И она — танцевала.
Тень поймал себя на том, что ничуть не удивился, когда узнал ее партнера. За прошедшие с этих пор тридцать три года он практически не изменился.
Она была пьяна: Тень понял это с первого взгляда. Не то чтобы совсем пьяна, просто она не привыкла к спиртному, а через неделю или вроде того ей садиться на пароход, направляющийся в Норвегию. Пили они «маргариту», и соль так и осталась у нее на губах и на тыльной стороне ладони.
На Среде нет ни костюма, ни галстука, но заколка в форме серебряного дерева, пришпиленная к нагрудному карману рубашки, сияет и переливается, когда на нее попадают лучи прожекторов. Прекрасная пара, если, конечно, закрыть глаза на разницу в возрасте. В движениях Среды сквозит мягкая волчья грация.
Медленный танец. Он притягивает ее к себе, и его огромная лапища по-хозяйски обхватывает ее пониже талии, он прижимается к ней. Другой рукой берет девушку за подбородок, поднимает ее лицо вверх, и вот они уже целуются прямо здесь, на танцполе, а разноцветная переливчатая вселенная крутится и вертится вокруг.
Очень скоро они уходят. У нее кружится голова, она на него опирается, чтобы не упасть, и он ее уводит.
Тень закрыл лицо руками и не пошел следом: у него не было ни малейшего желания наблюдать за сценой собственного зачатия.
Зеркальная иллюминация исчезла, и теперь единственным источником света осталась крошечная луна высоко над головой.
Он двинулся дальше. На очередном повороте на секунду остановился, чтобы перевести дыхание.
И тут же почувствовал, как по его спине нежно прошлась чья-то рука, а потом тонкие пальчики взъерошили ему на затылке волосы.
— Привет, — шепнул темный, с хрипотцой, кошачий голос, прямо у него над плечом.
— Привет, — сказал он и повернулся, чтобы оказаться с ней лицом к лицу.
Она была шатенка с коричневой кожей, а глаза у нее были золотисто-янтарные, как хороший мед. А зрачки — две тонкие вертикальные щели.
— Мы разве знакомы? — озадаченно спросил он.
— Интимнейшим образом, — сказала она и улыбнулась. — Я имела обыкновение спать у тебя на кровати. А мой народ с тех пор не спускает с тебя глаз, по моей просьбе. — Она обернулась к дороге, которая разбегалась чуть впереди на три разные стороны. — Ну ладно, — сказала она. — Одна сделает тебя мудрым. Другая — цельным. А третья убьет.
— А мне казалось, я уже умер, — сказал Тень. — Там, на дереве.
Она тихо мяукнула.
— Есть мертвые, — сказала она, — и мертвые, а бывают еще и совсем другие мертвые. Это вещь сугубо относительная. — Она снова улыбнулась. — Есть у меня на этот счет хорошая шутка. Про мертвых родственников. Хочешь, скажу?
— Нет, — сказал Тень. — Мне и так весело.
— Ну ладно, — еще раз сказала она. — Так какой дорогой ты хочешь пойти?
— Не знаю, — честно признался он.
Она, чисто кошачьим движением, склонила голову набок. Тени вдруг вспомнились следы когтей на плече, и он поймал себя на том, что сейчас покраснеет.
— Если ты мне доверяешь, — сказала Баст. — Я могу сделать выбор за тебя.
— Я тебе доверяю, — сказал он, не колеблясь ни секунды.
— А знаешь, чего это тебе будет стоить?
— Я уже потерял свое имя, — сказал он.
— Имена приходят и уходят. А оно того стоило?
— Да. Ну наверное. Это было не слишком просто. Это как с откровением — вещь очень личная.
— Все откровения — вещи очень личные, — сказала она. — Именно поэтому им нельзя доверять.
— Не понял, — честно признался он.
— Вот именно что не понял, — кивнула она. — Я заберу твое сердце. Оно нам позже понадобится.
С этими словами она сунула руку ему в грудную клетку, довольно глубоко, и вынула оттуда, зажав между острыми когтями, что-то рубиново-красное и пульсирующее. Оно было цвета голубиной крови и сделано из чистого света. Даже у нее на ладони оно ритмически сокращалось.
Она сжала кулак, и сердца не стало.
— Иди по среднему пути, — сказала она.
Тень кивнул и двинулся с места.
Под ногами стало скользко — камень был покрыт коркой льда. Луна над головой тоже светила теперь через рассеянную в воздухе мелкую ледяную пыль: вокруг образовалось кольцо, лунная радуга, результат преломления света. Было красиво, но идти — гораздо труднее. Ненадежное сцепление с поверхностью.
Он дошел до места, где расходились дороги.
На первую дорогу Тень посмотрел со смутным чувством узнавания. Она вела в огромный зал или даже в целую анфиладу залов, похожую на темный музей. Там он уже успел побывать. До него донеслись долгие отзвуки тихих тамошних шумов. Он слышал даже, как оседает пыль.
То самое место, в котором он побывал во сне в первую ночь, когда в мотеле к нему пришла Лора, сто лет тому назад: бесконечный мемориальный комплекс, посвященный памяти забытых богов — и тех, о которых даже памяти никакой не осталось.
Тень сделал шаг назад.
Он двинулся в сторону самой дальней из трех дорог и постарался заглянуть подальше. В этом коридоре было что-то неуловимо диснейлендовское: стены из черного плексигласа со встроенными электрическими лампочками. Лампочки были цветные и перемигивались безо всякой видимой на то причины, создавая некую иллюзию упорядоченности — как те огоньки, которыми обычно украшены выступы в переборках телевизионных космических кораблей.
Оттуда тоже доносился какой-то звук: слитный басовитый гул, который тут же начал отдаваться у Тени где-то в районе желудка.
Он остановился и огляделся вокруг. И та, и другая дорога, судя по всему, были ни к черту. Хватит уже выбирать. Хватит метаться. Средняя дорога, та, на которую указала женщина-кошка, — это и есть его выбор. И он пошел по ней.
Луна постепенно сходила на нет: ее краешек порозовел и начал исчезать — словно наступало затмение. Вход на среднюю дорогу был обрамлен огромным дверным проемом.
Сквозь эту арку Тень прошел уже в полной темноте. Воздух был теплым и пах мокрой пылью, как на городской улице после первого летнего дождя.
Страшно ему не было.
Уже не было. Все его страхи умерли на дереве, там же, где умер сам Тень. А теперь не осталось ни страха, ни ненависти, ни боли. Не осталось ничего, кроме самой сути.
Вдалеке всплеснуло что-то тяжелое, и этот всплеск эхом отдался в обширном пустом пространстве. Он прищурился, но так и не смог ничего разглядеть. Было слишком темно. А потом, с той же стороны, откуда доносились всплески, занялось призрачно-серое зарево, и мир обрел форму: Тень был в пещере, и прямо перед ним, зеркально-гладкая, простиралась вода.
Всплески становились все ближе, а свет все ярче: Тень ждал на берегу. Довольно скоро в виду показалась лодка с низкой посадкой и дрожащим огоньком от укрепленной на круто задранном вверх носу лампы, другая такая же лампа подрагивала в нескольких футах ниже первой. Лодкой управляла высокая темная фигура, и всплески, которые давно уже слушал Тень, производила именно она, отталкиваясь от дна длинным шестом, с помощью которого лодка плавно продвигалась через воды подземного озера.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});