Я увидел, что две влажные полоски тянутся через всю площадку и спускаются по лестнице вниз, на следующий этаж, как будто кто-то нес здесь стакан с водой, а со стакана непрерывно капало на пол. Вот он, след того, кто должен был умереть, подумал я; эта влага и есть тот след, который он после себя оставил.
Ужасом веяло от этой лестничной клетки, такой пустой и тихой, что, казалось бы, тут вообще не могло быть места каким-либо эмоциям, даже ужасу. Но этот ужас частично порождали сама пустота, пустота там, где должен был лежать труп, и влажный пахучий след, указывавший путь, по которому он удалился.
Ужас с воем впился мне в мозг, и я бросился вниз по ступенькам, на бегу пытаясь представить, как мне себя вести, если где-то на лестнице меня подстерегает этот призрак, и чем это мне грозит; но даже страх перед этой встречей не заставил меня замедлить шаг, и я продолжал с грохотом мчаться вниз, пока не очутился на первом этаже.
Здесь было пусто, если не считать мальчишки-чистильщика, который дремал, откинувшись вместе со стулом к стене, да продавца табачного киоска, читавшего расстеленную на прилавке газету.
Продавец поднял голову, а чистильщик дернулся вперед, так что передние ножки стула громко стукнули об пол, но, прежде чем кто-либо из них успел раскрыть рот, я уже проскочил через вращающуюся дверь и очутился на улице. На улице стало еще многолюднее: был вечер пятницы — один из двух вечеров, когда в центральные магазины со всего города стекаются толпы покупателей.
По улице я уже не бежал — здесь я чувствовал себя в относительной безопасности. Остановившись на углу, я оглянулся на «Мак-Кендлесс Билдинг» и увидел самое обыкновенное здание, старое, изъеденное временем здание, которое отжило свой век и в недалеком будущем будет снесено. В нем не было ничего таинственного, ничего зловещего.
Но от его вида меня пробрала дрожь, словно меня коснулось ледяное дыхание зимнего ветра.
Я точно знал, в чем я сейчас остро нуждался, и отправился искать кафе. Народ только начал собираться, в полумраке, в глубине бара кто-то играл на пианино. Вернее, не играл, а забавлялся, перебирая клавиши, и время от времени оттуда доносились обрывки каких-то мелодий.
Я прошел в глубь зала, где было поспокойнее, и отыскал свободный табурет.
— Что будете пить? — спросил человек за стойкой.
— Виски со льдом, — ответил я, — И лучше сразу двойное. Это избавит вас от лишних хлопот.
— Какой марки?
Я назвал.
Он поставил на стойку стакан и лед, а с полки за баром достал бутылку.
Кто-то сел на соседний табурет.
— Добрый вечер, мисс, — сказал бармен, — Чем могу служить?
— «Манхэттен», пожалуйста.
При звуке этого голоса я обернулся: он чем-то сразу привлек мое внимание.
Так же, как и сама девушка.
Она была поразительно красива — той нестандартной красотой, при которой полностью сохраняется индивидуальность.
Она, в свою очередь, пристально посмотрела на меня. Глаза ее были холодны как лед.
— Мы с вами где-нибудь встречались? — спросила она.
— Думаю, что да, — ответил я.
Передо мной, чудесным образом выросшая и теперь одетая, сидела та самая блондинка, которую я нашел в коробке из-под обуви.
Глава 12
Бармен налил виски и занялся приготовлением коктейля для блондинки.
На его лице была написана скука. Наверняка в этом самом баре у него на глазах не раз подобным образом завязывались случайные знакомства.
— Давно ли? — спросила она.
— Нет, — ответил я. — В общем-то, совсем недавно. Если не ошибаюсь, в одной конторе.
Если она и поняла мой намек, то ничем этого не выдала. Она была чересчур холодной, неприступной и самоуверенной.
Открыв портсигар, она достала сигарету. Постучала ею о крышку, сунула в рот и выжидающе взглянула на меня.
— Извините, — сказал я, — Я не курю. У меня нет при себе спичек.
Она вынула из сумочки зажигалку и дала ее мне. Я щелкнул рычажком — из зажигалки вынырнул маленький язычок пламени. И в тот момент, когда она наклонилась, чтобы прикурить, на меня пахнуло фиалками или какими-то другими цветочными духами. Хотя, пожалуй, это все-таки был запах фиалок.
И тут я понял то, о чем мне следовало бы догадаться с самого начала. От Беннета пахло так вовсе не потому, что он пользовался каким-то лосьоном для бритья, а наоборот — потому что он им не пользовался. Это был его собственный запах, запах, присущий такого рода организмам.
Прикурив, девушка откинулась назад и сделала первую затяжку. Потом очень изящно выпустила дым из ноздрей.
Я отдал ей зажигалку, и она небрежно бросила ее в сумочку.
— Благодарю вас, сэр, — произнесла она.
Бармен поставил перед ней на стойку коктейль. Напиток выглядел очаровательно, его очень украшала брошенная в бокал красная вишенка на черенке.
Я протянул бармену бумажку.
— За виски и коктейль.
— Нет-нет, сэр! — запротестовала она.
— Не огорчайте меня! — взмолился я, — Я обожаю угощать хорошеньких девушек выпивкой, такая уж у меня слабость.
Она уступила, но ледок в ее глазах до конца не растаял.
— Вы никогда в жизни не курили? — пристально разглядывая меня, спросила она.
Я отрицательно покачал головой.
— А почему? Чтобы сохранить остроту обоняния?
— Сохранить что?
— Остроту обоняния. Я подумала, что, может, по роду работы вам не мешает иметь острое обоняние.
— Я никогда не рассматривал свою работу с такой точки зрения, — сказал я, — но, пожалуй, в этом есть своя правда.
Она подняла бокал к лицу и внимательно посмотрела на меня поверх его края.
— Сэр, — спокойным, ровным голосом произнесла она, — вы не хотели бы себя продать?
Боюсь, что на этот раз я оказался не на высоте. У меня отнялся язык, и я обалдело вытаращился на нее. Ведь она и не думала шутить; она спросила это вполне серьезно, по-деловому.
— Начнем с миллиона, — продолжала она, — а там можно и поторговаться.
Я уже пришел в себя.
— Вам нужна моя душа? — поинтересовался я. — Или только тело? С душой будет чуточку подороже.
— Душу можете оставить себе, — ответила она.
— А кто же это собирается меня купить? Вы?
Она покачала головой:
— Нет. Мне вы не нужны.
— Значит, вы действуете от чьего-то имени? Быть может, от имени того, кто скупает все без разбора? Скажем, магазин, чтобы тут же его закрыть? Или целый город?
— Вы очень догадливы, — заметила она.
— Деньги — это еще не все, — заявил я. — Помимо денег существуют и другие ценности.
— Если хотите, — сказала она, — можно обсудить какую-нибудь иную форму платежа.
Она поставила бокал на стойку и, порывшись в сумочке, протянула мне карточку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});