— И ты обладаешь способом освободить эту энергию? — спросил господин Лекер.
— Я обладаю способом, — а к тому все и сводится, — освободить ей путь, устранив с него все вещественное и материальное.
— В таком случае ты мог бы вывести из строя всю небесную механику! — воскликнул Лекер.
Зефирена Ксирдаля нисколько не смутила чудовищность подобного предположения.
— В настоящее время, — скромно признался он, — сконструированная мною машина способна дать еще слишком слабые результаты. Тем не менее она в состоянии воздействовать на несчастный болид весом всего лишь в каких-нибудь несколько тысяч тонн.
— Да будет так! — проговорил господин Лекер. — Но куда ты собираешься сбросить твой болид?
— На мой участок.
— Какой участок?
— Тот самый, который вы приобретете для меня, когда я произведу все необходимые подсчеты. Я напишу вам по этому поводу. Выберу я, разумеется, по возможности пустынную местность, где земля стоит недорого. У вас, наверное, возникнут затруднения при заключении купчей. Я не вполне свободен в выборе, и может случиться, что места будут малодоступные.
— Это уж мое дело, — сказал банкир. — Телеграф изобрели именно на такой случай. В этом отношении я отвечаю тебе за все.
Успокоенный такими заверениями и снабженный десятью тысячами франков, которые он тут же засунул в карман, Зефирен Ксирдаль отправился домой. Едва заперев за собой дверь, он уселся за стол, предварительно освободив место обычным для него взмахом руки.
Приступ увлечения работой явно дошел до апогея.
Всю ночь бился он над расчетами. Зато утром решение было найдено. Он определил силу, которую следовало приложить к болиду, продолжительность действия этой силы, направление, которое следовало ей дать, точное время и место падения метеора.
Взявшись за перо, он тут же написал господину Лекеру обещанное письмо, спустился вниз, бросил письмо в почтовый ящик и сразу же вернулся к себе.
Заперев дверь, он подошел к тому самому углу, куда он накануне с такой удивительной ловкостью швырнул груду бумаг, загромождавших до этого подзорную трубу. Сегодня оказалось необходимым произвести ту же операцию в обратном порядке, — Ксирдаль подсунул руку под бумаги и уверенным движением отправил их на старое место.
Это вторичное «наведение порядка» привело к тому, что на свет появилось подобие черноватого ящика, который Зефирен Ксирдаль без труда приподнял с пола, перенес на середину комнаты и поставил лицом к окну.
Во внешнем виде этого ящика, окрашенного в темный цвет, не было ничего примечательного. Внутри были расположены катушки, соединенные с цепью лампочек, острия которых связывались попарно тонкой медной проволокой. Над ящиком; в фокусе металлического рефлектора, висела укрепленная на стержне еще одна заостренная с обоих концов лампочка, не соединенная с предыдущими никаким видимым проводником.
Зефирен Ксирдаль повернул металлический рефлектор в направлении, соответствующем расчетам, произведенным за истекшую ночь. Затем, удостоверившись, что все в порядке, он вложил в нижнюю часть ящика какую-то трубочку, изливавшую яркий свет. Производя все эти действия, он громко, по своему обыкновению, разговаривал, словно желая своим ораторским искусством пленить обширную аудиторию.
— Вот это, милостивые государи, — ораторствовал он, — ксирдалиум, вещество в сто тысяч раз более радиоактивное, чем радий. Должен признаться, что применяю я в данном случае это вещество с целью поразить воображение публики. Не то чтобы оно могло принести вред, — ведь Земля сама по себе излучает достаточно энергии и в добавлении ее нет необходимости. Это — крупинка соли в море. Но небольшой театральный эффект все же не повредит при постановке такого значительного опыта.
Продолжая разговаривать, он закрыл ящик, который соединил двумя проводами с элементами батареи, стоявшей на полке.
— Нейтрально-винтообразные токи, милостивые государи, — продолжал Зефирен Ксирдаль, — поскольку они нейтральны, естественно обладают свойством отталкивать все тела без исключения, заряжены ли эти тела положительным или отрицательным потенциалом. С другой стороны, будучи винтообразными, эти токи начинают винтообразное движение, что понятно даже ребенку… А все-таки — как удачно, что я их открыл… Все в жизни может пригодиться.
Когда ток был включен, из ящика стало доноситься нежное жужжание и голубой свет сверкнул в лампочке, вращавшейся на стержне. Почти сразу вращательное движение стало ускоряться, и скорость его возрастала с каждой секундой, в конце концов превратившись в настоящий вихрь.
Зефирен Ксирдаль несколько минут следил за этим безумным кружением, затем перевел взгляд в пространство, в направлении, параллельном оси металлического рефлектора.
На первый взгляд действие машины не проявлялось никакими реальными признаками. И все же внимательный наблюдатель заметил бы довольно странное явление: пылинки, висевшие в воздухе, войдя в контакт с металлическим рефлектором, как будто уже не могли преодолеть этого барьера и бешено кружились, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. Скопившись вместе, они образовывали в воздухе подобие усеченного конуса, основание которого опиралось на окружность рефлектора. В двух-трех метрах от машины этот конус, образовавшийся из неуловимо малых вращающихся частиц, постепенно принимал форму цилиндра диаметром в несколько сантиметров. Этот состоящий из пылинок цилиндр сохранял свою форму и за окном, на открытом воздухе (несмотря на довольно резкий ветер), и продолжал тянуться все дальше, пока не исчезал вдали.
— Честь имею, милостивые государи, доложить вам, что все идет отлично,
— объявил Зефирен Ксирдаль, опускаясь на свое единственное кресло и закуривая искусно набитую трубку.
Полчаса спустя он остановил машину, которую затем несколько раз снова и снова пускал в ход как в этот день, так и в последующие дни, стараясь при каждом новом опыте поворачивать рефлектор в несколько ином направлении. В течение девятнадцати дней он с неукоснительной точностью повторял одни и те же действия.
На двадцатый день, едва только он успел пустить в ход машину и закурить свою верную трубку, как демон изобретательства снова овладел им. Одно из последствий теории беспрерывного разрушения материи, которую Зефирен вкратце изложил Роберу Лекеру, в этот момент вырисовывалось перед ним с ослепительной яркостью. Мгновенно, как это бывало с ним всегда, он представил себе принцип электрической батареи, способной самозаряжаться путем ряда последовательных реакций. Последняя из этих реакций должна была привести разложившиеся тела в их первоначальное состояние. Такая батарея действовала бы до тех пор, пока используемые вещества не исчезли бы полностью, превратившись в энергию. Практически это было бы вечным движением.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});