С какими же речами, возлюбленные мои чада, мне обратиться к вам сегодня и что вам сказать о нынешнем дне? Вот уже собирается сегодня на Господа совет: начальники и люди сходятся, чтобы схватить Праведника; вместо того, что им следовало бы Ему, как Благодетелю, воздать [благодарностью], они, как псы, отправляются, чтобы поймать Его. Ибо охваченные ненавистью и зложелательством души от оказываемых им благодеяний только еще более свирепеют, (90) пока наконец, им не удастся умертвить Благодетеля, оказавшего им столько милостей. <203> Но больно видеть, что к злодеям присоединяется еще и вместе с ними строить ковы против Своего Учителя Его ученик. Это безумный Иуда! Будучи раньше светильником, теперь он потух; некогда причастный к высокой жизни, он, как денница, ниспал оттуда (ср. Ис. 14:12); прежде бывший целителем, теперь сам весь в язвах; облеченный званием апостола получает прозвище отступника; раньше принимавший неизреченные Тайны, теперь делается помощником диавольских замыслов. Какая бесчеловечность! Какое неразумие! Как это он перезабыл такие блага? Как он дошел до такого безрассудства? Зло все может сделать: развратив главную силу человеческой души – разум, оно понемногу доводит человека до безумия. Поэтому-то бесстыжий Иуда кидается на своего учителя, возвеличивает на Него, по-псаломски, запинание (Пс. 40:10), коварно ведя себя, возлагая на Него слово законопреступное (Пс. 40:9) и называя бессмыслицей возлияние на Него мира (Мф. 26:8). <204> Точно таковы же вот и нынешние предатели истины и разорители священного послушания: они тоже лепечут всякие выдумки, чтобы только как-нибудь обелить себя и оправдать свое отступничество.
Иуда-предатель
Иуда после такого начала за несколько сребреников продает своего бесценного Учителя: не постыдившись близости от Него за вечерей, не изумившись пред умовением ног, не задумавшись даже над обращенным к нему намеком на его предательство, позабыв, что он так любил носить вверенный ему ковчежец (Ин. 13:5-29), он откалывается от лика учеников и соединяется с вождем демонов; захватив с собою всю спиру (Ин. 18:3), ночью на любимом месте (Ин. 18:2) захватывает и коварным лобзанием (Мф. 26:49) предает Господа славы (1 Кор. 2:8). Но мы, братия и чада, возьмем образцом для подражания себе прочих апостолов, не оторвемся от своего союза и, давши обещание умереть за заповедь, (91) действительно умрем за нее, нисколько не пугаясь того, <205> что некоторые из нас откалываются или отрываются. Так-то вот подстроено было предательство. Христос же наш и Господь, после того как толпа с криком, подталкивая, повлекла Его ко двору архиерея и когда там поставили Его пред Каиафой, допрашивали, старались поймать в каком-либо преступлении, насмехались, били, а потом повели и отдали Понтийскому Пилату игемону (Мф. 27:2). Чего-чего только не претерпел ради нас за это время!
Страдания Христа
Представим себе также и все дальнейшее: нахождение под стражей, расследование, допрос, постановление, крики: возми, возми, распни Его (Ин. 19:15), требование иудеев, восклицавших: кровь Его на нас и на чадех наших (Мф. 27:25), обмакивание Пилатом трости для подписи Ему приговора, бичевание, заушения, оплевания, <206> одеяние для потехи в багряницу, возложение венца, коленопреклонение пред Ним с целью издевательства и побои по голове от тех, кои спрашивали у Него: прорцы нам, кто есть ударей Тя (Мф. 26:68), оскорбления, шум, неистовство всей поднявшейся на Него нечестивейшей толпы, пронзение гвоздями святых рук и ног, разделение риз, насмешки и издевательства прохожих, восклицавших: аще Сын еси Божий, сниди со креста да иныя спасе, Себе ли не может спасти (Мф. 27:40, 42), а также и прочие насмешки и надругательства, прободение копьем, вкушение желчи и все остальное, что только тогда было.
Пасха – первый и величайший дар Божественного Домостроительства
Что же воздадим за все это нас ради Пострадавшему, <207> Погребенному и Воскресшему мы, осужденные? Чашу, спасения вместе с Давидом[990] прииму и имя Господне призову (Пс. 115:4). (92) Посему, ввиду приближения Святого Воскресения, будем строго следить за собой: с одной стороны, отпразднуем праздник, конечно, светло и божественно, ибо он – Пасха, а Пасха – первый и величайший дар Божественного Домостроительства, но, с другой стороны, будем также смирять свое тело, и хотя тогда и переменим свою пищу, но не изменим своего обычного поведения. Как же можно этого достигнуть? Если скромно и с умеренностью будем вкушать вино, масло, рыбу и все другое, что предлагается на трапезе. Одним советую довольствоваться одной или только двумя – ради утешения – чашами вина, другие, кто немощен или сластолюбив, пусть пьют по три, а свыше этого можно пить только больным, но не здоровым, невоздержанным, но не умеренным. Ведь, в конце концов, к чему приводит это? К переполнению и сонливому пресыщению. А помните, что говорит пророк? <208> Насытися, говорит, и отвержеся (Втор. 32:15). Вспомните содомский огонь, обратите внимание на упившегося и потом бесчинствовавшего[991] со своими собственными дочерями Лота (Быт. 19:30–38), представьте себе также и обнажившегося от неумеренного пития вина Ноя (Быт. 9:20–22).
К чему приводит опьянение
Когда ум перестает действовать, необходимо за этим следует то, что он оказывается не в состоянии противостоять в духовной борьбе, и вот тотчас является стремление к смеху, страстные мечтания, зачинаются помыслы, рождается пагуба для души и для рассудка. Вести речь и о дальнейших еще последствиях я колеблюсь, ибо, по словам Богослова [Григория], у дурных учителей и дурные уроки, как у плохих земледельцев плохие и нивы[992].
Я предупреждал вас, чада, этим, дабы вы укрепились, дабы не сделали тщетными своих сорокадневных усилий и, погружаясь в неумеренность <209> и утопая в греховном море, не потеряли в одно мгновение своих трудов, которые вы вели так долго (ведь вместе с переменой пищи происходит также перемена и времени: наступает весна, тело возбуждается, (93) источники бьют сильнее, кровь кипит бойче; распускаются цветы, вместе с тем поднимаются и ростки страстей, – посему прошу, увещаю: смотрите же за собой), но будем есть, пить, спать, вставать, беседовать, быть ласковыми, сколько все это нужно и как требует порядок, избегая укромных и уединенных мест, а также и того, чтобы оставаться вдвоем с глазу на глаз, особенно же с послушниками и безбородыми. И если мы так будем жить, то у нас ежедневно будет праздник во Христе Иисусе, Господе нашем, Ему слава и держава вовеки. Аминь.
Оглашение 30
<210> О том, чтобы не роптать, когда случится нужда
Братия мои, отцы и чада. Постоянно беседовать с вами, увещать и ободрять вас в терпении для вашей по Божиим заповедям жизни есть мое дело и мой неустанный подвиг. Уж если пастухи бессловесных стад, когда пасут вверенный им скот, не спят и несут всякого рода заботы, то мне, грешному, недостойно получившему власть над вами, Христовыми овцами, несравненно более нужно держать неусыпным свое душевное око, а также своими речами, как бы свирелью, возвещать вам, <211> что нужно и полезно, и вместе с тем нести труды, скорби и затруднения для того, чтобы заготовить и доставить вам достаточное количество духовной и телесной пищи. Но если, с одной стороны, от меня требуется исполнение моих обязанностей, то, с другой стороны, справедливость точно так же требует, чтобы и вы не относились к моим поучениям слегка и как попало, но чтобы выслушивали меня, смиренного, со вниманием: овцы моя, сказано, гласа Моего слушают; по чуждем же не идут, но бежат от него, яко не знают чуждаго гласа (Ин. 10:27 и 5).
Тесный и узкий путь
(94) Для чего же я так начал свою речь? Для того чтобы вы не обиделись от дальнейших моих слов. Некоторые из вас устами своими благословляют меня, сердце же их далече отстоит от мене (Мф. 15:8). Вследствие чего же? Отчасти по причине прошлогоднего неурожая, отчасти вследствие наплыва новичков, <212> коих как бы с моря сюда, в пристань отречения, для спасения посылает Бог, отчасти ж и потому, что нам здесь, в столице (εν τη βασιλευούση πάλει), приходится оказывать обширное гостеприимство и делать большие раздаяния, у нас оказалась нужда в жизненных средствах. Ввиду этого я заявлял в оглашениях и говорил, что меня смущает, заставляет задумываться и заботиться мысль о том, чтобы у вас на год достало всего, и сообразно с этим я просил и умолял, дабы каждый из вас принялся за работу и как можно сильнее трудился на том послушании, на которое он поставлен. При этом я напоминал также, что если мы ищем Царства Небесного, то нам непременно придется идти по тесному и узкому пути, где скорбь, нужда, голод и прочее, причем я добавлял, что Бог с целью испытать нашу к Нему любовь попускает случаться с нами на краткое время искушениям, окажемся ли мы твердыми в скорбных обстоятельствах. И вот тогда [не как теперь] вы не отвергли моего предложения, а согласились, что все это нужно, <213> следует и требуется, но, как было сказано выше, отвечали и одобряли только одними устами. Ибо после того – так как ваше сердце не было искренно пред Богом – вы возроптали, стали тяготиться и восстали не на Моисея какого-либо (ибо если бы вы так думали, то вели бы себя осторожно), но всего только на меня, грешного, говоря: «Зачем он набирает столько народа, сколько не в состоянии прокормить, кто в этом очень нуждается и кто принуждает его принимать такое множество?»