ищем изолированные места, где могли произойти преступления.
— И сколько их может быть? — спросила Энджи.
— Несметное количество. Арендуемые помещения, брошенные дома, окруженные оградой болота, с полдюжины мелких островов неподалеку от берега, закрытые тюрьмы, больницы, склады и так далее. Если один из убийц залег на дно на целых двадцать лет, можно предположить, что он все спланировал до малейших деталей. Он вполне мог покрыть внутренность своего дома или хотя бы несколько комнат звуконепроницаемым материалом.
— Есть какие-нибудь доказательства, что убийца, залегший на дно, на самом деле убивал детей?
— Прямых доказательств нет, — сказал Болтон. — Но из тысячи ста шестидесяти двух полицейских листовок, полученных вами за десять лет, двести восемьдесят семь детей найдены мертвыми. Двести одиннадцать из этих дел считаются нераскрытыми.
— Сколько в Новой Англии? — спросил один из агентов.
— Пятьдесят шесть, — тихо ответил Болтон. — Сорок девять нераскрытых.
— В процентном соотношении, — сказал Оскар, — это крайне высокая цифра!
— Да, — устало сказал Болтон, — очень высокая.
— Сколько из них погибло подобно тем четырем жертвам?
— В Массачусетсе никто, — сказал Болтон, — хотя было несколько задушенных жертв, некоторые с просверленными ладонями, поэтому мы изучаем все это. В двух случаях насилие было столь зверским, что может сравниться с недавними случаями.
— Где это случилось?
— Одно убийство в Лаббоке, Техас, в восемьдесят шестом. Другое неподалеку от Майами, в незарегистрированном округе Дейд, в девяносто первом году.
— Ампутация?
— Да.
— Исчезновение частей тела?
— Снова — да.
— Сколько лет было ребятам?
— Мальчику, что в Лаббоке, — четырнадцать. В районе Майами была девочка, возраст шестнадцать лет. — Болтон прокашлялся и полез в нагрудный карман за ингалятором, но его там не оказалось. — Далее, как вы все были проинформированы прошлой ночью, мистер Кензи просматривает возможную связь между убийствами семьдесят четвертого года и наших дней. Джентльмены, складывается впечатление, что наши убийцы решили отточить свои топоры на детях членов ОАЭЭ, но мы, к сожалению, не можем найти связь между данной группой и Алеком Хардименом и Эвандро Аруйо. Мы не знаем причины, но что такая связь была, не вызывает у нас сомнений.
— А как насчет Стимовича и Стоукс? — спросил все тот же агент. — Где тут связь?
— Мы считаем, что ее нет. Очевидно, они стали теми двумя «безвинными» жертвами, о которых убийца говорил в своем письме.
— Каком письме? — спросила Энджи.
Болтон оглядел нас сверху.
— В том, которое было найдено в вашей квартире, мистер Кензи. Под глазами Стимовича.
— И которое вы не разрешили мне прочесть.
Он кивнул, заглянул в свои записи, поправил очки.
— Во время обыска комнаты Джейсона Уоррена в общежитии был найден его дневник. Он лежал в закрытом на ключ ящике его письменного стола. Копии будут переданы агентам по их просьбе, но в данный момент я прочитаю отрывок из записи, датированной 17 октября, это день, когда мистер Кензи и мисс Дженнаро наблюдали за встречей Уоррена с Аруйо. — Болтон прокашлялся, очевидно, не очень стремясь изображать чужой голос. — «Э. снова был в городе. Не более часа. Он не осознает свою силу и неотразимость из-за боязни собственного „я“. Он хочет заняться со мной любовью, но пока не может принять свою бисексуальность. Я объяснил ему, что понимаю. Говорил целую вечность. Свобода причиняет боль. Он впервые дотронулся до меня и затем уехал. Обратно в Нью-Йорк. К своей жене. Но я увижу его снова, я знаю. Я влеку его».
Заканчивая чтение, Болтон густо покраснел.
— Вот оно, обаяние Эвандро, — проговорил я.
— По-видимому, — сказал Болтон, — Аруйо соблазняет жертвы, а его таинственный партнер расставляет для них ловушку. Все, кто встречал Аруйо, — от тюремных приятелей, лиц, упомянутых в этом дневнике, до соседки по комнате Кары Райдер и посетителей бара в ночь, когда он увел Памелу Стоукс, — свидетельствуют об одном: этот мужчина обладал потрясающей сексуальностью. Если он достаточно умен, — а мы это знаем — чтобы воздвигнуть на пути будущих жертв преграду, которую необходимо преодолеть, они в конце концов соглашаются на его условия секретности и загородных встреч. Отсюда и мифическая жена, о которой он говорил Джейсону. Одному богу известно, что он говорил другим, но, думаю, он притягивал их, делая вид, что инициатива в этом деле принадлежит им.
— Елена Троянская мужского пола, — сказал Девин.
— Троянский голубок, — сказал Оскар, несколько агентов захихикали.
— Дальнейшее изучение улик с мест преступления позволяет сделать следующие выводы: первое — оба убийцы весят между 160 и 180 фунтами. Второе — так как размер обуви Эвандро Аруйо девять с половиной, именно его следы остались на месте гибели Кары Райдер, — значит, у его партнера — восьмой. Третье — второй убийца шатен, и очень силен. Стимович был исключительно сильным мужчиной, но кто-то смог скрутить его, прежде чем ввести наркотики; Аруйо не слишком силен, поэтому можно предположить, что этим качеством отличается его партнер. Четвертое — повторный опрос всех, кто имел хоть какой-то контакт с этими жертвами, выявил следующее: все, кроме профессора Эрика Голта и Джеральда Глинна, имеют прочное алиби на время всех четырех убийств. Недавно Голта и Глинна допрашивали в колледже Джей-Эф-Кей, и Голт не выдержал тест на детекторе лжи. Оба они сильны физически, и оба не слишком высокого роста и могут носить восьмой размер обуви, однако оба заявляют, что носят девятый. Есть вопросы?
— Их подозревают? — спросил я.
— Почему вы спрашиваете?
— Потому что Голт рекомендовал меня Дайандре Уоррен, а Джерри информировал меня по части распятий.
Болтон кивнул.
— Что только подтверждает наши подозрения о природе таинственной патологии убийцы.
— В чем она состоит? — спросила Энджи.
— Доктор Элиас Роттенхайм из Отдела по изучению поведения выдвинул эту теорию касательно таинственных, «спящих» убийц. Это относится и к утреннему разговору с доктором Долквистом. Цитирую доктора Роттенхайма: «Пациент соответствует всем признакам, свойственным страдающим двойным расстройством: нарциссическим синдромом вкупе с коллективным психическим расстройством, при котором субъект является возбудителем или источником».
— А теперь неплохо бы попроще, — сказал Девин.
— Суть теории доктора Роттенхайма состоит в том, что человек, страдающий нарциссическим расстройством личности, — в данном случае, скрытый убийца, — живет с ощущением грандиозности своих деяний. Любовь и восхищение ему необходимы для существования. Он проявляет все признаки социопатии, он одержим идеей собственного превосходства и считает себя гениальным, даже богоподобным. Что же касается коллективного психического расстройства, то убийца, страдающий им, способен убедить других, что расстройство это — совершенно логично и естественно. Отсюда и