class="p1">Изловчившись, Вайда заломил Ивашу руку, прикрылся от жара плащом и обернулся к Жуге. Тот покачал головой.
– Отпусти его, – сказал он. – Нет их там.
Оглядевшись, Жуга спрятал меч в ножны, наклонился и перевернул одно тело. Лицо убитого показалось смутно знакомым. Вспомнились лесные всадники. В залитой кровью левой глазнице мертвеца торчал пучок цветастых перьев.
Они переглянулись.
– Знали, черти, где засаду устроить, – процедил сквозь зубы травник. – Опытные, сволочи…
– Если это Эшер, – медленно проговорил Иваш, – то чего он добивается?
Ответа он не получил.
Жуга стоял, кусая губы, ерошил пятернёй всклокоченные волосы. Что-то было не так, и он никак не мог понять – что.
– Жуга! – окликнул его рифмач с края поляны. – Взгляни сюда.
– Погоди, – отмахнулся тот. – Не сейчас…
«Была засада, – думал травник. – Но почему Линора не предвидела её? Ведь это так просто с её даром. А если предвидела, значит… так и было задумано? Но тогда получается, что Линора и горбун попали в плен, а стало быть, победили всадники. И скоро за оставшимися телами…»
– Чёрт… – ругнулся он. – Вайда, Иваш! Бросайте всё! Уходим!
Вайда поднял голову.
– Какого чёрта…
Договорить он не успел: в кустах отрывисто и тонко спела тетива, длинная оперённая стрела глухо ударила рифмача в спину, и Вайда рухнул как подкошенный.
Две тени вынырнули из кустов. Засверкали клинки. Иваш бестолково завертел головой, затем схватил валявшуюся в траве саблю и очертя голову ринулся на врага.
– Иваш!..
Ещё два человека поспешили на подмогу первым. Думать или сожалеть было некогда, одна мысль, что эти четверо могли убить Линору, бросала в яростную дрожь, и прежде чем Жуга осознал, что произошло, ноги понесли его вперёд. Рука метнулась к плечу, Хриз словно сам прыгнул в ладонь, плеснул в сумерках дымчатым высверком, растёкся живым серебром, вытягиваясь в посох – привычное оружие горца, и через миг травник влетел в самую гущу драки.
– А, с-суки!!!
Иваш, в опрометчивой горячке атаковавший сразу троих, теперь медленно отступал, теснимый к горящей повозке, но при этом, сам того не желая, отвлёк внимание от травника, и когда Жуга подобно рыжей молнии набросился на противников со спины, те растерялись. Посох крутанулся, лезвие меча сухо щёлкнуло, ломаясь, и один солдат рухнул, хватая выпавшие потроха. Остались трое; лезвия клинков мгновенно повернулись к травнику. Жуга ощерился, пригнулся и вдруг, вместо того чтоб отступить, метнулся вбок и закружился, вспарывая воздух лепестками лезвий. Ударил, целясь в белое пятно лица – верзила с саблей отшарахнулся, повёл посох по дуге, прервал движение, нырнул под занесённый меч, и второй солдат замер, с размаху налетев на посох грудью, как медведь на рогатину. Последний заколебался на мгновение, и травник не замедлил этим воспользоваться, распластав ему сперва плечо, а вторым оборотом посоха горло.
Четвёртый, который занялся Ивашем, оказался один против двоих и, наседая на скрипача, попытался пробиться к спасительным кустам. Жуга метнулся вперёд («Живым!» – мелькнуло в голове), ударил солдата по рукам. Хриз гибкой плетью захлестнул запястье, Жуга в момент окрутил его вторую руку, и солдат замер, связанный живым металлом. Опустил глаза, с ужасом глядя, как оковы на его руках медленно тончают, превращаясь в свитое восьмёркой лезвие меча, и бросил саблю: в любой момент ему могло отрезать руки – стоило лишь травнику рвануть за рукоять.
– Нет… – пролепетал он. – Господи, не надо… нет…
Лис щерился с клинка. Солдат гулко сглотнул, закатил глаза и медленно осел в траву, лишившись чувств.
Травник, севший вместе с ним, поднял взгляд на скрипача.
– Ты цел?
Иваш кивнул. Грудь его ходила ходуном. Тяжёлая кривая сабля подрагивала в руке.
– У тебя кровь течёт, – сказал он.
Жуга вытер лоб, покосился на ладонь.
– Это не моя. – Он обернулся. – Вайда? Вайда!
– Сволочи… – донеслось до них из темноты. Фургон почти прогорел. – Ах, сволочи…
– Живой!
Было видно, как их спутник, извиваясь, пытается выдернуть застрявшую стрелу. Приятели бросились к нему и замерли, не добежав двух шагов. Переглянулись. Теперь стало понятно, что пущенная всадником впотьмах стрела попала рифмачу не совсем в спину. Точнее, совсем даже не в спину, как показалось им вначале, а ниже. Гораздо ниже.
Пробив бархатный плащ и лютню, стрела на добрый дюйм вонзилась Вайде в ягодицу и застряла там на всю длину наконечника.
– Ну помогите, что ли!
Иваш вдруг захихикал самым глупым образом, затем и вовсе расхохотался. Жуга присел на колени, ухватился за древко и быстрым движением выдернул стрелу. Жалобно тренькнули струны. Рифмач дёрнулся от боли, зашипел, рванулся сесть, да вовремя одумался. Вместо этого схватился за ремень и потянул к себе лютню.
– Лютню, сволочи! – взревел он. – Лютню пробили!
Иваш от смеха начал икать. Жуга не выдержал и тоже улыбнулся.
– Новую купишь, – сказал он.
– Лютню?! – взвыл рифмач.
– Ну не задницу же! Считай, дёшево отделался: похромаешь с месяц, всего и делов… Ну-ка, повернись. Иваш, свяжи покамест того… Да осторожней с мечом-то!
Иваш кивнул, поймал брошенную травником верёвку и ушёл.
Бинтуя рану рифмача, Жуга поймал себя на мысли, что Вайде и впрямь удивительно, невероятно повезло: плохой прицел, нетвёрдая рука, слабый лук и гладкий, без зазубрин, наконечник плюс сыгравшая роль щита лютня привели к лёгкому ранению. Кончив возиться с раной рифмача, травник встал и осмотрел кусты, возле которых подстрелили Вайду.
– Что увидел? – спросил он. – Зачем звал?
– Вон там, – кривясь и морщась, махнул рукою рифмач. – Сам взгляни.
Жуга раздвинул плотные колючие заросли, недобро хмыкнул и поджал губы: заросшие травой и кустарником, там выстроились в круг шесть грубо тёсанных камней. Ещё один, самый большой, стоял в центре, мягко мерцая в темноте.
– Час от часу не легче… – пробормотал Жуга и шагнул вперёд.
* * *
Некоторое время два странника молча стояли у дольмена.
– Оно светится, – осторожно потирая рану, вполголоса сказал рифмач.
– Я вижу, – кивнул Жуга. Обошёл камень кругом, потёр рукой подбородок. – Странно…
Он протянул руку, и мерцающее белое пламя алтаря, как паутина, потянулось вслед за растопыренными пальцами. Тонкий противный писк возник в ушах и исчез за гранью слышимости, браслет травника остервенело замигал, сбрасывая лишнее волшебство. Жуга нахмурился, растёр мгновенно занемевшую ладонь, вылез из кустов и направился к лежащему без памяти солдату, рядом с которым с верёвкой в руках в нерешительности переминался Иваш. Меч на руках пленника не желал распрямляться, да ещё и зарылся в землю рукоятью, видимо, на случай внезапного бегства. Впрочем, Жуга не удивился бы, даже если б Хриз пустил корни. Корней, однако, у меча не оказалось, и клинок, почуяв руку травника, мгновенно развернулся узкой пружиной и послушно скользнул в ножны.
Иваш, оторопело