Юра не мог понять, серьезно он говорит или насмешливо.
Не предложив гостю шоколада, не попросив ею сесть, Макс спросил:
— Так чего тебе?
Юра всю дорогу репетировал с друзьями — они и сейчас ожидали его неподалеку, — что и как он скажет. Если Макс ему «так»… то он «так»… А если не согласится, то он тогда начнет его пугать…
Ничего этого не потребовалось. Узнав с первых слов Юры, в чем дело, Макс объявил:
— По двести пятьдесят бутылок шампанского за голову.
— Какую голову?
— Семьсот пятьдесят бутылок — и твой учитель с гостями будут порхать на свободе! Так, говоришь, через сто лет обо мне книги писать будут? Да… Он не дурак, твой учитель!
— Где же я возьму столько вина? — озадаченно спросил Юра.
— Это твое дело. Попроси графиню, попроси княгиню Голицыну… Впрочем, она даром не даст. На днях загрузила итальянский грузовой пароход вином и отправила за границу. Шампанское из Нового Света — это валюта.
— Пятьдесят бутылок! — решительно объявил Юра.
Макс смеялся долго, даже поперхнулся. А откашлявшись, сказал:
— Или семьсот пятьдесят, или катись! Для моего «Приюта комедиантов» ведь тоже нужно из этого числа бутылок триста…
— За мной не пропадет! — повторил Юра пришедшие ему на память слова Гриши-матроса.
И, как советовал Трофим Денисович, напомнил, что Колчака с Урала начали гнать. Всего можно ожидать. Если же Макс поможет, то и Максу помогут в случае чего…
— Это ты-то поможешь? Чепуха!
— Найдутся люди!
— Кто?
— Найдутся.
— Ну хорошо, я всегда сочувствовал революционерам. Я помогу, но ведь и я должен дать. Что же останется мне? Никто не отпустит просто так, за здорово живешь.
— Ладно! Двести пятьдесят бутылок шампанского и сто «куш-каи» за всех, — предложил Юра.
«Куш-каи» — редчайшее вино, секрет производства которого знал только один винодел грек, работавший у князя.
— Я еще не знаю, согласятся ли они, — сказал Макс. — Приходи завтра в это же время, скажу. Все зависит от того, трезв штабс-капитан Семечкин или пьян. Если трезв, плохо. Надо напоить.
— А вы сейчас сходите!
— Нет, разыщи меня завтра утром. А сейчас — бон суар, покеда!
Юра поспешил к товарищам, не зная, радоваться такому исходу или жалеть. Те повесили головы — на двести пятьдесят бутылок шампанского нужна уйма денег, а «куш-каи» — очень редкое вино, стоит еще дороже.
— Отец достанет!.. — объявил Сережа и помчался домой.
— Макс обманет! — покачал головой Петр Зиновьевич, когда Юра рассказал ему обо всем. Он был очень обеспокоен арестом дяди Яши, взволнованно ходил из угла в угол веранды.
— Может, предложить ему нашего вина? Отдадим все сорок ведер, — сказала Юлия Платоновна. — А двести пятьдесят бутылок шампанского да «куш-каи» — это не только огромные деньги, которых нет. Главное в том, что вряд ли удастся уговорить княгиню Голицыну продать. А Максу верить нельзя. Может быть, мне самой с ним поговорить?
— Нет, пусть взрослые не путаются в это дело! — решительно объявил Юра. — Ты только испортишь. Он ведь сам сказал: «Ученики просят за своего учителя. Трогательно!»
На следующий день, уйдя с урока, Юра побежал к Максу.
Дверь была закрыта, пришлось стучать.
Сонный, сердитый голос спросил:
— Кто там?
— Это я, Юра!
— А-а-а-а! Двести пятьдесят бутылок и еще сто. Когда доставишь?
— А сорок ведер вина?
— И сто не пройдет. Только шампанское и «куш-каи». И поскорее, а то может быть поздно…
К уроку истории Юра опоздал. На перемене приятели уединились во дворе.
— У меня новая идея, — объявил Юра. — Как-то я ездил в Новый Свет за вином с отцом Сергием. Бутылки продавали в подвале. У отца Сергия там грек приятель, один из голицынских виноделов. Если прийти и сказать: «Послал отец Сергий», а потом мне остаться и спрятаться в подвале? Кто-нибудь из вас ночью спустит мне веревку в отдушину, а я буду подвязывать бутылки.
— А зачем оставаться? — сказал Степа. — Помнишь, как вы меня спускали в подвал через вентиляционную дырку? Когда мы горный хрусталь искали… Я вам тогда шампанское наверх подал.
— Верно! — закричал Коля. — Всё! Ночью мы спустим Степу в подвал и вытащим все двести пятьдесят бутылок.
— Можно взять нашего осла, — предложил Сережа.
— Двести пятьдесят бутылок да еще сто — это для осла слишком большая тяжесть, — возразил Степа. — Может быть, привезем на нашей лодке?
— Нет, к лодке надо тащить, потом из лодки выгружать… Давайте так: Сережа приведет осла, а я приеду с тележкой с Серым…
Они во всех подробностях обсудили план, который назвали «Операция Ночь».
На большой перемене Юра подошел к отцу Сергию и смиренно попросил от имени отца написать записку виноделу Нового Света с просьбой продать сто бутылок «куш-каи».
— Отец будет вам очень благодарен. Десять бутылок, он сказал, преподнесет вам с благодарностью, — добавил Юра.
— Что ж, от «куш-каи» я не откажусь… Только Голицыны весьма неохотно продают его. Предпочитают вывозить за границу, получая франками, долларами, фунтами стерлингов. Однако попытаемся. «Куш-каи» стоит того… — сказал, поразмыслив, отец Сергий.
И он написал греку записку.
Значит, деньги нужны только на «куш-каи». Тех, что достал Трофим Денисович, как раз хватит.
4
Вернувшись с занятий, Юра показал отцу записку законоучителя к виноделу Нового Света и попросил позволения сейчас же съездить привезти эти бутылки.
Юлия Платоновна не хотела пускать его, говоря, что поздно, он не успеет вернуться к вечеру. Но Юра настоял. Он быстро запряг Серого в телегу, поставил на нее большие плетеные корзины и поехал. В Судаке к нему подсели Коля и Степа с мешками и веревками; Подъехал Сережа в таратайке, запряженной осликом.
В Новый Свет они приехали уже после обеда.
Прежде всего они разыскали грека и передали ему записку отца Сергия. Толстый грек долго шевелил мясистыми губами, вздыхал, крестился. Затем велел оставить три высокие пустые корзины и приехать сюда часа через три, когда стемнеет.
Хлопцы увели Серого и ослика в ложбину и подождали там до сумерек. Когда они явились с осликом к подвалу, грек уже ждал. Они отдали ему деньги и погрузили на таратайку корзины, полные бутылок. Грек велел их крепко привязать к таратайке и ехать осторожно.
Итак, первая часть «Операции Ночь» завершилась благополучно.
Хлопцы перегнали Серого и ослика на склон холма, куда выходила вентиляционная труба. Ведь голицынские подвалы тянутся под землей очень далеко.