– ССП есть фабрика переработки свободного слова в полезное для государства дело. Значит, надо покончить с этим постоянным раздражением в отношении писательской общественности. Надо помнить, что личность писательская прежнего времени ничего не имеет общего с «инженером душ» нашего времени: вот Симонов – это типичный инженер. Сейчас время литературы для детей, и я думаю, что тут можно делать и что-то полезное. Так будем же писать дневники для себя и книги для детей.
Написал Фадееву отказ от участия в охотничьей секции в ССП с обещанием впредь организовать подсекцию охраны природы.
Доложил Лоцманову о создавшемся беспомощном положении Общества охраны природы вследствие ухода Протопопова.
Наличие 59.601 р.
Советск. писатель 30.000
Географ. 30.000
Сценарий 20
139.601
Печнику сейчас 1500
За печку, штукатурку 3000
Побелка сейчас 2000
119.601 р.
Окраска дома и полов 2000
Навоз Шуре и Макриде 500
10.000
Взято сегодня 9.600
Послано Е. П. 500
514
Шахов сказал мне, что «Черный араб» сейчас бы не напечатали. – Даже, – спросил я, – и при моем нынешнем положении? – Пожалуй, да. – Но я не предлагаю теперь такие вещи, я пишу теперь, учитывая современность: пишу «Кладовую солнца». А если возвращаться к «Черному арабу», то лучше возвратитесь к Пушкину: явись сейчас Пушкин, Толстой, Достоевский, Чехов, никого бы не напечатали. И теперь классиков печатают с учетом их времени: учитесь писать у них, но пишите из нашего времени. Итак, суд неудачников – не суд. Судить надо человеку лично не заинтересованному.
На телеграф прошел инвалид, и кто-то кому-то сказал о нем: – Жив остался. И больше ничего не было сказано, а я подумал и спросил себя: – Почему же он остался? Не что «жив» остановило меня, а что к «живому» приставили глагол «остался». Все просто живут себе и живут год за годом, вперед и вперед, а он, этот инвалид, остался, он не движется – нет' он именно остался, хотя все его товарищи, убитые, куда-то ушли, и может быть, и теперь где-то идут там в другом мире, а инвалид остался и держится теперь среди живых, им подражая, с ними участвуя в жизни, не ушел дальше за героями в другую страну, а просто остался в живых. Как это страшно! С площадки телеграфа я даже поглядел в ту сторону, куда ушел инвалид, и в толпе узнал его: среди нарядных мужчин, среди рабочих, женщин, детей и стариков он шел с трудом на двух костылях: герой остался в живых.
Вечером первая гроза.
Приходил Родионов. Звонил министру Зотову: в воскресенье он приедет ко мне в Дунино устраивать пчельник.
Пришел поэт Яшин. Он считает себя моим другом, но не понравилась мне в нем подстерегающая, снисходительная к моему политическому сознанию улыбочка. Я привязался к чему-то и разнес его в пух и прах. Вспомнилось! он высказал свое мнение о моей эволюции от «Жень-шеня»
515
до «Кладовой солнца», от одиночества до <зачеркнуто. коллектива> демократизма. Я ему доказывал, что одиночество в «Жень-шене» есть только литературный прием, как в «Робинзоне» кораблекрушение, а что сущность «Жень-шеня» есть жизнеутверждение.
16 Мая. И хорошо же, наверное, на воле после грозы и дождя! Завтра едем!
17 Мая. Увожу от Вани машину в Дунино. Завтра туда к нам в гости приедет министр Зотов. Решаем вопрос, отдавать низ дома под пчеловодство Родионову или монашкам для коровьего дела. Ляля бушует, и шум от нее ужасный.
Доехал до Кунцева, сломалась полуось. Безвыходное положение: на месте нельзя разобрать задний мост, нет дефицитных частей, и на буксире ехать нельзя без колеса. К счастью, дорога (Минское шоссе) на особом положении. Автоинспектор прислал мастеров из военкомата, на место колеса подвязали бревно. Два великолепных шофера работали до ночи, сменили два подшипника, полуось, два чулка, и все стоило 1000 рублей (недорого). Поняли все грехи Вани, и решено с ним покончить, а иметь дело с Игорем (Кунцево). Пассажиров своих, Map. Алекс, с Агашей, отпустили, они сели на железную дорогу и отправились смотреть мою дачу. Ночевали у Игоря. У него ночевал его гость, который приехал из Баку покупать радиоприемник.
18 Мая. Липы распускаются. Поет соловей. Приехал благополучно в Дунино.
Дела с печником, штукатуром и жестянщиком.
Вместо министра приехал Родионов. Дал ему согласие на устройство пчельника у себя.
После обеда часок вздремнул и проснулся как будто в Хрущеве: сколько в жизни ездил, искал, а в конце концов оказалось, искал то, что у меня было в детстве и что я потерял.
516
«Надо» есть то самое, что требуется для получения права на личное «Хочется». Так мне постоянно говорят: – Вам это можно, вы заслужили.
(Раиса даже говорила, что я заслужил брать от женщин все, что мне хочется. И я, грешный человек, подумал об умирающем царе Давиде.)
19 Мая. Майские холода продолжаются, ночью был мороз. Рожь растет и не смотрит на мороз, остальное все замерло. Липы только-только распускаются.
Трясогузка – холодная птичка, кокетливая француженка с черным фартучком на сиреневом платьице, худенькая, стройная. Любит котенка дразнить. Прошлый год играла с Жулькой (Жулька воду не любит), топила ее в реке. Нынче играет с Норкой и «водит ее за нос» по пашне, пока не высунет язык: вероятно, у нее гнездо, летает возле самого носа собаки. Раиса, художница, вылитая трясогузка, так играет со своими моделями.
Однажды я пошел, а Ляля осталась дожидаться меня на дровах. Норка пошла за мной и оставила Лялю. Я подумал, что Норка больше привержена ко мне. Сегодня Ляля пошла, а я стал дожидаться ее на бревне. Норка пошла за ней, и я понял, что Норка не меня предпочитает и не Лялю, а любит движение и за тем уходит, кто из нас движется. И я подумал еще, что нечего винить женщину, которая оставляет застойного мужа и выбирает себе того, кто скорей движется.
Вчера Конст. Серг. Родионов выбирал у меня в усадьбе место для пчельника и одно время хотел остановиться на площадке, примыкающей к детскому огородику Раисы. – Детям Раисы, – подумал я, – невозможно будет заниматься своим огородом. – Но это мелькнуло у меня только на одно мгновенье, в следующее мгновенье это препятствие, детский огородик, исчезло при сопоставлении такого пустяка