Я буду более чем счастлив показать тебе, что такое настоящая боль в заднице.
Что это значит? Лучше бы это не значило…
Я: Надеюсь, ты имеешь в виду порку, потому что ты не будешь вставлять эту гигантскую штуковину в мою задницу!
Сэр: Язык, котенок.
Гр-р. Пофиг. Выключив звук на телефоне, я выхожу из комнаты в поисках Купидона.
Когда подхожу к гостиной, вижу его, стоящего среди шести стеллажей с одеждой, каждый из которых на сантиметров тридцать выше него. Я не смогла бы его увидеть, если бы не мои каблуки. Купидон — невысокий, пухлый, лысый паренек, и сегодня он одет в белый костюм-тройку. Почти смешно, как наши наряды контрастируют с красным и черным, которые покрывают все здесь.
— Привет. — Я неловко машу рукой, на щеках появляются следы моего смущения. Я встречалась с Купидоном несколько раз: он приходил и разговаривал с Чарльзом, когда я здесь работала, и несколько раз ему приходилось задавать мне вопросы о чем-то в «Кортес», когда мы менялись местами.
Его лицо озаряет игривая улыбка, и я тоже улыбаюсь.
— Ты проснулась как раз вовремя! — Он отодвигает одну из стоек и подбегает ко мне, чтобы обнять, будто мы старые друзья. Я обнимаю его в ответ и хихикаю. Его воодушевление всегда кажется заразительным. Интересно, как такой счастливый, легкомысленный человек может работать на Чарльза. Они же как день и ночь.
— Прости, что заставила тебя ждать. Я, должно быть, измотана, раз так долго спала. Это на меня не похоже.
— Уверен, он измотал тебя.
Купидон поигрывает бровями, и я краснею от его слов. Он возится со стеллажами с одеждой, и меня поражает, что все знают, что я встречаюсь с мистером Таунсентом. Все, с кем я работала, несколько друзей, которых завела за месяц, что была здесь. Каждый.
Черт. Сплетни в казино распространяются, словно лесной пожар.
— Большинство из этого должно подойти тебе. Если нет, оставь на стойке, и я заберу обратно. Если тебе что-то не понравится, тоже оставь это, но мой вкус безупречен, поэтому, думаю, такого не случится. — Он говорит с такой уверенностью, что я ему верю.
— Хм. Ты хочешь, чтобы я примерила все сейчас? — От самой мысли об этом я чувствую усталость.
— Нет, у нас запланированы спа-процедуры. Я оставлю все здесь, чтобы ты могла посмотреть вещи, когда захочешь. — Подойдя к большой белой коробке на диване, он добавляет: — Это тоже твое. Я понятия не имею, что здесь, и сказали, что мне не разрешено ее открывать. — Он указывает на нее и смотрит на меня — молчаливое сообщение понятно. Купидон хочет, чтобы я открыла, и он смог узнать, что внутри.
Подхожу к коробке и поднимаю крышку, открывая белье. Похоже, тут есть все цвета.
— Хорошие вещи, — говорит Купидон рядом со мной, и я опускаю крышку, мое лицо становится багровым.
Не знаю, зачем Чарльз купил его. Во-первых, мне нельзя носить трусики, а во-вторых, верх моих платьев обычно достаточно узкий, поэтому я не ношу лифчик. У большинства из них вшитый бюстгальтер, и у меня не такая уж большая грудь.
— Включи телефон, пока у мистера Таунсента не случился сердечный приступ.