Разумеется, после того, как я стал служить в Страже, эльфийское высшее общество снова принялось морщить носы. Стали говорить банальные вещи, констатируя, что яблоко от яблони далеко не падает. Пророчили, в который раз, что я вырасту непутевым, и виноват в этом, как всегда, будет мой папа, который теперь бедного меня заставил патрулировать улицы, а когда-то и вовсе признавать не хотел. Этого они ему и до сих пор простить не могут.
Ну да, эльфы чадолюбивы. Настолько чадолюбивы, что когда всплыло то, что отец отказался видеться с мамой, зная что, она беременна мной, то ни у кого доброго слова для него не нашлось. Аргумент «я думал, это не от меня» за аргумент вдруг никто признавать не захотел. И то, право слово, ему же не кто-то сказал, что он отцом станет, а жрица Луноликой! В конце концов, мог ведь и сразу после родов экспертизу сделать. Вспоминать, что, вообще-то, эта история не была тайной для окружающих почти четырнадцать лет, пока я не нашелся, и что эльфийское общество все это время скорее с сочувствием относилась к моему отцу, который «по глупости связался с непутевой гулящей девкой, да еще и человечкой», никто почему-то не стал. Ну конечно, все крепки задним умом, а уж эльфы — тем более.
В то, что отец не злодей, способный намеренно отказаться от своего ребенка, верили лишь те, кто был рядом с ним в то время, то есть самая близкая родня. Еще об этом знал я. Впрочем, я-то осознал, в чем именно преступление моего отца, уже к тому времени, когда подрос, и, по человеческим меркам, стал взрослым. Так что, отчасти, я подтвердил эльфийские теории — из меня явно получался кто угодно, но только не благовоспитанный эльф. Конечно, я ведь не стал с натянутой улыбкой принимать соболезнования по поводу такого неподходящего отца, а послал высокое эльфийское общество в лице леди Рафалиэли Эралли, рискнувшей мне эти соболезнования высказать, куда подальше. Сделал я это громко, и если о чем и жалею, так это о том, что я тогда всеми силами старался остаться вежливым. Я заявил ей, что произошедшее между моим отцом и моей матерью касается только их, меня и никого более. Ох, как они обиделись! Только мой нежный, по эльфийским понятиям, конечно, возраст, уберег меня от того жирного креста, которым общество успело наградить отца. Впрочем, когда в очередной раз дело доходит до разговоров миледи Гилериус Силорин с леди Лидией Эорин о дальнейшей судьбе Гвиневры, я начинаю жалеть, что тот случай сочли простой выходкой дурно воспитанного отпрыска «того самого» милорда Ларена.
От этих мыслей меня отвлекло возвращение Илиса и Эрика. Вот уж действительно, мысль человеческая бывает извилистой и непредсказуемой. Начал про статью и журналистику, а закончил про матримониальные планы в отношении себя любимого. Это все проклятая эльфийская кровь.
— Мы были правы шеф, — обрадовал меня с порога Илис. — Этот самый торговец продал два одинаковых арбалета! И знаете кому?
— Кому? — спросил я.
— Зверолюду, — сказал Эрик. — Точнее тигролюду. Здоровому и полосатому. В прошлый четверг, во второй половине дня. Болты, кстати, тоже в лавке Крушикувалды были куплены, правда, они без яда продавались. А можно где-нибудь список арестованных зверолюдов посмотреть?
— Опять тропиканцы? — удивился я. — Вот уж не ожидал.
— Тигролюдов мы не арестовывали, разве что ребята сегодня кого-нибудь успели поймать, — сказала Селена, отрываясь от бумаг. — Конечно, во время облавы может быть такой попадется. Интересно, что такого Соня им сделала, что они потрудились ее заказать?
Илис и Эрик синхронно пожали плечами, а мне вдруг показалось, что ответ на этот вопрос очень-очень важен. Как жаль, что пока его у нас не было.
27 мая 3169 года нового ицкаронского летоисчисления, воскресенье
Илис Зорр, оборотень, старший констебль Стражи
Я в облавах и раньше участвовал. Там, где я раньше жил, на меня местные крестьяне облавы устраивали. Потому что куриц жалели. А что делать, если зимой все зверье от холода прячется или на север улетает, а курицы не улетают и в теплых домиках живут? Конечно, я и летом тоже в курятник захаживал. Бывало, да. Пойдешь охотиться, не поймаешь никого, куда идти? Или лень если. Или курятины хочется. А крестьяне обижались почему-то. Собирались всей деревней, луки брали и собак, в лес шли. С разных сторон заходили, собак спускали, чтобы они меня на тех, что с луками, выгоняли. А я глупый разве? Через запасную нору пробегу, с другого выхода выскочу, в ручей — раз, поплыву, пока мелко не станет, а там и в горы. Да и то, кто лес лучше знает, я, или собаки с охотниками? Когда в горы лень, петляю по всему лесу, а потом проскочу мимо медвежьей берлоги или волчьей лежки, и домой. А медведь и волки потом сами с собаками разбираются. А чего я один за всех отдуваться должен? Лес общий, а гоняются только за мной — разве хорошо? А когда на ноги вставать научился — еще проще стало.
Только эта облава не такая совсем, хотя и похожа чем-то. Мы к дому подходили, у дверей и окон охрану ставили, а сами внутрь заходили и тропиканцев искали. На улицах патрули, много патрулей. Не убежишь, не спрячешься. А еще кареты тюремные. Это для тех, кого найдем. Нашли человек тридцать. Квентин сказал, что мало и лейтенант сказал, что мало. А Селена сказала, что ей лично хватит. И Фиги с ней согласилась. Это потому, что им зверолюдов допрашивать.
А Эрик сказал, что скучно. И Квентин сказал, что скучно. А Бригир и Паук сказали, что это хорошо, что скучно, потому что когда не скучно, это значит, что сопротивляется кто-то или убегает. А они не любят, когда сопротивляются или убегают. Я подумал и согласился. Когда охотился в лесу, тоже не любил, когда добыча убегала или сопротивлялась. Вот зайца взять. Думаете, приятно, когда задними лапами по голове бьет? Больно очень и обидно. Или когда утка изворачивается и улетает? Тоже обидно, хотя и не больно.
Закончили часа в два ночи. Устали все, и я тоже устал. Днем бегал много, то туда, то сюда. А Эрик коменданту сказал, что не устал и в тюрьму пойдет, кареты сопровождать. Комендант удивился очень, портал открыл и других студентов увел, а Эрик остался. А я не удивился, потому что кареты с добычей Банни охраняла. А еще Бригир и другие наши стражи, которых нам в отдел временно передали. Поэтому и Селена тоже до тюрьмы пошла, а почему Квентин туда пошел, я не знаю. А я не пошел, зачем мне? Я к бабушке побежал, спать.
* * *
А утром я все равно рано проснулся. Потому что дождь пошел. Редкий такой, моросящий. И жара сразу спала. Это хорошо, я жару не очень люблю, тем более, когда в городе. Я, пока до работы бежал, вымок, но это все равно приятно было очень, потому что не жарко, как вчера. Вчера весь день солнце палило сильно, а я бегал по улицам много.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});