Читать интересную книгу Смерть айдола (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич

Шо бы тут такого можно было ещё съесть?

(немного позже. У дверей в кабинет, за которыми недавно скрылась ЮнМи, стоят облачённые в бронежилеты двое из назначенных ей охранников – парень и девушка. На головах у них металлические каски, на плече – ремень короткоствольного автомата, в подсумках – магазины к нему, снаряжённые боевыми патронами. Воспользовавшись тем, что в коридоре, кроме них, никого нет, девушка слегка наклоняется к парню)

- Она как на меня посмотрит, - у меня мурашки по спине бегут. – жалуется она, имея в виду Агдан.

Парень в ответ делает суровое выражение лица и решительно выпячивает челюсть.

(в это время в кабинете)

- Итак, - бодро произносит майор контрразведки, которого я вижу первый раз в жизни. – Я хочу сегодня поговорить с вами о письме, которое вы написали своему самчону…

Они издеваются, что ли? – думаю я, смотря на копию моего письма, энергично выложенную на стол. – Или они решили меня таким образом – задолбать? Начнут каждый раз присылать нового сотрудника, который будет начинать всё сначала. Кажется, я даже слышал о таком способе ведения допроса. Когда многократно просят повторять одно и то же, - допрашиваемый от постоянной бубниловки тупеет и, в конце концов, произносит «не то». За которое его хватают и тащат в тюрьму. Зря я тогда так активно скучал. Нужно было просто поспать. Это АйЮ виновата!

- Прощу прощения, господин майор, но я отказываюсь говорить на эту тему. – заявляю я.

Офицер замирает, а присутствующая при допросе стенографистка набирает на клавиатуре мой ответ.

- Почему? – отмерев, спрашивает майор.

- Всё, что могла сказать по этому вопросу, - я сказала. Мне больше нечего добавить.

- Это вам только кажется. – уверяют меня. – При более подробном проговаривании, и желании вспомнить, - порой всплывают мелочи, способные оказаться очень существенными.

- У меня нет желания вспоминать мелочи.

- Почему?

- Потому, что это не мой случай. Если вы знакомы с моим досье, господин майор, то должны знать, что я обладаю фотографической памятью. И мне не нужно напрягаться, пытаясь вспомнить подробности. Я уже сказала, - это была шутка, желание подёргать за усы вашу службу и ничего большего.

- А откуда у вас такое желание? Вам не нравится контрразведка? Почему?

- Господин майор. – говорю я, чувствуя охватывающее меня уныние. – У вас есть протокол моего предыдущего допроса? Там же всё написано. Мне нечего прибавить к ранее сказанному.

Минут пять контрразведчик упражняется в каких-то психологических вывертах, стараясь вывести меня на разговор. В ответ сижу, тупо захлопнув пасть.

- Ну хорошо, - наконец, говорят мне. – Давайте сменим тему, раз вы не хотите говорить о письме самчону. Поговорим о другом. О «Письме на сапоге убитого товарища» …

Блин, точно тогда было лучше спать лечь! Даже было лучше стоя поспать, помучиться, зато сегодня бы не пришлось отвечать на дурацкие вопросы! Откуда я знаю, почему меня в тот день – «понесло»? Точно, - АйЮ виновата.

- Это вы написали? – спрашивает майор, имея в виду стихотворение.

Пожав плечами, признаюсь в авторстве. Не, ну а какой смысл отрицать?

- При изучении произведения, - сообщает мой дознаватель, - в нём были обнаружены искажения действительности, создающие у читателей негативные впечатления об армии Республики Корея в целом, об отдельных военнослужащих и их командирах, - в частности. Сангса, с какой целью вы это написали?

Снова пожимаю плечами и отвечаю: «Просто».

- Что значит – «просто»?

- Значит, что я не имела никакого преступного умысла. Слова удачно цеплялись друг за друга и вышла такая вот… штука.

Контрразведчик с выражением сильного сомнения на лице смотрит на меня.

- «Слова цеплялись»? – спрашивает он.

- Да.

- И всё?

- И всё.

- Вы и об этом говорить не хотите?

- А телефон мне вернут?

- Приказом вам запрещается иметь коммуникаторы.

- Я не видела этого приказа.

- Приказом командира вашей части. Текст которого он несколько раз лично доводил до сведения военнослужащих, участвующих в утреннем построении.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- А, вы об этом…

- Да, именно об этом!

- Прошу прощения, господин майор, я несколько рассеянна.

- Я это вижу. Так мы обсудим содержание вашего произведения?

- Пока мне не вернут телефон, - не вижу в этом смысла.

- Зачем вам телефон?

- Мне надоело сидеть без дела. С телефоном я могу заняться творчеством. Написать новую песню или книгу.

- Вам не кажется, что творчество приносит вам много проблем?

- Не кажется. – отвечаю я. – Это на самом деле так.

- Может быть, вам стоит сделать в нём перерыв?

- Прошу прощения, так как я не хочу, чтобы мой вопрос прозвучал грубо. Но, тем не менее, - может, вам стоит сделать перерыв и неделю не дышать?

- Даже так? – удивляется майор.

- Примерно, да.

- Ладно. Сангса, скажите, почему ваши произведения выглядят столь неоднозначно?

- Об этом лучше спросить мою музу. – отвечаю я. – Может, она что-нибудь принимает. Коньяк или антидепрессанты? Я не знаю.

- Хотелось бы с ней побеседовать. – признаётся контрразведчик и задаёт следующий вопрос. – Сангса, вы знаете, что председатель государственного совета Пукхан, Пак ЧенЫн сделал сегодня заявление, в котором, после привычных для него обвинений нашей страны в клевете, - пригласил вас посетить Пхеньян.

Под пристальным взглядом собеседника обдумываю полученную информацию.

Непонятно, с чего вдруг такое предложение? С учётом того, что я солдат армии противника, это тем более выглядит странно. Хотя, если так подумать, вполне объяснимый ход. Председателя, как мне рассказал генерал, обвинили в беспределе, в том, что он спецназом школьниц ворует в соседней стране, а он стал от этого открещиваться. Взял, да и позвал в гости. А то, что я в армии – так я не слышал, что именно он сказал. Может, ждёт после того, как меня демобилизуют. Или ещё как-то хитро вывернул словесно, что стало возможным пригласить, не дожидаясь моей пенсии, когда меня на гражданку выпрут по состоянию здоровья. Восток, - дело тонкое…

- Что вы можете сказать по этому поводу? – спрашивает офицер, не дождавшись конца моего молчания.

Ну, что я могу сказать? Только одно – «Вот только председателя Пака мне на голову не хватало!» Откуда такая идея ему в голову пришла? Сказал бы, чего от него все ожидали – «идите нафиг, ничего не знаю!», да и всё. А он – дипломатическую игру затеял, творчески к делу подошёл. Не, творчество, однозначно зло. Не всегда, но иногда – точно.

- Неожиданно. – признаюсь я ждущему моих слов майору. – Даже не знаю, что сказать.

Тот в ответ пристально смотрит на меня.

- Что вы теперь собираетесь делать? – спрашивает он.

- После беседы с вами? Я собираюсь посетить комнату релаксации. Мне медврач части посоветовал её посещать, когда будет возможность. Из-за больших нагрузок, которым подвергается моя нервная система.

- Я имею в виду приглашение председателя Пака. – уточняет свой вопрос контрразведчик.

Пожимаю в ответ плечами.

- Не знаю. Пока я в армии, наверняка это невозможно. Я просто не слышала, о чём конкретно говорил Пак ЧенЫн и поэтому не могу ответить прямо сейчас.

- Ваш самчон возил контрабанду в Пукхан. – начиная перечислять, медленно произносит майор. – Потом вы написали ему письмо, в котором есть места, которые выглядят как шифр, но вы говорите, что это не шифр. Затем вы устраиваете имитацию нападения на вашу воинскую часть, в результате которого едва не начинается война. Далее пишете стих, в котором военнослужащие вашей страны предстают в неоднозначном виде. И, наконец, получаете официальное предложение посетить с дружеским визитом Ибук. Сангса ЮнМи, вам не кажется, что слишком много странных совпадений?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ну, если так подумать, то очень даже может быть. – думаю я, одновременно слушая, как стенографистка быстро щёлкает клавишами на клавиатуре, похоже, «добивая» последнее предложение. – Но я же не виноват, что всё как-то странно цепляется друг за друга?