Читать интересную книгу Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли

Что-то изменилось.

Он вытянул шею и запрокинул голову назад. Затылок терся о каменистую породу, но Холос уже зашел далеко за болевой порог.

Вершина оканчивалась выступом, отростком камня причудливой формы, поднимающимся над крутыми пологами конуса вулкана. На верхней точке выступа появился вертикальный овал ослепляющего света. В нем кто-то ждал. Тот, кто явился Холосу во сне.

Адреналин наполнил измученное тело Кровопийцы. Царапая ноги о камни, он выпрямился. Броня была тяжелой, как грех. Холос встал на колени и, прижав к груди поврежденную руку, медленно пополз к подножию выступа.

Фигура ждала. Невозможно было различить ее черты. На месте тела — размытый светом силуэт, на месте лица — бесформенное пятно. Различить можно было только широкие крылья, переливающиеся всеми цветами радуги.

С огромным трудом Холос снова встал на колени. Он опасался, что тот, кто перед ним, не принадлежит материальному миру и неуязвим для болтера или меча. Тем не менее космодесантник уставился на свет. Он обжигал глаза, но Холос чувствовал, как «ярость» внутри отступает, и ощутил благословенное возвращение рассудка.

— Я — Холос, сын Долкароса из клана Сумар, посвященный ордена Адептус Астартес Кровопийц. Я — воин Императора, и я спасу моих родичей от поразившего нас безумия. Я пришел сюда, — сказал он, — я следовал за сном и выдержал поставленные передо мной испытания. Скажи мне, как спасти моих братьев, как и было обещано.

Его голос задрожал. Сквозь подготовку пробились давно подавляемые эмоции.

— Ты пришел, — отозвался незнакомец, — ты выдержал испытания. Ты достоин того, что я тебе поведаю. Услышь же, услышь секрет, который спасет твоих братьев.

Его голос был старым и грубым, как высохший пергамент. Незнакомец с шипением произносил согласные, и в их затихающих звуках чудились полуразличимые слова, которые означали совсем не то, что силуэт собирался сказать. Разговор между ним и Холосом продолжился, но стал приглушенным. На него начали накладываться другие слова, одно за другим, пока Цедис не ощутил собственное «Я», отделенное от Холоса. Разговоры перекрывались, как круги на воде, и обмен репликами между спасителем Кровопийц и Холосом стал неразличим.

— Добро пожаловать, Цедис, владыка Кровопийц, ты также доказал, что достоин.

— Достоин настолько, что присоединился к Холосу в его бесконечном подъеме, — проскрежетал из света второй голос. Он не вызывал такого же доверия, как первый.

Затем Цедис оказался на горе. Не Холос. Магистр не понимал, как это произошло. Если это было видение, то оно казалось более реальным, чем сама жизнь.

Цедис прикрыл глаза. Перед тем как все вновь расплылось из-за света вокруг фигуры, он мельком разглядел две крупные головы на гибких шеях. Магистр не так себе представлял того, кто явился Холосу. Или же он представлял его именно так, но не мог изобразить на стекле, потому что разум отказывался принимать правду.

— Почему я здесь? — спросил Цедис, — почему я не страдаю от «черной ярости» так же, как мои братья, проживая последние часы Сангвиния? Кто ты?

Фигура переместилась, будто опираясь на посох. Цедис заметил большую нечеловеческую руку, оканчивающуюся когтями.

— Ты достоин, — повторил второй голос.

— Это я раскрыл Холосу секрет, сохранивший твой орден. Я — спаситель Кровопийц. Ты не страдаешь так же, как остальные сыны Кровавых Ангелов, потому что я предписал, чтобы это было так. Узнаешь ли ты секрет? Узнаешь, что же я сказал Холосу?

Цедис не ответил. Скрытое светом существо все равно продолжало:

— Я велел ему принять изменения.

— Прими их! — добавил второй голос.

— Только изменяясь, можно выжить, только благодаря эволюции все еще существует жизнь. Твое генное семя подверглось порче, ты меняешься. Ты пытаешься отрицать это и поэтому умираешь. Но если примешь…

— Принять изменения — значит жить, — сказал второй голос существа, — отвергни их, и умрешь.

Сердца Цедиса сдавил великий ужас. Некоторые тайны были известны лишь немногим людям. Тайны, в сравнении с которыми самые падшие виды ксеносов казались кроткими. Все космодесантники знали о Губительных силах, но лишь посвященные полностью понимали, как Темные боги влияют на реальный мир, что представляют собой их слуги и как они появляются вне варпа.

Цедис понимал. Цедис был магистром ордена, и ему были открыты страшнейшие тайны Вселенной.

Перед Кровопийцей стоял демон Хаоса.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил Цедис. Он собирался говорить как можно меньше. Некоторые из демонов были искусными обманщиками и могли обернуть собственные слова космодесантника против него.

— Чего я от тебя хочу? — обе головы заговорили одновременно. Сплетение их голосов придавало фразе еще один, скрытый смысл. — Я задам тебе вопрос, вот и все.

— Зачем это тебе?

— А почему бы и нет? Все изменения — Хаос. Хаос — это изменения. Изменения неизбежны, поэтому неизбежен и Хаос. Я спрашиваю у тебя, примешь ли ты изменения? Примешь ли ты Хаос?

— Никогда! — прокричал Цедис так громко, как мог. Внутри, под кожей, по его душе поползло отвращение. Что Холос наделал? Какую дьявольскую сделку он заключил, чтобы спасти орден? Разум Цедиса восстал против этого. Вся его жизнь, его служба, всё — ложь!

— Ты сражаешься в войне горы против дождя и ветра. Гора кажется сильной, но в итоге дождь победит, — сказал другой голос.'

— Я никогда не буду служить другой силе, кроме Императора человечества!

— А кто говорит, что у тебя есть выбор, магистр ордена? Выбирает ли пешка, черная она или белая? Прислушиваются ли к ее мнению о движении по доске? — ответил первый голос.

Второй снова заговорил:

— Ты противишься изменениям, но ты сам воплощаешь их. Ты переделан жалкой наукой твоего вида, ты представляешь собой нечто, намного большее, чем раньше.

— И намного меньшее, чем было задумано.

— Ты не свободен от касания Хаоса, — существо уставилось на его удлиненные зубы. — Но ты все еще слаб, слаб из-за верности трупу. Ведь твой господин — труп. Отбрось эту верность.

— Это цепь, которая тянет тебя вниз, как броня, препятствующая Холосу.

— Она душит и сковывает.

— Цепь службы.

— Я должен отказаться от нее и присягнуть демоническому господину? — спросил Цедис. — И что же будет моей наградой? Предательство моего вида? Вечные муки? Мою душу скормят существам, живущим в варпе? Я не дурак. Наша борьба страшна, но я никогда от нее не отступлюсь!

— Варп победит. Эта война идет гораздо дольше, чем ты себе представляешь, и скоро она закончится. Следуй за мной, приведи в бой своих воинов. Победа предопределена. Я наделю тебя могуществом.

Речи существа были соблазнительны. Цедис всеми силами противился им.

— Вернись, и тебя ожидают вечные страдания. От них не будет передышки, — сказал второй голос.

— Никакого отдыха.

— Ты не умрешь, мы не позволим тебе.

— Ты познаешь глубины «черной ярости». Ты будешь страдать от того, что предотвратил Холос. Ты увидишь всю глубину твоей чудовищной природы. Твое человечество сгорит в собственном огне, а ты не сможешь ничего с этим поделать. Твой Император сделал тебя таким, не мы. Что же тогда справедливо?

— Изменения, изменения — это Хаос. Хаос неизбежен. Прими Хаос, или он поглотит тебя. Прими изменения! — заверещал второй голос.

Цедис встал и не мигая уставился на свет. Он поднялся во весь рост и твердым голосом ответил:

— Нет. Я не подчинюсь тебе. Моя душа останется моей. Если для того, чтобы служить Императору, мне придется испытать все адские муки, то я готов пойти на это. Служба — это жизнь.

— Кровь — это жизнь, разве не так звучат слова твоего ритуала? — дразнил его первый голос.

— Нет. Кровь — лишь средство. Эта необходимость прискорбна, но она открывает нам путь к службе. Все делается во имя ее. Не знаю, о чем вы договорились с Холосом, но мы и спустя две тысячи лет не повинуемся тебе. Разве ты не видишь? Мы никогда не примем Хаос. Это мы обманули тебя.

Существо, скрытое светом, шевельнулось. Его силуэт расплылся, сменив множество других неразличимых форм, пока не вернулся к той, с которой начал. Теперь Цедис был уверен, что видит две головы на длинных шеях, тяжелые, оканчивающиеся клювами, похожими на клювы асторгай.

— Ты думаешь, что наша сделка с Холосом — секрет? — спросил первый голос. В нем звучали и мудрость, и злоба.

— Того реклюзиарха звали Шанандар, это ему Холос рассказал всю правду, — продолжил второй. В его голосе было нечто такое, от чего слушатель начинал понимать, что жизнь и смерть — это одно и то же.

— От Шанандара — Мелиосу, от Мелиоса — Дравину. По цепочке твоих жрецов в маске-черепе, Гуриану, Канан- даэлю, Соломаэлю и Курвину, — снова заговорил первый.