Если в видимом мире плато казалось пустынным, то в магическом пространстве было не протолкнуться. Призраки людей, хорингов и совершенно незнакомых мне существ поднимались на плато и двигались к У-Наринне, проходя сквозь другие призраки и не замечая их.
Я поняла, что вижу одновременно всех, кто когда-либо приходил сюда. В прошлые Смутные дни, и позапрошлые, и поза-позапрошлые… Бесконечная вереница времен предстала передо мной в зримых образах.
И вдруг на краю обрыва мелькнула знакомая фигура. Я бросилась в ту сторону, боясь не разглядеть. Но призраки шли медленно, и я успела.
Да, я не ошиблась. Это был Унди Мышатник. Он шагал тяжело, опираясь на сучковатый посох. Вот он остановился и повернулся к своему спутнику, губы его зашевелились… жаль, что я не слышу слов. Идущая впереди Унди женщина оглянулась, тряхнув рыжей гривой. Мне показались смутно знакомыми упрямая складка ее губ и настойчивый взгляд… Джерх на динне! Тьма и Тьма, это же я!
Я с размаха уселась на землю, больно стукнувшись задницей. Потому что ноги меня не держали. Это что же, Тьма, получается?
Во-первых, я увидела будущее. Значит, окружающие меня призраки принадлежат всем временам, а не только прошедшим. Во-вторых, судя по увиденному, я доживу по меньшей мере до следующих Смутных дней. А самое главное – Унди жив! Жив старина Мышатник, не упокоила его Тьма. Правду мне говорило чутье. Уж и не знаю, как Унди сумел выкрутиться, потому что умер он всерьез и по-настоящему… впрочем, я по пути в У-Наринну тоже однажды умерла – а вот живу. Ладно, если Унди захочет рассказать, как ему это удалось, расскажет при встрече. Хорошо знать наверняка, что эта встреча будет!
Рыжеволосая женщина о чем-то спросила Унди. И я неожиданно поняла, с какими словами будущая я обратилась – обращусь – к Мышатнику. «Тебе помочь, Ильгор?»
Ильгор! Так вот что сказал мне Унди, расставаясь надолго. До этой минуты я думала, что навсегда. Он назвал мне свое имя!
Одинец – Моран. Корняга – Скри. Унди – Ильгор. Оказывается, до сих пор я знала их всех под прозвищами. И вот настало время истинных имен. У-Наринна безжалостно смела внешнюю шелуху, обнажая суть.
Негромкий смех прозвучал у меня за плечом. Еще один призрак? Но почему я его слышу, тогда как остальные беззвучны?
Я обернулась, вставая с земли. Лю-чародей протянул мне руку, и я невольно ухватилась за нее. Крепкий рывок поднял меня на ноги. Чародей не был призраком. И все же его фигура странно расплывалась у меня перед глазами. Как будто несколько картин накладывались одна на другую.
– Лю? – я не вполне верила своим чувствам.
– Можешь звать меня Ассангом, – сказал чародей. Его голос звучал глухо, словно в тумане. – Раз уж ты ищешь соответствия имен… Ассанг
– это тоже я.
– Тоже? Что значит – тоже?
Чародей досадливо вздохнул.
– Можешь задать мне один вопрос. Только один. Тебе до наступления Ночи еще нужно отыскать Морана. А я присоединюсь к вам на закате Четтана. Ну?
Д-джерхи! Один вопрос? Думай, голова – косичку заплету…
Как учил меня хоринг Винор – да примет его душу мир, что за Тьмой,
– надо определить, какой из вопросов самый важный. Что для меня сейчас важнее всего?
Важно знать, каков на самом деле тот, с кем я вскоре буду драться плечом к плечу. Кто он мне – равнодушный наниматель? Или друг? Я посмотрела на Лю-чародея… на Ассанга:
– Зачем тебе Трон? Что ты хочешь изменить в мире?
Ассанг на мгновение задержался с ответом.
– Хочу, чтобы стало меньше глупости, – негромко сказал он. – И меньше жестокости. Впрочем, это одно и то же. Хочу проложить новые дороги для тех, кто готов стать Идущим…
Чародей неожиданно ухмыльнулся и закончил:
– …и начистить рожу Седраксу!
Я не сдержалась и фыркнула. Почему-то последняя фраза вызвала у меня наибольшее доверие. Наверное, сказалось воспитание, полученное в доме Беша. Но остальные мысли чародея мне тоже понравились. Я открыла рот, чтобы сказать об этом Лю-Ассангу – только его здесь уже не было. Я тихо выругалась.
Что ж, ответ на свой вопрос я получила. Пора искать Одинца.
В толчее призраков, спешащих к У-Наринне из всех времен и миров, трудно было опознать существо из «здесь и сейчас». Я пригасила внутренний взгляд.
Оказывается, пока я разглядывала нездешние сущности, Четтан успел спрятаться за холмы. На плато легла тень. Вот-вот она сгустится до сумерек, вслед за которыми придет Ночь.
Хэй, Одинец! Или как там тебя – Моран? Отзовись, вулх! Где ты, анхайр?
Не знаю, был ли это ответ вулха, или только мое воображение, но мне явственно послышался вой. Кто-то, очень похожий на вулха, протяжно взвыл за краем осыпи, к северу от меня. Взвыл и умолк. Я поспешила туда.
Вулх сидел под большой серой скалой, грустный и одинокий. Я только сейчас поняла, как сильно соскучилась по нему за эти дни. Серьезные размышления тотчас вылетели у меня из головы.
– Одинец! Вот ты где!
Серый зверь вскочил с места и бросился ко мне. Я не устояла на ногах, и мы покатились по каменному крошеву. Вулх лизнул меня в щеку. Потом в другую. Потом в нос. Я со смехом оттолкнула его:
– Да хватит тебе лизаться. У-ух, зверюга! И где тебя джерхи водили?
На несколько мгновений я забыла обо всем. Осталась только радость встречи. Но мир напомнил нам о себе. Далеко за холмами на западе Четтан соскользнул за горизонт. Сумерки стремительно густели.
В вышине над нами прозвучало негромкое мелодичное созвучие. Я запрокинула голову и увидела крылатые тени на фоне медленно проступающих звезд. Раскинув крылья, в небе парили демоны, и песня, исполненная счастья и печали, лилась в мир.
В мир пришла Ночь.
Анхайр взвыл. Отступив на шаг, я сочувственно наблюдала за превращением. Все части тела оборотня меняли форму одновременно, и только глаза изменились раньше, чем морда вулха стала человеческим лицом. Ничтожную долю секунды я видела затуманенные болью глаза человека на морде зверя. А потом превращение завершилось.
Одинец поднялся с четверенек. И тотчас упал на колени, разбрасывая руками землю. Он выкопал из-под каменного бока скалы сверток с одеждой, торопливо натянул штаны, рубаху, сапоги. В руке у него блеснул незнакомый острый кинжал.
– Ну, Тури – начнем! – в голосе Одинца прозвучало мрачное веселье.
Опережающий! Я быстро отцепила ножны и перебросила анхайру.
– Лови!
Мечом Одинец владеет лучше меня. Против правды не попрешь. Я выхватила из сумки арбалет.
– Ну – двинули? – Одинец шагнул к осыпи.
И я вдруг поняла, что наш путь закончился. Мы пришли в Ночь.
Теперь нас ждет битва. Страшный и краткий бой. Страшный, потому что страшны наши противники. Краткий, потому что коротка Ночь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});