Режиссера наказать не удалось, но зато отныне Американская ассоциация актеров, с легкой руки Шарон Стоун, предлагает заинтересованным сторонам заключать специальные дополнения к обычному контракту. Эти дополнения получили название «Поправка о наготе». Теперь актеры получили все права на собственные изображения: никто, ни одна живая душа не может тиражировать либо запускать в свободный прокат картинки мало-мальски значимых половых признаков актера.
Возомнившую о себе невесть что актрису вскоре поставили на место: за роли в фильмах «Перекресток» и «Специалист» в 1994 г. она получает сразу две «Золотые малины» от американских кинокритиков. Первую — за худшую женскую роль года, а вторую, вместе с Сильвестром Сталлоне, — за худший экранный дуэт. Критикам и этого было мало: два года спустя она вновь признана худшей актрисой в новом имидже, теперь уже за фильмы «Дьявольщина» и «Последний танец».
Но киноведы все же были к ней несправедливы. В это же время был и «Год оружия» Джона Франкенхаймера, замечательный политический детектив об итальянских «красных бригадах», и феминистский вестерн «Быстрый и мертвый», в котором Шарон Стоун демонстрировала свое умение мастерски стрелять (и который она даже продюсировала сама), а кроме того, вывела в число главных героев мало кому тогда известного Леонардо Ди Каприо. Он же, неблагодарный, позже отзовется о своей благодетельнице как о «надменной стерве, строящей из себя неизвестно что».
Было, наконец, «Казино», за которое она удосужилась похвалы Роберта Де Ниро, номинации на «Оскар», премии иностранных киножурналистов, аккредитованных в Голливуде, «Золотого глобуса». Это был уже настоящий успех, заставивший наконец-то иначе взглянуть на актрису, которую до того воспринимали лишь как «девочку без трусиков».
Но все перечисленные удачи — скорее исключения из правила, правила Роковой Блондинки, Подружки и Врага главного героя одновременно. Она, как умная женщина, и сама это понимает. Ум и сексапильность ей удается совмещать без риска для собственной карьеры. В чем, в чем, а в прагматичности ей никак нельзя отказать. Совсем недавно она приняла предложение парфюмерной фирмы «Ральф Лорен» стать лицом их новых духов. Шарон Стоун по условиям контракта получит 15 миллионов долларов, став, таким образом, самой дорогой актрисой, когда-либо снимавшейся для рекламы.
Стремительно налетевшая на Шарон слава сломала устоявшуюся привычную картину ее мира. Если с карьерой все было понятно — стерва-искусительница победоносно шествовала по киноэкранам, то личная жизнь перевернулась с ног на голову. Так, на приеме по поводу очередной голливудской премьеры актер Ричард Гир, вручая Шарон свою визитку, заметил: «Детка, мы созданы друг для друга, почему нам не быть вместе?» Тут же разорвав карточку в клочья, Шарон рассмеялась: «Ты уже не в моей лиге, ковбой!»
Вряд ли Шарон верила сама себе, когда заявила журналистам в 1997 г., что в сорок лет, то есть через год, выйдет замуж. С просьбой подыскать достойную кандидатуру она даже обратилась в элитное брачное агентство, предложив 100 тыс. долларов за подходящий вариант. Требовался богатый жених, не связанный с шоу-бизнесом (совет психологов), а предложения руки и сердца, исходящие от членов королевских семей, она обещала рассматривать особенно тщательно. Вдохновленный перспективой принц Альберт слал ей букет за букетом, и Шарон полушутя говорила, что не прочь, вслед за Грейс Келли, стать принцессой Монако.
Но почему-то из этой затеи ничего не вышло. Потом Шарон Стоун сменила принца на ближневосточного шейха, а шейха — на короля. «Короля юмора» — так ласково называла она свою новую пассию — французского миллионера Мишеля Бенасера. Он был одним из немногих мужчин, способных ее развеселить. Но и от Мишеля со временем остались лишь смутные воспоминания да кольцо с бриллиантами на указательном пальце.
В июле 1997 г. на съемочной площадке фильма «Сфера» Шарон познакомилась с главным редактором ежедневной газеты «Сан-Франциско Экзаминер» Филом Бронштейном. За крутой нрав, внешний вид и пристрастие к сигарам Фила называли мачо. Он курсировал от законной жены к молоденькой любовнице и обратно. Кто-то, возможно, решил бы не соваться в его насыщенную личную жизнь. Но Шарон не «кто-то», и подобные глупости ее никогда не смущали. Деятельная дама перебралась из опостылевшего Лос-Анджелеса в Сан-Франциско и поселилась в роскошных апартаментах прямо напротив офиса Бронштейна.
Фил не строил из себя недотрогу и, несмотря на чрезвычайную занятость, легко выкраивал время для свиданий с голливудской дивой. Шарон была в восторге, она влюбилась в мачо по уши. До этого она не раз сетовала: на съемочной площадке, дескать, была рядом с Де Ниро, Сталлоне, Шварценеггером, а в жизни попадалась только мелкая рыбешка. Но наконец-то появился человек, который не считал ее ни стервой, ни куклой Барби. Он смог убедить ее в том, что она слабая женщина, и стал о ней заботиться. И в характере Стоун произошли серьезные изменения, возможно, необратимые: «Я поняла, что супружество — это для очень взрослых людей. Что это отношения, в которых невозможно бросить телефонную трубку или хлопнуть дверью, когда этого хочется. Это жизнь, которую надо проживать вместе — проживать, как процесс, понимаете? Мне уже очень давно не приходилось жить с кем-то вместе, под одной крышей. Я забыла, как это делается. И если случалось, что кто-то надолго задерживался в моем доме, то самым радостным был момент, когда этот кто-то наконец уходил. А сейчас я учусь делить жилье с Филом. Оказывается, это возможно! И даже интересно, пожалуй».
Свадьба, на которую Шарон потратила миллион долларов (очень скромно, по голливудским меркам), стала неожиданностью для всех ста пятнадцати гостей. Идя к Стоун и Бронштейну 14 февраля 1998 г., они думали, что будет вечеринка, посвященная Дню святого Валентина. Но пара устроила грандиозный сюрприз…
Раньше ее не видели такой спокойной и расслабленной: «Я никогда столько не спала. Я брожу по дому в пижаме, любуясь океаном. Грызу яблоки, пью чай. Необходимость принять ванну и сменить пижаму до возвращения Фила домой не позволяет мне впасть в апатию. И сам город… В Лос-Анджелесе люди только и занимаются тем, что обсуждают друг друга. В лицо улыбаются, а за глаза распинают. А в Сан-Франциско всем наплевать, кто я такая, никто на меня не пялится, не останавливает на улице».
Тоскует ли она по своему прежнему скандальному поведению? Время от времени да: «Иногда я вспоминаю те годы с ностальгией. Поступать так, как я поступаю сейчас — все равно что наркоману отказаться от наркотиков. Раньше везде, где я появлялась, слышала, как скандируют мое имя. Сегодня — если кто-то бежит за мной с воплями, так это потому, что я ушла, забыв заплатить по счету».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});