Ну и плюс ко всему этому великолепию оставался еще немецкий флот. Нет, здесь его не было — во-первых, Виктор не хотел показывать союзникам, какие у него корабли и вооружение. Как говорится, дружба дружбой, а своя рубашка ближе к телу, так что немцы имели вполне обычные корабли и даже не представляли себе, что имеет Империя. А во-вторых, германский флот, находясь в своем родном пространстве, на правах союзника (негласного, но всем известного) Империи нависал над границами России и, хотя и имел он в своем составе не более восьмидесяти кораблей, именно для противодействия ему и осталось на орбите родной планеты почти двадцать процентов русского флота. Таким образом, бездействуя немцы выводили из игры больше русских кораблей, чем связали бы боем, окажись они здесь (а явиться сюда они не отказывались, более того, Виктор с трудом убедил фон Лютцова в том, что ему не стоит гнать сюда свои корабли).
Словом, шансов у русского флота не было изначально, но Виктору не хотелось воевать.
Глава 3
Всех, кому уже жить не светило,
Превращал он в нормальных людей,
Но огромное это светило
К сожалению было еврей.
(В.Высоцкий)
Виктор отвернулся от экрана и, устало мотнув головой, прошелся по мостику, благо пространства в отсеках линейного крейсера было в избытке. Туда-сюда, скрип-скрип, подошвы сапог чуть заметно погружаются в мягкий, негорючий пластик пола. Когда придет время боя, на адмирале будет скафандр, но пока что можно позволить себе носить более удобную одежду. А пока этот слабый звук, подобно метроному, отсчитывает последние часы, а может, и минуты чьих-то жизней. Скрип-скрип…
Бросив последний взгляд на боевой экран, Виктор подошел к широкому окну, забранному абсолютно прозрачным, в руку толщиной стеклом, мало уступающим по прочности титану. В бою на него опустятся толстые броневые шторы, но пока что можно было видеть космос вот так, вживую. Конечно, на таком расстоянии невооруженным глазом русские корабли было не разглядеть, но Виктор все равно смотрел воспаленными от недосыпа глазами в их сторону, упершись лбом в холодное стекло. Остальные офицеры, присутствующие в рубке, деликатно молчали.
Бесшумно, как учили в молодости, сзади подошел Айнштейн, однако Виктор все равно почувствовал его приближение. Не оборачиваясь, он резко спросил:
— Ну что?
— Драккар с парламентерами вышел, идут к нам. Будем тянуть время, — четко доложил Айнштейн и, совсем другим голосом, — Хреново?
— А ты как думал? — с тоской отозвался Виктор. — Думаешь, приятно?
— Мы все в таком положении, — понимающе отозвался Айнштейн. Ему тоже за последнее время досталось, даже не оборачиваясь, Виктор знал, что Айнштейн выглядит, мягко говоря, хреново — серо-желтое лицо, мешки под глазами, обвисшая кожа… Адмирал сбросил килограмов двадцать за последние полтора месяца и явно не собирался останавливаться на достигнутом.
— Может, стрельнем? — Виктор оторвался наконец от стекла, растер лицо руками. — Разнесем какой-нибудь астероид, вон их там сколько бултыхается.
— И что? Они не побегут. Мы с тобой не побежали бы — и они не побегут. Для них долг — это все. Прикажут умирать — пойдут умирать. Максимум, чего добьемся — это отойдут чуть подальше. А какая нам разница, где они будут стоять?
— Тогда давай флагману корму отстрелим.
— Угу. И что с того? Адмирал перенесет вымпел на другой корабль, да и не решает он реально ничего уже, пусть и сам этого не понимает. Да и переговоры идут, стремно как-то…
— Ну давай хоть напьемся.
— Думаешь поможет?
— Да нет, шучу, конечно, — Виктор вздохнул. — Можешь ты хотя бы что-то хорошее сказать?
— Могу. На «Вулкане» закончили ремонт реактора, он прибудет в наше пространство максимум через два часа. Так что время пока работает на нас.
— Многое решит здесь старый монитор, даже с его калибрами, — саркастически изогнул губы Виктор. — Идеи какие-нибудь есть?
— Да какие там идеи, все равно драться придется. Если отступим, они атакуют сразу же, а как только начнутся высадки десантов на наши планеты, все равно придется драться, погибнут наши люди. Разнесем их здесь — погибнут… Тоже наши люди. Куда ни кинь — везде хреново.
— Да уж, умеешь ты поднять настроение…
Виктор закурил, глубоко затянулся и закашлялся, подавившись дымом. Ничего удивительного — только за последние сутки он выкурил сигарет, наверное, больше, чем за всю предыдущую жизнь. С отвращением посмотрев на сигарету, он скомкал ее в кулаке и швырнул в плоский ящик утилизатора, где она мгновенно исчезла в ослепительной вспышке… Хорошо все-таки быть главнокомандующим — нарушай правила внутреннего распорядка сколько хочешь, никто тебе и слова не скажет. Только и плата за такие мелкие преимущества запредельно высока, так что правильнее сказать «иногда хорошо быть главнокомандующим».
«Ну, монитор, конечно, многого не изменит, — подумал Виктор, прокашлявшись и вытерев обильно выступившие слезы, — но лишним точно не будет. Даже то, что испытаем новые пушки — уже дорогого стоит. Не все же тупо копировать чужие, неизвестно какого возраста образцы, упрощая их, по возможности, чтобы самим справляться. Сейчас это, конечно, дает преимущество, но что будет дальше? Если не развивать свою науку, свою промышленность, не имея собственных разработок, то рано или поздно опять отстанем. И надеяться, что на дороге опять попадется какая-нибудь загибающаяся или преисполненная альтруизма сверхцивилизация, по меньшей мере наивно — и так уже везение за все мыслимые нормы зашкаливает. А гравиплазменные пушки, которые выдали „непризнанные гении“ Айнштейна, внушают оптимизм. Пускай это и просто результат совмещения двух чужих технологий, но все же не топтание на месте, тем более что таких агрегатов на родине дисколетчиков никогда не конструировали. Глядишь, и выплывет чего-нибудь интересное». А вслух сказал:
— У меня для тебя новость, Александр Павлович. Похоже, твоя разведка чуть-чуть облажалась.
— Да что ты? — хлопнув себя руками по бокам, саркастически улыбнулся Айнштейн. — У тебя что, свои источники информации появились, настолько профессиональные, что мои орлы близко не лежали?
Конечно, задетая профессиональная гордость значит для военного многое и усомниться в ней — это, как минимум, обидеть человека. Особенно когда он вот так, на нервах уже не пойми сколько, однако это все равно не повод для хамства. Поэтому Виктор, зло оскалившись, от чего сразу стал похож на обиженную овчарку, резко ответил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});