смелостью, какие только могли придать таблетки. Потом встал на полусогнутых и осветил фонарем кажущийся бесконечным тоннель.
– Нам туда.
Он подождал, пока поднимется Палатазин, а затем тронулся в путь с привычно сгорбленной спиной. Палатазин зашагал следом, а Томми шел последним. Запах канализации сделался сильней, но это было куда лучше дьявольской пустыни наверху. Под ногами струилась вода.
Теперь время было не на их стороне, оно играло на вампиров. Палатазин ощущал ответственность не только за Джо, Гейл и Томми, но и за сотни тысяч людей, все еще остающихся в западне Эл-Эй. Что будет с ними этой ночью и следующими ночами, если он не найдет короля вампиров? Он шел на бой с древним врагом, с тем кошмаром, что отнял у него детство и погрузил в мир, в котором каждая тень казалась подозрительной, а каждые сумерки становились ужасным напоминанием о том, что где-то сейчас просыпаются вампиры.
Краем глаза Палатазин уловил какое-то шевеление, смутную тень, выхваченную отраженным светом фонаря. Сначала он решил, что вампир схватил Томми и теперь идет следом, но, оглянувшись, убедился, что там никого нет и с Томми все в порядке. И тут он услышал знакомый слабый шепот, прошуршавший над ухом, и почти не сомневался в том, что этот шепот хотел сказать: «Андре, я не брошу тебя…»
От этого он почувствовал себя лучше. Но впереди лежал еще такой долгий путь, и ничто не могло остановить неумолимое движение солнца к закату.
X
«Краб» сбросил скорость и теперь еле полз. В самом центре Бойл-Хайтса, на углу с Сото-стрит, Бруклин-авеню перегородили высоченные песчаные горы, нанесенные вокруг жертв ужасающей аварии – девять или десять автомобилей столкнулись прямо на перекрестке. Уэс остановил «краб». Видимость упала настолько, что даже на полной мощности фары не могли пронзить темно-янтарный мрак, и поэтому Уэс из опасения врезаться в дюну или покореженную, разбитую машину старался ехать так медленно, как только было возможно, чтобы не заглох двигатель. Он знал, что во всю силу буря вчера разыгралась именно в часы пик, так что на улицах остались тысячи поврежденных и брошенных машин, – все они теперь превратились в металлолом, за который цеплялись песчаные наносы, разрастаясь, словно насосавшиеся крови пиявки. Уэс задумался о том, что стало с водителями этих машин. Успели ли они найти укрытие или умерли от удушья? Или же вампиры отыскали их раньше?
– Тупик, – сказал он Сильвере. – Нам их не объехать.
– Сверни вправо, на Сото. В восьми кварталах впереди будет съезд с Голливудского шоссе.
Уэс с облегчением увидел, что съезд свободен, но, когда «краб» поднялся на шоссе, фары начали освещать одну разбитую или заглохшую машину за другой. Дюны беспрерывно смещались, угрожая накрыть «краб» и погрести под собой. Кругом было много трупов тех людей, что задохнулись в машинах, и тех, кто погиб от удушья снаружи. Некоторые из них выглядели так, как будто просто уснули, другие умерли в мучениях, с забитыми песком ртом и глазами. Нервы Уэса уже не выдерживали. «Краб» преодолел около пятидесяти ярдов, прежде чем остановился возле еще одной кучи песка и металла. Ветер яростно терзал машину.
– Обратно к съезду, – коротко бросил Сильвера. Повернулся назад и впрыснул в салон немного кислорода. – Нужно найти другую дорогу.
– ДРУГОЙ ДОРОГИ НЕТ! – выкрикнул Уэс. – Господи боже мой, все перекрыто!
Сильвера подождал, пока он успокоится, и сказал:
– Не раскисай. Это ничего не исправит и уж точно не поможет пробраться через весь Эл-Эй.
Уэса била дрожь. Ему сейчас, как никогда прежде, хотелось выкурить косяк или хотя бы обычную сигарету, но у него с собой ничего не было, и уж точно не было в машине лишнего воздуха. «Ты хочешь сдаться? – спросил он себя. – Нет! Я не могу! Нужно найти другую дорогу, как предложил священник…»
– Назад, – сказал Сильвера.
– Я ничего не вижу.
Заднее стекло занесло песком, и Уэс представил себе, как въезжает задом в одну из этих огромных дюн. Это был бы полный привет, со сползанием вниз и стонами. Мотор пару раз взбрыкнул, и сердце Уэса заколотилось.
– Ну хорошо.
Сильвера достал из багажного отделения кислородную маску и надел ее. Второй баллон с кислородом лежал в рюкзаке, который можно было пристроить точно между лопатками. Сильвера повозился немного, прилаживая резиновый шланг маски к подающему штуцеру баллона, а потом они с мягким щелчком соединились. Он включил подачу, вдохнул свежий, холодный воздух, а потом закинул рюкзак на плечи.
– Я выйду наружу и буду тебя направлять. Если ударю по правому борту, поворачивай направо; если по левому – налево. Понятно?
– Да, – ответил Уэс. – Ради бога, будьте осторожны!
Сильвера вышел, и ветер едва не опрокинул его на землю. Он передвигался, как астронавт в атмосфере чужой планеты, подсоединенный к системе жизнеобеспечения. Позади «краба» лежали два полузасыпанных трупа – женщина, обнимавшая маленькую девочку. Сильвера поежился, обошел машину с другой стороны, а Уэс включил задний ход. Несколько раз Сильвере пришлось колотить в борт, чтобы Уэс не въехал в дюну или разбитый автомобиль. Когда «краб» добрался до съезда, капли холодного пота налипли на лицо священника, а голова закружилась от гипервентиляции. Он быстро забрался в машину, сел на свое место и снял маску.
– Дорога свободна, – сказал он. – Но мне кажется, что шоссе теперь можно исключить.
Они съехали с шоссе и повернули налево на Маренго-стрит, мимо темных корпусов Центральной больницы округа, где врач Доран сказал Сильвере, что тот скоро умрет. А теперь священник задумался, не опередил ли его в этом Доран, или, может быть, добрый доктор сейчас отправился на совершенно другой ночной вызов. Они медленно обогнули больничный комплекс в сторону Норт-Мейн-стрит, которая, как хорошо было известно Сильвере, проведет их через реку и даунтаун Эл-Эй.
«Краб» уже почти выехал на мост Норт-Мейн, когда фары высветили чудовищное скопление желтых дюн, перегородивших дорогу.
«Крысы в лабиринте – вот кто мы такие», – подумал Уэс, останавливая «краб». В свете фар сверкнула решетка радиатора «кадиллака», застрявшего между двумя дюнами, которые возвышались над ним, словно лунные горы.
– Назад, – сказал Сильвера скрипучим от напряжения голосом. Цвет его лица теперь походил на высохшую глину.
Прошло больше часа, прежде чем они, трогаясь с места и останавливаясь в тупиках искореженных машин и наметенных дюн, нашли свободный путь через реку по Седьмой улице, в пяти милях к югу от того места, где они попытались проехать в первый раз. По ту сторону реки стояли фабрики и склады, все как один темные и безжизненные. Сетчатые ограды сдуло