Читать интересную книгу Ангел тьмы - Калеб Карр

— Да, подозревал.

— Понимаю. Итак, вы приезжаете в Боллстон-Спа, проводите каждый час бодрствования с девочкой, которая за три года ни слова не сказала ни единой душе, используете все возможные трюки и приемы вашей профессии…

— Я не использую трюков, — бросил доктор, начиная выходить из себя. Но мистер Дэрроу не остановился:

— …чтобы эта девочка понадеялась на вас и поверила, что вы стараетесь помочь ей, тогда как сами вы все время подозревали, что стреляла в нее на самом деле ее же мать. И вы искренне просите нас поверить, что ни одно из ваших подозрений никак не выдало себя при занятиях с этим ребенком, ни разу за эти десять дней?

Доктор напряг челюсть с такой силой, что его следующие слова едва можно было разобрать:

— Я не прошу вас ни во что поверить. Я рассказываю вам, что произошло.

Но мистер Дэрроу вновь игнорировал его высказывание.

— Доктор, свое психическое состояние после потери Пола Макферсона вы описали нам как «озадаченное» и «встревоженное». Будет ли справедливо сказать, что вы до сих пор озадачены и встревожены по этому поводу?

— Да.

— Озадачены, встревожены — и потенциально дискредитированы в глазах коллег, полагаю, если расследование покажет, что смерть Пола Макферсона была вызвана тем, что он не получил необходимого ему количества заботы и времени у вас в Институте. Ведь, как вы говорите, вы не смогли уделить этому мальчику «безраздельного внимания». И его не стало. И тогда вы приезжаете сюда, преисполненный вины за мертвого ребенка и подозрений относительно обвиняемой. И вдруг встречаете маленькую девочку, которой можете уделить ваше «безраздельное внимание» — которую можете спасти от участи, постигшей Пола Макферсона. Но только — только — если найдется разгадка тайны, держащей девочку в безмолвии все эти годы. И тогда — вы создаете разгадку.

— Я ничего не создавал! — возразил доктор, безотчетно хватаясь за свою левую руку.

— Вы так уверены, доктор? — уточнил мистер Дэрроу, повышая голос. — Вы уверены, что не заронили в сознание Клары Хатч — как мог только умный алиенист — идею о том, что виновницей была ее мать, а не какой-то сумасшедший, испарившийся и так и никогда не пойманный — лишь ради того, чтобы она снова могла говорить и радоваться счастливой жизни?!

— Ваша честь! — выкрикнул мистер Пиктон. — Это вопиющая травля свидетеля!

Но судья Браун отмахнулся от него.

Видя это, мистер Дэрроу продолжал:

— Одна лишь проблема, доктор, одно лишь препятствие. Чтобы ваша схема — ваша и обвинения — сработала, моя клиентка должна отправиться на электрический стул! Но что же это будет значить для вас? Что вы будете реабилитированы — в собственном сознании и в глазах коллег, а дело Макферсона окажется более чем уравновешено делом Хатч! Ваша драгоценная честность будет восстановлена, и обвинение штата сможет закрыть дело о неразгаданном убийстве! Простите меня, конечно, доктор, но я не готов пойти на такую сделку. В этой жизни случаются трагедии, на которые нет ответов!

Внезапно, таким жестом, от которого мистер Мур, мисс Говард и я лишились дыхания, мистер Дэрроу схватил свою левую руку, точно копируя действия доктора; потом он отпустил ее, дав понять, что знает, знает откуда-то тайну прошлого доктора.

— Да — трагедии без ответов, доктор, о чем вы прекрасно осведомлены! И попытка подвести итоги и закрыть счета ничего не изменит! Затягивание петли вины на шее моей клиентки не вернет силы парализованной руке Клары Хатч и не оживит Пола Макферсона. Все совсем не так просто, доктор, не так объяснимо. Сумасшедший совершил преступление и исчез. Мальчик зашел в умывальную и повесился. Ужасные, необъяснимые события — но я не позволю ни вам, ни обвинению растерзать мою клиентку лишь потому, что вам жизнь не мила без объяснений! Нет, сэр, — не позволю! — Обернувшись к присяжным, мистер Дэрроу воздел толстый палец к небесам, потом уронил руку, словно внезапно почувствовав полное изнеможение. — И я надеюсь — и, может, даже молюсь, — что вы, джентльмены, тоже этого не позволите. — Тут он вздохнул и проследовал к своему месту со словами: — У меня больше нет вопросов.

Казалось, что с тех пор, как мистер Дэрроу начал говорить, прошло немало времени, и я вроде бы никогда раньше не испытывал к доктору такого сочувствия, как в тот момент — когда его отпустили со свидетельского места, и он медленно пошел обратно, туда, где сидели мы. Я знал, каково ему, как глубоко ранили его слова мистера Дэрроу — и потому, когда он не остановился у своего кресла, а побрел дальше, к выходу, я вовсе не удивился. И ни шагу не сделал вслед за ним, понимая, что несколько минут ему лучше побыть одному — но едва судья объявил перерыв до десяти утра следующего дня, я метнулся к выходу, Сайрус и мистер Мур — за мной по пятам.

Доктора мы увидели на другой стороне улицы: он стоял под деревом и курил. Когда мы приблизились, он даже не шевельнулся — просто продолжал искоса смотреть на здание суда, сузив глаза. Мы с Сайрусом встали рядом с ним, каждый со своего боку, а мистер Мур подошел и посмотрел на доктора в упор.

— Что ж, Ласло, — осторожно, но с улыбкой, проговорил он. — Думаю, вам у него еще учиться и учиться.

Доктор лишь выдохнул клуб дыма и еле заметно улыбнулся другу детства:

— Да, Джон. Похоже на то…

Потом до нас донесся голос мистера Пиктона, и мы увидели, что сам он появился на ступенях перед залом суда в сопровождении мисс Говард, Айзексонов и Эль Ниньо. Узрев нас, они заспешили в нашу сторону, причем мистер Пиктон пыхтел своей трубкой и будто лупил кулаком по чему-то невидимому.

— Да будь он проклят! — провозгласил он, убедившись, что доктор в порядке. — Нет, ну до чего наглый паршивец, а! Простите, доктор. Он был не прав — чудовищно не прав.

Доктор, не шелохнувшись, перевел взгляд на мистера Пиктона.

— Не прав? — тихо произнес он. — Да, он был не прав — насчет Либби Хатч. И этого дела. Но вот насчет меня?..

Пожав плечами, доктор выкинул сигарету в канаву и в одиночестве зашагал вниз по Хай-стрит.

Глава 48

К полуночи того вторника ставки в «Казино» у Кэнфилда против того, что мы засудим Либби Хатч, поднялись до сотни к одному, и нетрудно было понять, почему: мистеру Дэрроу удалось-таки посеять в сознании присяжных сомнения в баллистических показаниях Люциуса еще до выступления его собственного «эксперта», Алберта Гамилтона, тогда как соображения миссис Луизы Райт о возможном романтическом мотиве убийства обратились в недоказуемые после неожиданного и ужасного «несчастного случая», приключившегося с преподобным Клэйтоном Паркером тем утром на вокзале Гранд-Сентрал. Весьма результативные вопросы мистера Дэрроу относительно побуждений и методов доктора оказались глазурью на этом безрадостном тортике, и всем нам было ясно — если дела пойдут так и дальше, поражение себя ждать не заставит.

Неудивительно, что атмосфера в доме мистера Пиктона тем вечером из унылой превратилась в такую, что могло показаться: здесь справляют поминки. Мы, будто бы смирившись с самим судебным делом как таковым, постарались сосредоточить свою энергию не на том, что оставалось предпринять в суде (да, в общем-то, почти и нечего с нашей стороны, не считая официального объявления мистера Пиктона о том, что обвинение изложило все по данному делу), а на тех действиях, кои нам требовалось предпринять, дабы постараться вызволить Ану Линарес из берлоги Пыльников до возвращения Либби в Нью-Йорк. То есть послать весточку Кэт через посредника, нанятого мистером Муром, — подружку Кэт, Бетти, которая, по идее, ждала, что мы пришлем телеграмму на адрес заведения Фрэнки, как только поймем, что Кэт пора действовать. Даже одни только разговоры об этом снова ужасно подействовали на мои нервы, и какие-то минуты я даже подумывал было самому свалить в Нью-Йорк и убедиться, что все в порядке и как надо; но я понимал — ежели мое присутствие там будет замечено, положение Кэт от этого станет еще рискованней. И потому я остался где был — дожидаться вместе с остальными того, что, похоже, обещало стать бесславным концом нашего предприятия в Боллстон-Спа.

— Так что новый век принесет новую юриспруденцию, — такой мистер Пиктон подвел итог, когда мы расселись поздно вечером на парадном крыльце его дома. — Процессы, где жертвы и свидетели предстают перед судом вместо обвиняемых, где убийцу рассматривают как «женщину», а не как личность… ах, доктор, это не шаг вперед, вот что я скажу, и что-то не хочется мне быть его частью. Если все так пойдет и дальше, мы окажемся в каком-то мрачном мире, где юристы пользуются невежеством среднего обывателя, чтобы манипулировать правосудием, подобно священникам в Средневековье. Нет, если мы проиграем это дело — когда мы проиграем это дело, — подозреваю, оно будет моим последним.