И сказал им Джормонд-Законник:
— Я, как мог, пытался исправить содеянное. Могущественные руны высекли мы на том клинке — руны, долженствовавшие ограничить его Силу, погрузить ее в вековечный сон, не дать ей пробудиться. Ибо хотя таковой клинок может быть сотворен лишь раз, но и одного раза достаточно, чтобы причинить немалые беды.
Сказал Лорд Келесайн Майтхагел:
— По-прежнему не понимаю, что столь ужасного было в том сотворении. Более того — удивляюсь: почему никто прежде меня не додумался создать что-либо подобное?
Сказала ему Винауди, Змеиная Королева, с немалым гневом:
— Не знаю, кто ты и где приобрел свою Силу, но бывшие прежде тебя были или слишком слабы для этого волшебства, или достаточно умны, чтобы не применять его!
Сказал Келесайну Кэсиан:
— Подумайте сами, милорд, о смысле своего заклятья. Что занимало ваши мысли, когда вы создавали это оружие? Верное сопряжение энергий? Но ведь помимо энергий есть у волшебства и иные аспекты, куда более высшие, и немногим из нас дано оперировать ими, а тем, кто способен на это — тем следует с величайшей осторожностью приступать к подобной работе. Вы по-прежнему не понимаете меня? Извольте, я объясню вам смысл. Не в крови людей закалили вы этот клинок, но в крови всех, кои зовутся живущими. И не в крови духов лунного света закалили вы его, но в крови всех стихиалей. Что же еще, кроме стихий и живущих, индивидуальности и распространенности, бесконечно малой точки я и энергии, не имеющей внешних границ, существует в нашем мироздании? Ничего. Ничего — кроме немногих, объединяющих в себе и то, и другое — их называют Лордами или Обладающими Силой. Но ведь и в крови всех Обладающих закалили вы этот клинок, использовав также и свою собственную кровь! Но скажите: что совершеннее и что ценнее — вода или масло, в котором закаливают оружие, или же само оружие? И если продолжать это сравнение, то не нужны ли вода или масло только для того, чтобы быть использованными для закалки, но потом их ценность пропадает? Разве не ведомо вам, милорд, что, творя высшие из своих заклятий, мы не столько оперируем энергиями, сколько описываем существующий порядок вещей так, как выгодно нам? В чем же польза и смысл сделанного вами описания? Выходит, мы — лишь пища для этого клинка, масло для его закаливания. Во всем превосходит он существующее, и во всем имеет преимущество и перед нами, и перед живущими, и перед безмолвными стихиями. Только незнание может оправдать вас, милорд. Однако, выслушав вас, послушаем теперь моего родича и установим меру его вины. Что скажет он обо всем этом? Ведь, кажется, благодаря его действиям спящая в клинке Сила оказалась пробуждена!
А называл Кэсиан Мъяонеля своим родичем потому, что и сам некогда принадлежал к народу ванов.
Но молчал Мъяонель и лишь горестно тряс головой, пребывая в тяжелых думах.
Спросили его Лорды:
— Что с тобой?
Сказал Мъяонель:
— Кажется, начинаю понимать я природу Силы этого клинка и свойства, коими должен обладать он. Ибо вы слышали только половину рассказа. Я же знаю его целиком — ведь я, пусть и невольно, завершил эту ковку.
Воскликнули Лорды:
— Немедленно расскажи нам об этом — или же силой будет вырвано у тебя это знание! Ты предаешься отчаянью — когда, быть может, истекают последние отпущенные нам минуты!
И рассказал Мъяонель о заклятье, сотворенном им, Мирэном и Принцем Каджей.
Сказал Принц Каджей Мъяонелю:
— Наставник, я вижу, что многие удивляются этому заклятью, и оно остается тайной для них. Также тайной оно остается и для меня. Творя обряд, ты сказал мне, что обращаешься не к низшим энергиям, но к сути вещей, и я запомнил это. После я видел действие твоего заклятья, но какая Сила произвела это действие, и в чем состоял смысл той связи, коей связал ты суть, а не внешнее?
Сказала Ягани, Огненная Танцовщица:
— Да, милорд, расскажите нам об этом, ибо многие из нас все-таки хотели бы понять смысл вашего волшебства.
Сказал Мъяонель:
— Из трех компонентов состояло мое заклятье: из невинной крови, поцелуя порчи и прикосновения безумия. Последний компонент должен был направлять заклятье — создавая его, ставил я целью сделать результат открытым для моей магии. Второй компонент можно определить как зло, таящееся под личиной блага, как нечто прекрасное и привлекательное, несущее в себе страшнейший яд. Этот компонент должен был усиливать действие заклятья. Каковым же должно было быть само действие его? Чтобы понять это, следует принять во внимание, против кого именно собирался я использовать заклятье. Страж был моей целью. Но в чем сущность Стражей и откуда черпают они великую свою силу? Даже и само название их с полной очевидностью говорит нам об этом: они — Стражи, хранители, защитники. Сам миропорядок, защищаемый ими, дает им великую силу; безвинные, беззащитные, слабые дают им эту мощь; равновесие всех вещей в мире охраняет их. Они — судьи над нами, в том их сущность. Хотя по моему мнению, часто бывает несправедлив их суд, но кто я, чтобы возражать им? Как и любой другой Лорд, я — не ровня им. За любую повинность имеют они право осудить нас, и вправе вынести любой приговор. Они — и палачи, и судьи, и нельзя ни подкупить, ни запугать их. Различны характеры Стражей, и различна праведность их, но именно их великое Служение хранит их. Однако, что будет (так подумалось мне), если один из Стражей изменит своей сущности? За любую провинность они вправе наказывать так, как хотят, но что будет, если на руки одного из них ляжет совершенно невинная кровь? А чья кровь невиннее, чем кровь младенца, не умеющего еще говорить?
Таковым был первый элемент моего заклятья. Второй, как я говорил уже, усиливал его, а третий должен был дать мне власть над отрезанным от своей Силы, обезумевшим Стражем.
Услышав все это, замолчали Лорды, ибо столь великой гордостью и столь великим ядом были наполнены слова Мъяонеля, что ошеломили многих из них, даже и тех, кто не одно тысячелетие уже были причастны к Могуществу и повидали многое.
Но сказал Король Времени — и показалось, что он единственный, кто не удивлен этим рассказом:
— Братья мои, хотя и повествование это вызывает у некоторых из вас отвращение, а у других — зависть, не о том следует думать нам. Ибо Лорд Мъяонель рассказал нам о том, каким он мыслил действие своего заклятья, и оказалась бы удачной его попытка или нет — этого мы не знаем и никогда не узнаем, ибо волшебство его, смешавшись с другим волшебством, прежде вложенным в клинок Келесайном, произвело то, что мы ныне имеем. И нам следует думать о том, как сложились вместе все составляющие элементы и каким стал конечный результат этого волшебства, и каковы его свойства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});