(«Сколько дивизий у папы римского?» — бывало, усмехался Сталин. Его преемники могли бы пояснить, что это не важно. Люди живут, главным образом, своими мечтами и часто готовы умереть за них.)
— Но мы еще не добрались до точки отклонения, — напомнила Флорис. — Пока мы исследуем лишь предшествующие ей события.
— И утвердились во мнении, что Веледа — ключ ко всему происходящему. Не кажется ли тебе, что нам — нет, лучше тебе одной — есть смысл явиться к ней и познакомиться?
Флорис покачала головой:
— Нет. Только не теперь, когда она заперлась в своей башне. Возможно, у нее сейчас эмоциональный или религиозный кризис. Вмешательство может повлечь… все, что угодно.
— Ну-ну. — Эверард с минуту пыхтел своей трубкой. — Религия… Джейн, ты слышала вчера речь Хайдхина перед войском?
— Частично. Я знала, что ты там и ведешь запись.
— Ты не американка. И в тебе мало что осталось от предков-кальвинистов. Подозреваю, ты не в полной мере можешь оценить, что он делает.
Она протянула руки к огню, ожидая продолжения.
— Ни разу в жизни я не слышал столь убедительной, угрожающей карами и адским пламенем проповеди, которая нагоняла бы на слушателей такой страх перед божьим гневом, и Хайдхин исправил это упущение, — сказал Эверард. — Весьма действенная проповедь. Жестокостей, как при Кастра Ветера, больше не будет.
Флорис поежилась.
— Надеюсь.
— Но… общий подход… Насколько я понимаю, он известен классическому миру. Особенно после того, как евреи расселились по всему Средиземноморью. Пророки Ветхого завета оказали влияние даже на идолопоклонников. Но здесь, среди северян, оратору следовало бы апеллировать, пожалуй, к их мужской гордости. Или во всяком случае, к их верности обещаниям.
— Да, конечно. Их боги жестоки, но достаточно терпимы. Что сделает их, людей то есть, восприимчивыми к христианским миссионерам.
— Веледа, похоже, бьет в то же самое уязвимое место, — задумчиво произнес Эверард, — за шесть-семь сотен лет до того, как в эти края добрались христианские миссионеры.
— Веледа, — пробормотала Флорис. — Вел-Эдх. Эдх Иноземка, Эдх Чужая. Она пронесла свое обращение через всю Германию. Тацит «второй» говорит, что она снова вернется сюда после поражения Цивилиса, и вера германцев начнет меняться. Да, я считаю, нам надо проверить ее след в прошлом, выяснить, откуда она начинала.
Глава 9
Тянулись дни и месяцы, медленно перемалывая победу Берманда. Тацит еще запишет, как это происходило: смятение и ошибки, близорукость и предательство, в то время как силы римлян неудержимо росли. В истории быстро стираются судьбы конкретных людей, умирающих от ран. Те подробности, что сохранятся, представляют, конечно, определенный интерес, но они в общем-то не нужны, чтобы понять результат. Достаточно и набросков.
Поначалу Берманд развивал успех. Он занял страну сунициев и увеличил там свое войско. На реке Мозель он разбил отряд имперских германцев: некоторых принял к себе, остальных, вместе с вождем, погнал на юг.
Это было серьезной ошибкой. Пока Берманд пробивался через бельгийские леса, Классик сидел и бездельничал, а Тутор просто не успел занять оборону на Рейне и в Альпах. Двадцать первый легион воспользовался своим преимуществом и ворвался в Галлию. Здесь он соединился с наемниками, включающими в себя и кавалерию под командованием Юлия Бригантика, племянника и непримиримого врага Цивилиса. Тутора разбили, его треверов обратили в бегство. Перед этим провалилась попытка мятежа на Секвани, и римские соединения начали прибывать из Италии, Испании и Британии.
Теперь имперскими делами заправлял Петиллий Цериалис. Проведя девять худших для него лет в Британии, этот родственник Веспасиана вернул себе доброе имя, приняв участие в освобождении Рима от вителлианцев. При Могунтикуме — в будущем Майнце — он отправил галльских новобранцев по домам, объявив, что его легионы и без того достаточно многочисленны. Этот жест практически полностью умиротворил Галлию.
Позже он занял Августа Треверорум, нынешний Трир, город Классика и Тутора, колыбель галльского мятежа, а затем объявил поголовную амнистию и взял под свое начало тех, кто пожелал вернуться в его армию. Обращаясь к общему собранию треверов и лингонов в суровой, убедительной манере, он доказал им, что они ничего не приобретут, продолжая сопротивление, а потеряют все.
Берманд и Классик перегруппировали свои силы, за исключением той части, которую Цериалис зажал в ловушке. Они послали к нему гонца с предложением стать правителем Галлии, если он присоединится к ним. Цериалис просто переправил это письмо в Рим.
Занятый политической стороной войны, он не совсем был готов к последовавшим боям. В беспощадной схватке мятежники захватили мост через Мозель. Цериалис сам командовал отрядом смертников, которые отбили мост. Варвары ворвались было в его лагерь и принялись грабить его, но Цериалис развернул когорты, смешал ряды противника, разбил их и обратил в бегство.
На севере, вниз по течению Рейна, агриппинцы — то есть убии, — под нажимом заключившие мирный договор с Бермандом, внезапно перебили у себя германские гарнизоны и обратились к Цериалису за помощью. Тот послал усиленные отряды освобождать их город.
Несмотря на некоторые мелкие неудачи, Цериалис добился капитуляции нервиев и тунгров. Когда свежие легионы удвоили его силы, он двинулся выяснять отношения с Бермандом. В двухдневной битве у Старого Лагеря с помощью батавийских дезертиров, которые провели его людей для флангового удара, он разгромил германцев. Война могла бы здесь и закончиться, имей римляне под рукой корабли, чтобы перекрыть варварам бегство через Рейн.
Узнав о поражении, вожди оставшихся треверских мятежников тоже отступили за реку. Берманд вернулся на остров батавов вместе с людьми, желавшими продолжать войну партизанскими методами. Среди убитых ими был и Бригантик. Но все-таки они не могли долго удерживать свою территорию. Яростный бой свел Берманда и Цериалиса лицом к лицу. Германца, пытавшегося взбодрить отступающее войско, узнали; засвистели вокруг стрелы и камни, и он едва успел спастись, спрыгнув с лошади и переплыв через поток. Лодка Берманда подобрала Классика и Тутора, которые с этого времени стали не более чем его мелкими приспешниками.
Цериалис, однако, тоже испытал непредвиденное поражение. После осмотра зимних квартир, построенных для легионеров в Новезии и Бонне, он вместе с флотом возвращался по Рейну. Со своих наблюдательных постов германские разведчики донесли, что в лагере самоуверенных римлян царит беспечность. Они собрали несколько сильных отрядов и облачной ночью напали. Часть германцев ворвалась в римский лагерь. Они перерезали веревки у палаток и просто закололи находящихся там людей. Их товарищи тем временем зацепили баграми несколько судов и утащили их. Великолепным трофеем стала преторианская трирема, где должен был ночевать Цериалис. Так случилось, что он находился в другом месте — по слухам, с какой-то убийской женщиной, — и вернулся к своим обязанностям измотанный и полуодетый.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});