же пленник использовал его в виде пишущего пера и окунул в багровые чернила. Длинные красные волосы зашевелились и поднялись, точно живые, они обвили железную корону. Вокруг головы жуткой твари начал клубиться туман, а ноги и руки закутались в дым. Кожа на месте сердца почернела, и по ней во все стороны зазмеились смоляные разводы вен. Они начали расслаиваться и ветвиться, постепенно затягивая все тело пленника, покрывая его сетью…
Наваждение прошло столь же внезапно, как и появилось. Перед Виктором по-прежнему висел истерзанный красноволосый пленник с пепельно-серой кожей.
— Вы ведь не человек, верно? — спросил Виктор.
— Что ты такое говоришь? — удивилась Кристина. — Конечно, он…
— Я не происхожу из рода людей, как все кейлех в этом доме, — с дрожью в голосе от чудовищной смеси собственных злобы и бессилия произнес пленник. — Мой народ зовется Дорха Крой, темные сердца…
— Кровавые гоблины, — испуганно прошептала Кристина. — Я читала…
— Меня сегодня уже ничто не удивит, — поморщился Виктор. — После выходок Биггля, трюков Петровски и исчезновения отца даже гоблин в гостевой комнате уже не кажется чем-то таким уж…
— Пусть отсохнет язык того, кто еще раз произнесет это слово, — скрежетнул зубами пленник. — Гоблин?.. Люди называют вещи не так, как они зовутся, а так, как им хочется, чтобы они звались. Они непочтительно относятся к тому, чего не понимают, пока им не вырвут сердце. Вы ничего не знаете. Даже черного зверя, которому скармливают человеческое горло, вы называете псом. Но сердце зверя — это не то же самое, что песье сердце. А я… даже здесь, даже связанный, все равно остаюсь Дорха Крой. Что ты можешь знать о гордости, феар?! Что ты можешь знать о подлинном горе… — он поморщился и перевел: — …человек?
— Я слышал ваш голос из-за стены. Вы жаловались на…
— Я не жаловался! — оборвал его пленник, и Виктор вдруг почувствовал боль в висках, как будто их кольнули острые шпоры. — Никто из моего рода не жалуется. Нам набивают легкие гвоздями и подковывают босые ноги, но мы не жалуемся. Я горевал. И проклинал.
— Прошу прощения, — кивнул Виктор, и боль тут же отступила. — Вы правы.
— Зачем ты явился сюда, Глеаас Феар?
— Глеаас?
Пленник промолчал. Он отвернулся и поглядел в зарешеченное окно. Ночь не ответила ему, поэтому он снова уставился на человека перед собой и одарил его презрительной усмешкой.
— Это то, что живет в твоем сердце, — сказал он. — Это одежда, которую ты носишь. И глаза, которые глядят на меня.
— Это цвет, — догадалась Кристина. — Зеленый! Он назвал тебя Зеленым Человеком!
— Зачем вы явились сюда? — повторил свой вопрос пленник. — Вы — те самые палачи кейлех, которые отведут меня к месту казни? Тварь из ветров, ночей, фонарей, падающих листьев и тумана распнет меня на дыбе и вырвет ребра железными клещами? А маленькая кейлех будет резать мои глаза острой бумагой?
— Что? — Виктор вздрогнул. — Нет! Мы не собираемся вас казнить. Мы хотим помочь…
— Помочь? — удивился пленник. Он не верил — полагал, что это очередная изощренная пытка его тюремщицы.
— Вы ведь хотите сбежать? — спросил Виктор. — На взморье. Муир… как там было дальше?.. Которое сыто и голодно одновременно…
— Это мои слова…
— Я услышал их через стену и пришел освободить вас.
— Если это так, то… — начал было пленник, подавшись вперед. Глаза его загорелись опасным блеском. В них тлели искры злобы, которые все разгорались и могли вылиться в любую подлость.
— Нет! — воскликнула Кристина. — Нельзя его освобождать! Он ведь даже не человек! Мы не знаем его!
— Мое имя Иарран Ри!
Голос пленника походил на скрежет металла по точильному кругу, а его имя прозвучало, как треск пламени, в который швырнули щепотку пороха.
— Железный Король… — сказал Виктор.
— У меня больше нет королевства, — хрипло проговорил пленник. — Осталось только имя. Мятежники захватили власть. Фуир’теах из рода Круаллах-Крой взошел на трон, убив девятерых враньих сенешалей. Им перерезали глотки и сбросили с моста в пропасть-ров у моего дома. Вся моя семья мертва. Грыаш Греххар, Королева-мать… ее заперли в чугунном колоколе и начали звонить. Язык колокола изломал ее тело. Шанта Хеннар, королева и моя супруга… ей вырвали зубы и вырезали глаза, а в глазницы влили расплавленный металл. Хеад, Виу, Триу, Сеатру, Суижиу, Сеу и Сеахту, семеро моих детей, — их убивали по очереди. Первым был Хеад, мой старший сын: ему скормили зубы его матери — они разорвали все его внутренности. Мертвое тело предатели сырым скормили моей старшей дочери Виу. Ее тело — ее младшей сестре Триу. И так, пока не остался младший Сеахту, младенец… Его схватили и…
— Хватит! — закричала Кристина.
Ее глаза были полны слез, она с ужасом слушала рассказ Железного Короля, а когда тот стал перечислять, что сделали с его семьей, ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание от потрясения. Но только лишь речь зашла о младенце, девушка поняла — у нее не хватит сил справиться с собой, если ей сейчас скажут, что с ним сделали.
— Как вы сбежали? — спросил Виктор.
— Кейлех мне помогла. А другая кейлех помогла мятежникам захватить власть всего за какую-то беззвездную ночь.
— Вы знаете ту, другую кейлех? — спросил Виктор, сам не понимая почему, ведь намеревался спросить совершенно иное.
— Нет. Но я слышал, что она тоже огневолосая.
— Огневолосая? — удивился Виктор.
— Как ты, — сказал Иарран Ри, со злобой уставившись на него.
Виктор многозначительно поглядел на Кристину. Та отрицательно покачала головой. Сестра не могла поверить в то, в чем так пытался уверить ее его взгляд.
Пленник опустил голову. Длинные ржавые острия короны при этом нацелились в грудь Виктора.
— Фуир’теах из рода Круаллах-Крой похвалялся перед телами моих герцогов, что за свою гибель они должны благодарить огневолосую ведьму и ее слепого кота…
— Нет, — в отчаянии прошептала Кристина. — Она не могла…
Виктор поглядел на сестру с жалостью. Она вот-вот все осознает. Нет, она уже все осознала, просто пока что борется с собой, не хочет смотреть правде в глаза.
— Знаешь, сегодняшний вечер многому меня научил, Крис, — сказал он. — И самое главное