И услышал грохот лавины над головой.
Я откинул крышку и вывалился из клетки. А вокруг сыпались камни. Один рикошетом ударил по ноге. Я пополз на четвереньках и вдруг заметил, что подо мною шевелятся булыжники. Они уносили меня прочь от груды. Тусклого красного света хватило, чтобы разглядеть широкую движущуюся ленту, она потащила меня — неведомо куда. Вряд ли меня там ждет теплый прием. Спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, я добрался до края транспортера и свалился на твердую землю.
— Беркк! — закричал я. Где же он, черт бы его побрал? На транспортере его нет. Может, его клетка упала по ту сторону груды?
Ушибленная нога не слушалась. В боку засела мучительная боль. Я упал, затем поднялся и пошел. Чтобы утвердиться на ногах в очередной раз, я схватился не за камень, а за прут из легированной стали. Металл? Я отвалил несколько камней от полупогребенной клетки и увидел лицо Беркка. Бледное, неподвижное. Мертв? Выяснять не было времени, вокруг клетки зашевелились камни. Я откатил еще несколько булыжников и откинул крышку, которую совсем недавно закрыл своими руками. Чистое везение, что она оказалась наверху. Случись иначе, Беркк неизбежно погиб бы, у меня бы не хватило сил перевернуть клетку.
Мне даже не удалось вытащить его. Я просунул руки ему под мышки, потянул вверх. Ничего не выходит. Он слишком тяжелый и вдобавок, кажется, застрял. Я снова рванул, и он снова не шелохнулся. Придется его бросить, иначе оба попадем в камнедробилку. И тут я почувствовал, что он слабо шевелится.
— Беркк, жалкий ты ублюдок! — закричал я ему в ухо. — А ну вставай! Вставай, или тебе конец! Вставай!
И он встал. Я тянул его к себе, он протискивался между вогнутыми прутьями, сдавившими его с боков. Наконец он вырвался из клетки и упал на меня. А потом мы ползли на четвереньках — ни на что другое не хватало сил. Ползли, пока не оставили позади последний камень. И рухнули на землю.
В рубиновом свете его кровь казалась черной. А ее на бледном и грязном лице было немало. Одежда была изорвана, на теле — множество ссадин. Но он остался в живых. Мы оба остались в живых.
— Я что, не лучше твоего выгляжу? — прохрипел я и надсадно закашлялся.
— Хуже, — только и сумел выговорить он.
Я поднял голову и взглянул на каменную пирамиду, едва не ставшую нашей усыпальницей. Она казалась огромной — настоящая гора. У нас был один шанс из тысячи уцелеть, и мы его не упустили.
А еще мы сбежали с каторги.
— Давай больше не будем играть в такие игры, — вымолвил я под нажимом вполне объяснимых чувств.
— Так ведь и не придется, потому что… мы это сделали. Драпанули с копей. И никогда туда не вернемся.
Глава 20
Я осторожно дотронулся до ребер и вскрикнул:
— Болят. Может быть, даже сломаны. Но об этом придется забыть, все равно сейчас ничего не сделаем. А ты как?
Беркк медленно поднялся и сразу припал на ушибленную ногу:
— То же самое. Кажется, мне от каждого из всех этих камней досталось. Ты уж прости, что я голову от страха потерял.
— Ничего, с кем не бывает.
— С тобой. Ты меня засунул в клетку и бросил в воронку и сам отправился следом.
— Будем считать, что у меня в таких делах больше опыта. И не кори себя понапрасну. Сейчас другое важно. Что делать будем?
— Что скажешь, то и сделаем. Ты мне жизнь спас, я перед тобой в долгу.
— А ты мне жизнь спас, когда подножку дал жлобу, который хотел мне вышибить мозги. Так что квиты. Идет?
— Идет. Но все-таки лучше ты решай, как нам теперь быть. Я ведь только клетки придумал, а ты — весь план.
Я огляделся:
— Попытаемся выяснить, где мы, и попробуем это сделать незаметно. Хватит на сегодня приключений.
Мы шагали вдоль транспортера и всматривались в багровую мглу. Впереди нарастал грохот. Мы прошли мимо сияющей ямы, я в нее заглянул. Свет шел со дна. Я бросил камень, он поднял брызги, а затем медленно исчез из виду. Очередная загадка. Но в тот момент загадки нас мало интересовали.
— Впереди свет, — сказал Беркк. И не обманул меня. Огни были белые — наверное, для разнообразия. И они горели по нашу сторону грохочущей ленты.
— Мы не на той стороне. Я бы предпочел идти в темноте. Как думаешь, сможем перелезть через эту штуковину?
— Веди.
Превозмогая боль, мы очень медленно залезли на транспортер, а дальше продвигаться было легче, лента ползла не очень быстро. Мы оступались, спотыкались о камни и наконец спрыгнули на другой стороне. А дальше шли согнувшись, прячась в тени, стараясь не наступать на упавшие с ленты булыжники. Грохот все нарастал. Мы добрались до конца транспортера, и я нисколько не удивился. Увидишь одну камнедробилку — считай, что видел все. Камни сыпались с ленты в широкий раструб, множество спаренных металлических валов последовательно дробили их на все меньшие фракции, до тончайшего порошка, который я видел на сортировочных столах. Валы были заключены в стальном кожухе, который исчезал из виду внизу, в огромной шахте. На стенах шахты горели прожектора. Мы нагнулись, приблизились и глянули вниз. Беркк показал:
— Лестница. Похоже, до самого дна.
Я вытянул шею, повертел головой и кивнул:
— Там лестничные площадки для ремонта дробилки. И вроде бы пульт управления на самом дне.
— Видишь кого-нибудь?
— Нет, но все-таки зря рисковать не стоит. Я спущусь погляжу…
— Не пойдет. Куда ты, туда и я. Мы же вместе в этом деле.
Он, конечно, был прав. Пока не имело смысла расставаться.
— Хорошо, но я иду первым. Прикрывай мне тыл. Готов?
— Нет, — признался он со стыдливой улыбкой. — И вряд ли когда-нибудь буду. Но тут уже ничего не поделаешь. Давай считать, что я готов, и пошли.
Толковый парень. Я двинулся вниз по лестнице, держась ближе к стене. Когда добрался до первой площадки, жестом разрешил ему спускаться. И подождал в тени огромного, помятого, растресканного вала. Когда Беркк спустился, я показал на толстый слой пыли, скопившейся на ступеньках.
— Видишь? — крикнул я, перекрывая вой валов и треск камней.
— Да. Нет следов, кроме наших.
— А пыль толщиною в добрый сантиметр. По этой лестнице давным-давно никто не ходил. Но вполне возможно, нас поджидают внизу.
Мы оставляли за собой площадку за площадкой, а грохот все нарастал, и вскоре мне стало казаться, что мои мозги вот-вот рассыплются. Я остановился. До дна шахты было