Читать интересную книгу 100 магнитоальбомов советского рока - Александр Кушнир

Спустя несколько лет Эдик с новыми музыкантами попытался реанимировать "Петлю Нестерова", но - без особого успеха. Альбом "Кто здесь?" был переиздан в 97-м году в кассетном варианте (под названием "Ностальгия") - как своеобразный памятник еще одной группе, сумевшей опередить время, но так и оставшейся невостребованной.

Коллежский асессор Колл Ас (1989)

сторона А

Shine

2-я симфония

Кантри Саша Фишер

Hello

Крепдешин машин

Цигель

сторона В

1-я испанская симфония

Блюз

Военная музыка

Царь зверей Быдло XII

Фафа-ляля

Шейк

Гарем Султана

"Коллежский асессор": Г.Бутузов, В.Гойденко, А.Киевцев, А.Рынденко. 1988 год.

Приблизительно в 87-88 годах на Украине внезапно начался ренессанс авангардного рока. Вопреки всякой логике на концертах альтернативной музыки собирались переполненные залы. Флагманом новых идей стало творческое объединение "Рок-артель", включавшее в себя три киевские группы: "Вопли Видоплясова", "Коллежский асессор" и "Раббота Хо".

Тем, кто знает и любит музыку "Коллежского асессора", будет cложно представить, что в начале 80-х этот проект исполнял симфоническую музыку. Музыканты "Асессора" тогда учились по специальности "инженер-звукотехник", они сразу же начали фиксировать свои сочинения на магнитофон. Ранние альбомы группы ("Тема утят и зверят", "Джаз веников") состояли в основном из инструментальных композиций с легкими вкраплениями сюрреалистичных текстов. В рамках одного опуса уживались мажорные и минорные мелодии, сложные ритмические конструкции и подчеркнутый примитивизм, диссонансные эксперименты и разработки восточных тем, арт-рок 70-х и фрагменты произведений Кабалевского.

Как-то раз, запутавшись в дебрях собственной мини-сюиты "Альфонс садится на коня", музыканты обратились к учебникам и оттуда узнали, что подобная структура носит название "додекафонной шеститоновой композиции". В "Коллежском асессоре" все это именовалось гораздо проще - "свободное мышление". В одной из композиций Глеб Бутузов вдохновенно играл на расстроенной гитаре, партия баса Саши Киевцева состояла всего из двух нот, а лидер группы Василий Гойденко вместо пения истерично смеялся. По воспоминаниям музыкантов, подобных экспериментов слушатели напрочь не понимали и попросту пугались. В столице советской Украины росли достойные преемники Заппы и Штокхаузена.

...С весны 87-го года у "Асессора" начинаются концертные выступления. На смену зауми и скрытой иронии пришел "панический рок" - но это был панк в оригинальном преломлении авангардиста Василия Гойденко. Гойденко, которого за военизированный имидж местная пресса тут же окрестила "взбесившимся Сержантом Пеппером", перешел с клавиш на гитару, нашел барабанщика Лешу Рынденко и вернул в группу пропавшего на пару лет Бутузова. Периодически на концерты приглашался колоритный шоумен по имени Жора Перакис, который в основном неподвижно сидел на стуле в больничной пижаме, молча расстреливая зал очами.

После того как состав стабилизировался, можно было попытаться понять, что именно представляет собой "Коллежский асессор". Со стороны могло показаться, что все в этой странной формации перевернуто с ног на голову. "На творчество меня вдохновляют плохие группы", - заявлял Гойденко, искренне полагавший, что рок-н-ролл в России закончился одновременно с распадом трио Ганелина. Круг интересов лидера "Асессора" с трудом поддавался осмыслению. Он успевал петь в народном хоре, осваивать синтезаторы, рисовать, сочинять романсы, вальсы и даже целые оперы. На досуге он увлекался поэзией футуристов, китайской философией и любил слушать пластинки с народными песнями Кореи, исполняемыми на родине Ким Ир Сена в процессе сбора урожая.

В то время Гойденко создавал необычную, ни на что не похожую гитарную музыку с причудливыми ассоциативными текстами. Свои песни Василий исполнял этаким блеющим голосом, используя вокал в качестве еще одного полноценного инструмента и нарочито нечетко проговаривая слова: "Я брел по угрюмым широтам, отам, отам, отам, там, там, там..."

"Тогда я даже не пытался сам себе объяснить, откуда это все берется, - вспоминает он. - Никакого анализа или чего-то похожего на него у меня не было. Обычная спонтанность, случайность, ветер в голове".

В отличие от Бутузова, который предпочитал исполнять на концертах проверенные временем хиты ("Иван Шейх", "Лягай!", "На Бессарабке очередь за маком"), Гойденко безоглядно кидался в омут всевозможных экспериментов. Он не успевал за потоком собственного сознания и, всецело доверившись интуиции, был склонен к бесконечным импровизациям и поискам истины методом от противного. К примеру, в рамки его аксиоматики никаким боком не вписывался хард-рок и всевозможные производные от него. Другими словами, если в "Асессоре" изобретался "вкусный", запоминающийся гитарный рифф, циклическое повторение которого могло создать ураганный драйв, Гойденко сводил употребление риффа к минимуму и лишь эскизно намекал на его потенциальные возможности. Он никогда не был поклонником прямолинейных ходов.

Бутузов, Перакис (шоумен), Киевцев, Гойденко на концерте в Запорожье. 1988 год.

"Если в рамках трехминутной композиции мы хотим создать драйв, то тем самым мы замедляем мысль - мелодическую и гармоническую, - рассуждал Гойденко. - А для меня ужасно, когда сдерживается мысль. Мне хотелось, чтобы изменения в музыке диктовались душой и сердцем, а не сменой ритма или нагнетанием темпа".

Было бы неверно утверждать, что остальные участники квартета целиком и полностью разделяли подобные установки. И добродушный меломан Киевцев, и деликатный Рынденко, и выполнявший функции лидер-гитариста Бутузов не являлись статистами и вносили в общий котел немало собственных идей. Особенно продуктивным выглядело сотрудничество Гойденко и Бутузова. Воспитанный на психоделике 60-х, английском панке 70-х и немецкой новой волне 80-х Бутузов - в придачу к способности импровизировать - умел, извините за выражение, играть на гитаре. Благодаря этому нечастому для советских рок-н-ролльщиков cвойству он воплощал придуманные Гойденко гармонии в завершенные мелодии.

Еще одним немаловажным достоинством Бутузова было свободное владение английским языком, позволявшее ему доводить до определенного логического уровня псевдоанглийские рыбы Гойденко. В ситуациях, когда Василий экспериментировал в области английской, немецкой и французской лингвистики, интуитивно произнося набор букв и звуков, - Бутузов умудрялся выстраивать эти абстрактные созвучия в более-менее связную лирику. В частности, на альбоме "Колл Ас" Бутузов придумал английские фразы в композициях "Крепдешин машин", "Hello" и "Shine".

Уместно вспомнить, что незадолго до "Колл Аса" группой была предпринята попытка записать очередной альбом на профессиональной аппаратуре в студии Дома ученых. "Буквально каждый звукооператор считал своим долгом предложить нам свой стиль и звук, - с раздражением вспоминает Гойденко. - Причем делали они это совершенно "от фонаря", предварительно не ознакомившись с нашей музыкой. Неудивительно, что я постоянно ругался с ними". Столкнувшись с подобными методами официального советского предприятия, Гойденко ограничился записью пяти композиций, получивших хождение в виде мини-альбома "Военная музыка".

...Несмотря на то что к началу 89-го года группа добилась всесоюзного признания и даже имела опыт стадионных концертов, возможности записаться в нормальных условиях у нее по-прежнему не было. Жизнь гнала музыкантов назад в подвалы - туда, где, в частности, были записаны предшествовавшие "Военной музыке" альбомы "Капитуляция" (87 г.) и "В.С.С.Ы.К.И" (88 г.).

Репетиционная база "Асессора" находилась в просторном и отапливаемом подвале общежития Политехнического института. "За аренду мы не платили ни копейки, если не считать каких-то сексуальных услуг в отношении администрации, - вспоминают музыканты. - Считалось, что у нас были очень хорошие условия для творчества". 

Несмотря на то что все в группе (кроме Рынденко) закончили электроакустический факультет, искусство звукорежиссуры было не самым сильным местом "Асессора". Музыканты слишком увлекались созданием новых мелодий и аранжировок, чтобы тратить время на поиски опытного звукорежиссера или приглашать на сессии других музыкантов. Мысли о том, чтобы попытаться достать где-нибудь качественную пленку, найти оптимальные положения для микрофонов или усовершенствовать пульт и магнитофон "Электроника", казались им просто кощунственными. Это отрывало от творчества. Неудивительно, что вследствие подобной анархии саунд на альбомах порой оставался неотретушированным и местами (в частности, в концовках песен) оказывался попросту криминальным. Зато сами композиции не имели аналогов не только в занимаемой группой стилистической нише, но, пожалуй, и во всем мировом рок-авангарде. "Они исполняют музыку, которую до них еще никто не играл, - заметил как-то Леша Дегтярь из "Иванов даун". - Гениальные умы на голом месте".