последнее время вокруг здания было больше охраны. В некоторые дни машины обыскивали, когда они подъезжали. Стали появляться протестующие, иногда по одному и по двое, иногда по дюжине. Часто приходили матери, сжимая в руках фотографии своих погибших детей. Они были похожи на "Матерей исчезнувших" в Аргентине. Некоторые скандировали имена своих близких; другие просто молча стояли, являясь свидетелями, воплощая с ужасающим непоколебимым достоинством идею, которую повторяла Нэн Голдин, о том, что целое поколение людей было стерто с лица земли.
Голдин сама пришла на акцию протеста, надев солнцезащитные очки и держа в руках плакат "Позор Саклеру". Семья больше не приходила на работу на девятый этаж. С началом процедуры банкротства они, наконец, более или менее отстранились от внутренних дел компании. Но здание по-прежнему принадлежало им. А учитывая пристрастие семьи к искусству, казалось весьма уместным, что некоторые из протестующих были художниками. Некоторое время в здании находился житель Массачусетса Фрэнк Хантли со скульптурой скелета, которую он смастерил из трехсот бутылочек из-под таблеток и пластикового черепа. Хантли был художником и оформителем стен, которому после травмы в 1998 году прописали оксиконтин. Все эти бутылочки из-под лекарств в скульптуре принадлежали ему. "Это был я в течение 15 лет", - сказал Хантли о скелете. "Этот препарат контролировал меня каждый день".
В течение двух десятилетий штаб-квартира стекольного завода в Стэмфорде была окружена вывесками с характерным логотипом Purdue, окруженным кольцами и подчеркиванием. Но в конце концов компания решила, что, вероятно, было бы разумно снять эти знаки. Голдин получила некоторое удовлетворение от этого скрытого признания бесчестья Purdue. Но она все еще была полна решимости добиться того, чтобы имя Саклера тоже было снято. В этот период многие культурные и образовательные учреждения начали процесс переосмысления своей готовности носить имена сомнительных с моральной точки зрения благотворителей. В 2017 году президент Йеля объявил, что университет переименует колледж-интернат, названный в честь Джона К. Кэлхуна, поскольку наследие Кэлхуна как белого супремасиста в корне противоречит "миссии и ценностям" Йеля. В Оксфорде стипендиат Родса из Южной Африки помог возглавить кампанию по демонтажу статуи Сесила Родса, размещенной на сайте .
Тем не менее многие университеты, в том числе и сам Йель, продолжали принимать пожертвования Саклеров в 2018 году, даже когда судебные иски и пристальное внимание прессы усилились, а другие учебные заведения дистанцировались. Только в 2019 году Йель разорвал связи с Саклерами, объявив, что больше не будет принимать подарки от семьи. Однако университет не собирался избавляться от имени Саклеров, которое ассоциировалось с подарками, сделанными в прошлом. Гарвард занял аналогичную позицию. Кандидат в президенты Элизабет Уоррен, которая преподавала в Гарварде до того, как стала членом Сената США, призвала университет убрать имя Саклера. Но президент Гарварда Лоуренс Бэкоу ответил, что убирать имя было бы "неуместно", поскольку Артур Саклер основал музей Саклера еще до изобретения оксиконтина. В любом случае, отметил Бэкоу, "юридические и контрактные обязательства" не позволят университету пойти на такой шаг.
Голдин не была удовлетворена. 1 июля 2019 года она появилась в Париже, чтобы начать протест в Лувре. Крыло Саклера в музее было построено при поддержке семьи Мортимера Саклера. Крыло состояло из двенадцати комнат, наполненных удивительными ближневосточными древностями. Пока сотни туристов и продавцов безделушек наблюдали за происходящим, Голдин и группа из сорока или около того сторонников заполонили центральную площадь у входа в Лувр. Голдин шагнул к фонтану у огромной стеклянной пирамиды, занимавшей центральное место во дворе, и крикнул: "Уберите имя Саклеров!" Возможно, Саклеры пользовались значительным влиянием во Франции, где Мортимер и Раймонд были награждены орденом Почетного легиона. Но у Голдин был свой собственный авторитет. Ее фотографии висели в Лувре. Французское правительство присвоило ей звание кавалера Ордена искусств и литературы. (Некоторые члены ее группы PAIN также обнаружили, что в Лувре есть особое обстоятельство, которое может позволить им совершить прорыв. Изучив устав музея , они узнали, что Лувр оставляет за собой право аннулировать любые соглашения о присвоении имен через двадцать лет. А крыло Саклера носило это имя уже более двух десятилетий. Через две недели после протеста Голдин президент Лувра Жан-Люк Мартинес объявил, что крыло "больше не будет носить имя Саклера". В музее заявили, что это решение не имеет никакого отношения ни к Purdue Pharma, ни к OxyContin, ни к протесту Нан Голдин, а является обычной уборкой. Комнаты не были "де-крещены", настаивала пресс-секретарь, а просто обновлены. Но никто не питал иллюзий, и в одночасье все выгравированные таблички с объявлением Aile Sackler des Antiquités Orientales и именами семи выживших детей Мортимера - Илен, Кате, Мортимера, Саманты, Мариссы, Софи, Майкла - исчезли со стен, а упоминания о семье были удалены с сайта музея. "Саклеры хотели заполучить все, что есть у Нэн в мире искусства", - говорит соратница Голдин, активистка Меган Каплер. А она вмешалась и сказала: "Нет. Это мой мир. Вы не имеете права быть в нем". "
Вдова Артура, Джиллиан, начала говорить людям, что не желает использовать свою фамилию. Она возмущалась тем, что на сайте появилось "общее обозначение "семья Саклеров"", и продолжала вести арьергардную борьбу за "отсоединение" имени Артура от имен его братьев, привлекая пресс-секретарей для рассылки пронзительных писем в новостные издания с требованием "разъяснений". Она придумала новое выражение, "Оксисаклеры", которое, как она надеялась, сможет разграничить семьи Раймонда и Мортимера. Но после многих лет молчания перед лицом разрушительного действия оксиконтина для таких людей, как Джиллиан или дочь Артура Элизабет, могло быть слишком поздно, чтобы убедительно отстаивать моральные принципы. Джиллиан признала, что ее кампания была "как плевок на ветер". Тем не менее, она настаивает, что если бы Артур был жив, он бы вмешался, чтобы остановить своих братьев от столь агрессивного продвижения Оксиконтина. ( "Неужели кто-то в это верит?" - спросила Нэн Голдин. "Насколько это цинично?")
Несмотря на все усилия Джиллиан и Элизабет, Смитсоновский институт, которому Артур передал свою коллекцию после многолетнего флирта с Метрополитен-музеем, понимая, что получит музей со своим именем, теперь оказался , тонко дистанцируясь и от семьи. Согласно контракту, музей не мог убрать имя Саклера. Вместо этого он объявил о решении провести "ребрендинг", переименовав галереи Саклера и Фрира в Национальный музей азиатского искусства. Впредь музей будет минимизировать использование имени Саклера при любой возможности, выпустив новый логотип и похоронив любое упоминание о галерее Артура М. Саклера мелким шрифтом. Сын Артура, Артур Феликс, навестил своего кузена Ричарда в Коннектикуте, и обрушился