Она хотела закричать, чтобы Аллилуйя знала, что она уже здесь, но решила этого не делать: все силы надо вложить в действия, а не в слова.
Когда она подбегала к ярко освещенному проему, ей казалось, что он растет на глазах, а фойе позади него расширяется и увеличивается в размерах, все сильнее разгораясь зловеще-желтым светом. Она с разгону влетела в дверь навстречу этому слепящему потоку. Резко остановившись, она быстро огляделась. Потом побежала через холл в бальный зал. Оглушительно гремела мелодия босановы. Слишком громко. Ал и Билли никогда бы не включили так громко.
Только бы вы были здесь! — беззвучно молилась она. Ну пожалуйста, я хочу, чтобы вы были здесь! Я спасу вас! Мама спасет тебя, родная моя! Мама обнимет тебя, и все пройдет. С тобой ничего не случится, доченька…
Зал был пуст.
От отчаяния у нее брызнули слезы.
Куда могли исчезнуть Ал и Билли? Эдвину охватила паника. Может, они спрятались? Но где? Господи, дом такой огромный! Можно искать сто лет. Итак, все по порядку.
Она подбежала к магнитофону и выключила музыку.
Ее обступила странная тишина. Как в могиле.
— Ал! — крикнула она. Голос гулким эхом прокатился по комнатам. — Ал! Билли!
Эта тишина словно насмехалась над ней.
Отчаявшись и не зная, что делать, она принялась метаться по соседним комнатам, затем бросилась обратно в фойе. Перепрыгивая через две ступеньки, взлетела вверх по спиральной лестнице, украшенной бронзовыми светилами.
— Ал! Билли! — надрывалась Эдвина.
Задержавшись на площадке второго этажа, она услышала какой-то жалобный крик. Только невозможно было понять, откуда шел этот крик.
— Ma!
— Ал! — закричала она в ответ. — Ал, детка, где ты?
— Ма-а…
Голос звучал справа. Да, это там! И она рванулась туда.
— Ma!
Эдвина тут же остановилась: теперь крик слышался сзади! Ну, конечно, она бежала не в ту сторону! В замешательстве она посмотрела вокруг.
— Ma! — теперь крик действительно звучал где-то справа.
— Ma! — послышалось из дальнего конца холла. От страха у нее все сжалось внутри и перехватило дыхание. Но Ал не может одновременно находиться в разных местах! Это значит, что только один голос принадлежит ее дочери. А кто-то другой всего лишь имитировал.
Нет, это не просто кто-то.
Это убийца!
О Господи! Она сжала револьвер.
— Ma! — послышалось справа.
— Ma! — теперь слева.
Эдвина поворачивала голову на каждый крик.
— Ал! — что было силы закричала она. — Где ты?
— Здесь, мама!
— Нет, я здесь! Здесь!
Эдвина не могла понять, откуда звучит голос ее Ал. Возможно ли это? Неужели два голоса могут быть так похожи?
Сначала иди к тому, что ближе! — приказала она себе.
Со всех ног она бросилась через холл. Она должна спасти Ал, спасти ее от…
Нет! Не думай об этом! Она ворвалась в библиотеку и чуть не упала, споткнувшись о…
… Анук! Все вдруг поплыло перед глазами. В ужасе Эдвина отпрянула назад, не в силах поверить тому, что увидела. Анук! Боже мой! Нет! Это невозможно! Где ее волосы? Боже Милосердный…
Что же это чудовище сделало с ее волосами?
— Ал! — закричала она и уже метнулась обратно, как вдруг в дверях мелькнула какая-то тень, и в следующую секунду безжалостный удар в грудь сбил ее с ног. Со сдавленным стоном она отлетела назад, револьвер выпал из рук.
„Ал!" — хотела она крикнуть, но не могла вздохнуть, не могла даже прошептать это имя. С усилием набрав в легкие воздуха, Эдвина сделала попытку встать на ноги.
И в ужасе опять упала.
Рядом, прямо над ней стояло нечто совершенно чудовищное. Одетое во что-то из черного нейлона, с размазанным по лицу гримом и с ног до головы покрытое засохшими пятнами крови, а на голове — о Боже! — был окровавленный скальп Анук!
Глядя вниз на Эдвину, мисс Кровь произнесла голосом Аллилуйи:
— Ты готовишься к Олимпийским играм, ма?
В отчаянии, Эдвина пыталась глазами отыскать на ковре выпавший револьвер, но он, должно быть, отскочил слишком далеко. Она его не видела.
Упираясь локтями в пол, она попробовала отползти назад.
Последнее, что она помнила, это визгливый безумный хохот, и на голову ей обрушилось что-то тяжелое. Глаза ее закатились. Все провалилось в черноту. Она так и не услышала внизу рев „харлея", когда Змей, перепрыгнув на нем через порог, въехал в дом.
72
— Пока, Джонни! — произнес вслух Р.Л. и, направив на телевизор пульт дистанционного управления, нажал кнопку.
Сидящий за столом Джонни Карсон, улыбающийся зрителям своей мальчишеской улыбкой, пропал вместе со вспышкой.
Р.Л. бросил пульт на ночной столик и взглянул на полированный латунный будильник от „Тиффани". Он показывал первый час ночи. На этой огромной кровати в колониальном стиле для одного слишком много места! Он чувствовал себя одиноким и покинутым. Почему она так задерживается?
Р.Л. уставился в потолок и вздохнул. Он специально договорился с одним из сослуживцев, что тот даст ему этот дом на выходные; приехав сюда, он надеялся, что они с Эдвиной смогут хоть немного отдохнуть здесь во время подготовки к демонстрации моделей. Очевидно, он ошибся.
Повернув голову и взглянув на телефон, он решил позвонить в особняк, но тут же передумал: нет, звонок лишь напомнит о его нетерпении и создаст дополнительные сложности, а это как раз то, что Эдвине сейчас меньше всего нужно. И потом, разве она не предупреждала его, что может задержаться допоздна?
Да, конечно. Но так поздно? Уже за полночь?
От нечего делать он снова взял пульт и включил телевизор. Посмотрел, что идет на разных каналах Реклама, какая-то поздняя телеигра, опять реклама, ток-шоу, снова реклама. Рок-звезды, производящие какафонию звуков, царапая ногтями по доскам, которые они называют гитарами, и скачущие под эту „музыку".
Развлекательные программы для подростков. Ничего интересного. Да что ж такое? Ни одного старого фильма.
Р.Л. выключил телевизор. Несколько минут лежал, уставясь в потолок. Господи, как тихо! Ему безумно недоставало Эдвины.
Почему она так задерживается, черт возьми? Какая жестокость! Она нужна ему. Очень нужна.
Если она сейчас не придет, он оденется, поедет в особняк и будет просто ждать, пока она не выйдет. И потом отвезет ее сюда. Пусть это будет для нее сюрпризом.
Но он даст ей еще сорок пять минут. Нет, от силы полчаса.
Самое большее.
Змей решил въехать прямо в дверь. Отбросив шлем в угол, он искусно маневрировал мощным „харлеем", точно направляя его через комнаты и холлы первого этажа. Шины царапали инкрустированный пол, на дорогие ковры капало масло, на импортном мраморе оставались следы горелой резины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});