— Узла больше нет. — Наконец заговорил О" Ритт негромким, каким-то усталым голосом, кивая подбородком в сторону голограммы.
— Какого… — Грей осёкся, поняв о каком узле говорит О" Ритт. — Что значит нет? — Его красивое лицо исказилось гримасой недоумения. — Это же пустота. Куда она может исчезнуть?
— Я имел ввиду наши станции в узле. Их больше нет.
— Но там же Дубровин? — Брови адмирала полезли вверх и остановились на середине лба.
— Астрофизики утверждают, что там больше ничего нет. Лишь пустота.
— Там что-то произошло… — Непонятно, толи спросил, толи констатировал адмирал.
— Вот что мне прислали астрофизики.
О" Ритт выпрямился, дотронулся до предмета и подержав на нём руку несколько мгновений, вновь откинулся в кресле.
По голограмме побежали волны, она начала мигать, но вот успокоилась и над столом повис кусочек пространства с несколькими большими серыми точками. Затем голограмма начала быстро заполняться красными точками и когда все они слились в одну большую кляксу, голограмма мгновенно окрасилась таким ярким синим цветом, что в кабинете заметно посветлело. Адмирал невольно вжался в спинку кресла и заслонил глаза рукой. Синева погасла и над столом вновь висела прежняя голограмма, с пустым пространством.
— И что это было? — Поинтересовался Грей, опуская руку.
— Астрофизики утверждают, что ничто иное, как выброс энергии внутреннего мира в пространство узла.
— Она что, сама…? — Грей взмахнул рукой, имитируя взрыв.
— Они этого не могут сказать. — О" Ритт покрутил головой. — Вернее, скажут лет через сто, когда их научный корабль доберётся туда. Более того, они утверждают, будто кто-то остановил её распространение.
— Как это остановил? — Грей вскинул брови.
— Астрофизики утверждают, что она должна была очень быстро двигаться в сторону галактики, но что-то, словно, держит её, словно перед ней находится невидимый щит. Какой-то бред. — Он махнул рукой. — Но я к тебе пришёл не только это показать. Когда я это увидел, у меня тут же появилась мысль: а не связано произошедшее с нашим посланником? Уже почти двадцать лет прошло. Срок ожидания истекает.
— Ты хочешь сказать, что это он взорвал узел вместе со всеми нашими станциями?
— А что если это подарок от гротов?
— Какой ещё подарок?
— Они раскусили нашего зенна и прислали нам предупреждение, чтобы больше не совались к ним.
— Уж слишком ты умными их сделал. Из твоих слов, выходит, что они покорили энергию внутреннего мира. А почему тогда они выбрали пространство узла, а не саму нашу галактику?
— Ну, наверное, дальности портатора не хватило.
— Ерунда. — Грей махнул рукой. — Если они преодолели десятки миллионов лью, то какие-то десятки тысяч, не будет им проблемой.
— Ты оригинален до скукоты. Я шёл к тебе поговорить о последствиях, а ты зарубил мою догадку, даже не дав порассуждать. И что тогда это по твоему?
— Откуда мне знать. — Грей дёрнул плечами. — Пусть специалисты с этим разбираются. А кто передал эту информацию, если наших станций там больше нет?
— Станция внегалактического контроля. Правда, она далековато оттуда. Но что есть. А твой… Как е-е-его…?
— Марк Дубровин… — Назвал имя адмирал, догадавшись кого имеет ввиду О" Ритт.
— Да. — О" Ритт согласно покивал головой. — Он что-либо сообщал, подозрительное?
— Не знаю. — Грей мотнул головой. — Вернее, мне об этом не докладывали. Значит, там было всё в порядке.
— А когда он присылал последний отчёт?
Адмирал состроил гримасу.
— Обычно посылки приходят раз в десять дней, если нет проблем.
— Не часто. — Рот О" Ритта растянулся в широкой усмешке.
— Ты прекрасно знаешь: станцию зонта мы законсервировали для возврата зенна; генератор станции узла вывести в режим не удалось; а фрегат не рассчитан на такую мощность: когда Дубровин отправляет нам посылку, конвертор корабля раскаляется словно жаровня. А когда это произошло?
— Около десяти дней назад.
— Я могу узнать, когда была последняя связь.
Грей провел рукой по крышке стола и перед ним вспыхнула голограмма с изображением офицера космического флота.
— Когда была последняя посылка от Дубровина? — Адмирал подтвердил свой вопрос кивком головы.
— Десять дней назад. — Офицер поднял брови, словно сказал, то, что адмирал должен знать, как должное.
— Но прошло же десять? — Адмирал сдвинул брови, показывая своё недовольство.
Состроив гримасу, офицер молча поднял плечи.
Так же молча кивнув головой, адмирал погасил голограмму и развёл руками.
— Значит от него ждать больше нечего. — О" Ритт выпрямился, погасил голограмму с изображением пространства и взяв аппарат, поднялся. — Не знаю что там произошло, но готовь свой флот.
— К чему? — Грей тоже поднялся.
— Не знаю. К войне с гротами. А может и ещё хуже — теми, кто управляет внутренним миром. — О" Ритт вышел из-за кресла. — Советую, не дожидаясь решения Регата, выдвинуть его в направлении пространства узла. — Повернувшись, он направился к двери.
— А что с посланником?
— А что с ним? — О" Ритт замер, не оглядываясь.
— Ты же сам сказал, что время почти вышло.
— Будем ждать. А когда выйдет, тогда и примем решение. — О" Ритт продолжил свой путь.
Подождав, когда за председателем службы безопасности Регата закроется дверь, Грей сел и провел рукой по крышке стола. Над столом вспыхнула голограмма с изображением его адъютанта.
— Найди начальника штаба флота и срочно его ко мне.
Погасив голограмму, он откинулся в кресле и заложив руки за голову, глубоко вздохнул.
Зря я поддался уговорам Дубровина и оставил его там. Проблем теперь не оберёшься. Всплыли у него досадные мысли.
2
Дакк дёрнулся и начал падать, но что-то упругое удержало его и неторопливо выпрямило. Он попытался взглянуть вниз и вдруг, понял, что видит вокруг себя абсолютно всё, словно глазами утыкан весь его носитель. Ещё большее удивление вызвал, собственно, сам носитель — он напоминал какую-то толстую зеленую палку, сплошь утыканную колючками, растущую из блестящей стекловидной поверхности.
Где я? Что со мной?
Молнией блеснули у него тревожные мысли. Он попытался просмотреть своё информационное поле, чтобы там попытаться найти ответы. По нему прокатилась волна тревоги — информационное поле было в идеальном состоянии, словно никогда не подвергалась никаким деформациям. Более того, в нём, почти ничего не было о его прошлой жизни, лишь отдельные, плохо сопоставимые, фрагменты.
Проклятье!
Всплыло у Дакка непонятное слово. Он задумался, пытаясь осознать его смысл, но информации о его значении не нашлось и он принялся за поиски информации о том, где он находится. Ничего не найдя о стекловидной поверхности, он попытался покинуть свой непонятный носитель, но его попытка оказалась тщетной, его разум был, словно, вплетён в какую-то непонятную структуру, которая не позволяла, вырваться из неё, более того, он перестал чувствовать свое поле, словно его у него никогда и не было. Им овладело отчаяние.
Прошло какое-то время, которое, как показалось Дакку, здесь, совершенно, не имело привычного смысла, оно, словно, шло мимо него. Он, совершенно, не ощущал его привычного хода, в нём не было тех привычных мгновений, которые всегда им отчетливо чувствовались.
Вдруг Дакк почувствовал какой-то сторонний информационный ток, словно, крадущийся по его информационному полю. Он попытался выстроить защиту, но его попытка оказалась безуспешной — его поле было настолько слабым, что даже не связывалось.
Неожиданно, словно его чувства управлялись не его разумом, а какой-то сторонней силой, его чувство отчаяния, сменилось чувством удивления — чужой разум, хозяйничающий в его информационном поле, показался ему знакомым. Определённо, он уже имел с ним контакт. Он попытался вспомнить его, но…
Авия. Вдруг появилась в информационном поле Дакка непонятная информационная ассоциация.
Что такое авия? Попытался он адресовать свою мысль чужому информационному полю.