потере.
— Неудивительно, что ты был таким несчастным на прошлой неделе, боги, я… Кэл, ты должен был сказать мне…
— Ты ничего не смог бы сделать, — мягко сказал Каллиас, но Финн усмехнулся.
— Я мог бы помочь тебе, — сказал он в отчаянии. — Боги, Кэл, ты мог бы хотя бы поговорить со мной! Тебе не кажется, что я заслужил знать, что мой брат бросает меня? Ты хотя бы думал о том, что это сделает со мной? Ты мой единственный, проклятый богами друг, идиот!
Сердце Каллиаса разорвалось надвое.
— Финн, ты меня ненавидишь.
— Кто тебе это сказал?
— Никто не говорил! Я обещал тебе, что вытащу её, и я этого не сделал, я… я подвёл тебя. Я потерпел неудачу как принц… и как твой брат. Особенно в последние несколько лет.
Я подвёл всех вас.
Финн моргнул, глядя на него, его рот открывался и закрывался, как у рыбы, умирающей на причале.
— Кэл, есть много вещей, в которых ты потерпел неудачу. Быть моим старшим братом никогда не было одной из них.
Слёзы навернулись на глаза Каллиаса.
— Финн…
— Нет, послушай меня, ты, осёл.
Финн схватил его за плечи, глядя ему в глаза — там блестели его собственные слёзы, зрелище, которое в равной степени удивило и напугало Каллиаса.
— Послушай меня. Ты не самый умный из нас, и ты не самый сильный из нас, и боги знают, что ты не самый красивый из нас…
— Это к чему-то приведёт?
— Но ты лучший из нас. Определённо лучший из нас. Это даже не точное описание. И ты не всегда всё делал правильно, но ты всегда поступал правильно со мной. И я иногда ненавижу тебя, но я всегда люблю тебя. Мы прежде всего.
И тогда-то слёзы Каллиаса полились не на шутку, и он на мгновение сжал плечи Финна, прежде чем заключил его в крепкие объятия.
— Мы прежде всего.
Теперь это казалось испорченным, зная, что Джерихо использовала этот девиз для оправдания. Но он по-прежнему имел это в виду — и всегда будет.
— Итак, — Финн прочистил горло. — Что теперь?
— Теперь мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, — сказал Каллиас. — Мне нужно, чтобы ты остался здесь и присмотрел за Джерихо и Со… и Анимой. Мне нужно, чтобы ты убедился, что они больше не причинят вреда, пока меня не будет.
Финн отстранился, его глаза заострились.
— Пока тебя не будет.
Каллиас выдержал его взгляд.
— Я собираюсь в Никс. Сообщу им, что Атлас был обманом втянут в эскалацию войны. Может быть, я смогу уберечь от падения Инферы на головы наших людей. И я забираю Элиаса с собой. Если кто-то и сможет узнать, что… замышляют боги и что мы должны сделать, чтобы остановить это, то это будет он.
Финн сглотнул с таким трудом, что Каллиас увидел, как у него перехватило горло.
— Итак, ты уходишь.
— И мне нужно, чтобы ты солгал об этом, — сказал Каллиас. — Как ты думаешь, ты сможешь с этим справиться?
Финн рассмеялся — криво, жалко, чего Каллиас толком не понял.
— О, да, — сказал он. — Думаю, смогу с этим справиться.
ГЛАВА 73
ЭЛИАС
— Хорошо, — сказал Джейкоб, откидываясь назад и закидывая руки за голову, Варран лежал у него на коленях.
Оба они щеголяли полупьяными ухмылками, рубашка Варрана была наполовину расстегнута.
— Моя очередь. Элиас, правда или действие?
Ракель и Джира прислонились к спинам друг друга, всё ещё ошеломлённые тем, что выполнили своё задание — съели целый шоколадный торт ровно за пять минут, — а Кайя толкнула Элиаса плечом, усмехаясь его кислому взгляду, дискомфорту в его глазах, пока он сжимал свои чётки. Сорен сидела одна, скрестив ноги и ухмыляясь, вертя в руке стакан с никсианским виски, склонив голову набок. Она изучала Элиаса голодными глазами, выискивая любую его слабость, её язык хищно скользил по губам.
Он хотел, чтобы кто-нибудь надрал ей задницу хотя бы для того, чтобы научить немного смирению. Может быть, тогда она сделала бы перерыв в его мучениях, которые происходят изо дня в день.
— Он выбирает действие, — сказала Кайя громче Элиаса, который определенно сказал «Правда».
Она встретила его полный ужаса взгляд невинной улыбкой, и он смягчился; на неё было трудно злиться. Вот почему милая, хихикающая Кайя была ему хорошей парой — в ней не было ни капли сварливости. Между тем, почти во всех его костях была спрятана хотя бы капля ворчливости.
— Идеально, — глаза Джейкоба заблестели. — Я предлагаю тебе поцеловать Сорен.
Сорен выплюнула свой глоток виски.
— Прости? — она задохнулась, в то же время Элиас сказал: — О, нет, нет.
Они встретились взглядами сквозь пламя костра, хмурость отразилась на лицах друг друга.
— Что такого плохого в том, чтобы поцеловать меня? — потребовала Сорен.
— Ну, для начала, я уверен, что раздвоенный язык сделал бы всё неприятным.
Сорен начала вставать, Джира поддержала её, положив руку на заднюю часть одной из её дрожащих ног. Но Джейкоб поднял один палец.
— Ах, ах, ах. Я бросил тебе вызов сомкнуть губы, а не кулаки. Элиас, помни, что любой, кто откажется от вызова, искупается в пруду.
Чрезвычайно замерзшем пруду.
По крайней мере, если бы он поцеловал её, пытка закончилась бы максимум через пять минут. Если бы он хотя бы пальцем ноги коснётся этой воды, ему придётся неделями тренироваться с простудой.
— Отлично, — пробормотал он, отставляя свой собственный стакан с виски, к которому едва притронулся, и игриво подтолкнул Кайю, которая захихикала над ним.
Сорен насмешливо поклонилась, проходя мимо неё, и, взмахнув рукой, направила его в казарму, где располагался ближайший отсек.
— Немного уединения для вас, сэр, — сказала она голосом, который звучал невыносимо надтреснуто. — Полагаю, тебе не нужна аудитория, наблюдающая за лишением тебя девственности.
Элиас покраснел. Она никак не могла знать, что это будет его первый поцелуй — даже Кайя не знала этого. Но то, как она смотрела на него… Он бы не стал отрицать, что она каким-то образом разыскала одного из его братьев и сестёр — или, не дай боги, его мать — и сладко вырвала это знание с их жадных языков. Казалось, она не знала, когда остановиться, когда дело дошло до того, чтобы сделать его жизнь невыносимой.
— После тебя, — сказал он, придерживая для неё дверь отсека.
Он был кем угодно, но всегда оставался джентльменом, даже с девушками, которые могли бы составить конкуренцию Оккассио за её деньги с точки зрения порочности.
Её глаза заблестели, когда она скользнула в отсек, проводя пальцами по передней части его