Еще одно приятнейшее впечатление: ни Аршавин, ни Билялетдинов (новоиспеченный локомотивец Павлюченко пропустил игру из-за простуды) не возвратились из Англии с понурыми головами и ощущением проигравших. Наоборот, впитали британские футбольные соки, а теперь время цвести в домашнем саду.
А как держался, словно на привязи, мяч у всей нашей команды! Это, впрочем, неудивительно: девять из одиннадцати игроков стартового состава – зенитовцы да армейцы. Уже вкатившиеся в большой футбол через Лигу чемпионов, да еще и в успешных матчах – победе над «Бенфикой» и ничьей с «Реалом». А остальные двое – роскошно отыгравший Габулов с Жирковым, – кажется, с недавних времен ЦСКА и «Челси» оттуда и не выкатывались.
Во всем этом февральском «расстреле позитивом» – когда в последний раз сборная так уверенно начинала год? – крылся один вопрос-сомнение. Не слишком ли рано. Нет ли опасности рвануть «на десять тыщ, как на пятьсот». И спечься.
Ответа на этот вопрос к моменту сдачи книги в печать еще нет.
Но, по-моему, лучше так, чем беречь себя в надежде, что в нужный момент, в Польше, вдруг снизойдет вдохновение. Так не бывает. А бывает – только когда всегда на пределе. На разрыв аорты. Когда голы Широкова и рывки Аршавина к Адвокату – не праздник, а единственно возможная форма жизни.
– Чего мечтаете добиться в наступающем году? – спросил я парой месяцев ранее, в декабре, Адвоката.
– То, как мы работаем со сборной, в какой футбол играем, уже привело к тому, что люди вновь начинают любить свою национальную команду. Считаю, что так же реально сыграть и на Euro. Не только Голландия, Германия и Испания способны на это, мы тоже можем там сделать что-то особенное! Я верю в это!
Люди спрашивают: «Зачем ты едешь на этот турнир?» Отвечаю: «На любой турнир еду, чтобы его выиграть. Иначе надо оставаться дома». И так же должны думать мои игроки!
Насчет «выиграть» – тут Дик, может, чуток и погорячился. А может, и нет. Ведь существуют два типа тренеров (да и не только тренеров – людей вообще), причем одинаково успешных. Одни идут строго step by step, никогда вслух не заявляя о сверхзадачах. Другие, напротив, сознательно задирают планку ожиданий, чтобы стимулировать футболистов на прыжок выше головы.
Хиддинк относится к первой категории, Адвокат – ко второй. Что не мешает обоим быть в высшей степени успешными и уважаемыми тренерами, которых поняли и приняли в России. Одного – сразу, другого – со временем.
* * *
Когда Павлюченко, Аршавин, Жирков, Билялетдинов уезжали в Англию, «Анжи» мыкался в первом дивизионе. Тогда Махачкала и во сне представить себе не могла, что первого нашего человека из Англии, Жиркова, вернет в чемпионат России именно она. И уж тем более – что полгода спустя, в межсезонье-2011/12 там же окажется наш главный, хотя формально и голландский, герой того Euro. Маэстро Гус Хиддинк.
О том, с какой это было связано конспирацией, я уже рассказывал в первых строках этой книги. А о том, как Гус все-таки добрался до столицы Дагестана, он сам мне рассказал наутро после подписания контракта:
– Не помню, в какой конкретно день мне впервые позвонили, но это было в ноябре, уже после моего расставания с Турцией. Я ответил: «Хорошо, давайте поговорим». Герман Ткаченко приехал ко мне домой в Амстердам, и я изложил свои идеи, каким вижу «Анжи». Какое-то время назад об этом клубе ни я, ни большинство других людей в Европе не знали. Это клуб не прошлого, а будущего.
Сейчас он здорово поддерживается Сулейманом Керимовым. Но, по нашему мнению, одобренному во вчерашнем разговоре с самим владельцем «Анжи», нельзя ограничиваться одной первой командой и ее задачами! Нельзя зацикливаться только на Это’О, Роберто Карлосе и других топ-футболистах! Да, высокие амбиции – это прекрасно, но то, что было интересно мне, выходит за пределы узкого достижения результата.
По моему убеждению, футбол должен не только доставлять радость болельщикам, но и давать людям шанс. А именно – создавать возможности для развития футбола в регионе. Для роста молодых игроков, их тщательного скаутинга и последующего качественного образования – и футбольного, и общеобразовательного. Поэтому я сразу сказал: «Вы должны сделать больше чем просто построить команду с высокими целями. Ибо футбол – больше, чем игра, в которой нужно занять первое место».
– С вами не согласились?
– Напротив, Ткаченко, с которым мы давно знакомы, полностью разделял мои взгляды. Он нанес мне визиты, по-моему, два раза, и на этих условиях я был готов принять «Анжи». Но потом вдруг внутри клуба началась какая-то история, к которой я уже не имел никакого отношения. Не знаю, что там точно происходило с назначением нового гендиректора (Алана Созиева. – Примеч. И. Р.) и т. д., но в любом случае ситуация изменилась. Отмечу, что Герман прислал мне очень теплое и уважительное письмо, в котором было сказано: «Извини, но все пошло не по тому сценарию, который мы обсуждали». У меня не было никаких претензий: нет – значит нет.
– А вы какие-то предварительные бумаги подписывали?
– Нет-нет. Для меня подписанный контракт не имеет такого уж большого значения – гораздо важнее собственно достижение договоренности. Но раз клуб выбрал иную философию и стратегию – это его дело.
В это же время начали поступать другие предложения из самых разных частей света – от Мексики до Китая. Со всего мира. Я решил взять пару месяцев паузы, чтобы принять взвешенное решение. И тут на днях со стороны «Анжи» последовало новое предложение: «Мы снова хотим с тобой поговорить». Зная этих людей много лет, согласился пообщаться вновь.
Тут мне и объяснили, что в клубе произошла реорганизация, прежнего главного тренера (Юрия Красножана. – Примеч. И. Р.) у команды больше нет, директора – как оказалось – тоже.
– То есть перед вами извинились за прежние шарахания?
– Да, прозвучало от Германа: «Sorry». Но я ответил: не стоит извиняться, мне это не нужно. С этого момента началась «перезагрузка» наших отношений с «Анжи». Которая привела к тому, что я буду не только главным тренером, но и вице-президентом (хоть и не люблю громких названий и должностей) по развитию клуба. И входит в это понятие не только первая команда, но и детско-юношеская академия.
У меня уже к декабрю, когда мы с «Анжи» говорили изначально, был сформирован план работы в этом направлении. Мне помогают два опытных человека, которые прекрасно знакомы с процедурой строительства (в широком смысле этого слова) академий по всему миру. И идеи, которые есть у нас, должны помочь в том числе и всему дагестанскому региону.
– Приняв предложение «Анжи», вы опровергли мнение многих, кто считал, что главным тренером в клубе, то есть каждый день, Хиддинк работать уже не будет.
– Да, я немолод, но ни амбиций, ни энергии, повторяю, у меня меньше не стало. По-прежнему люблю работать на поле.
– Почему срок вашего контракта настолько небольшой – полтора года?
– Когда люди довольны друг другом, формальная сторона вопроса не столь важна. Каждый сезон обе стороны в любом соглашении так или иначе оценивают для себя прошедший период и думают, как жить дальше. Если присутствует взаимное удовлетворение – отношения продлеваются. В том же ПСВ я всегда заключал однолетние контракты. И в итоге проработал там дважды по шесть лет. Просто встречались с руководством, спрашивали: «Мы довольны друг другом?» – отвечали положительно, хлопали друг друга по рукам – и работали дальше.
Конечно, без формальных контрактов не обойтись. Но главное – чтобы присутствовало взаимное удовлетворение. Куда лучше поступать именно так, чем сразу заключать контракт на пять лет, а потом обнаруживать, что все идет не так. Поступать так, как мы предпочли с «Анжи», кажется мне куда более реалистичным.
– Правда ли, кстати, что некий китайский клуб предлагал вам зарплату вдвое выше, чем в Махачкале, и тоже готов был не ограничиваться сугубо тренерской работой?
– Во-первых, несмотря на возраст, я по-прежнему полон энергии и амбиций. Во-вторых, я не озабочен тем, чтобы делать деньги на всем и ставить это во главу угла. Мне в первую очередь важны условия и обстоятельства, в которых предлагается работать, окружающие меня люди и вдохновение от процесса. В этом смысле тот факт, что, условно говоря, представители Китая или кто-то еще предлагали мне существенно больше денег, не имеет значения. Ни в коем случае не собираюсь говорить, будто китайцы были несерьезны в своем предложении. Нет, они были серьезны. Но я сделал иной выбор.