и виной ему было совсем не выпитое. И даже не местное рагу, съеденное за ужином. Тори уже некоторое время старался подбодрить её, но его слова пролетали мимо ушей, и Соль продолжала смотреть в одну точку. Наконец она вскочила с места и, протискиваясь сквозь толпу, направилась к лестнице. Соль сжимала трость в руках, расчищая ею путь, но сейчас никому не было дела до её спектакля со слепотой, и Соль не особенно старалась. Сними она сейчас шляпу и во всеуслышанье объяви себя неспящей – никто бы и бровью не повёл. Кому есть дело до какой-то черноглазой девчонки, когда их вот-вот посетит обожаемая и мудрейшая правительница?
– Стой! – Тори со всех ног бежал вверх по ступенькам, но нагнал Соль уже наверху. Ему пришлось схватить её за предплечье, чтобы она наконец остановилась. Она ничего не сказала, встретив его угрюмым сопением.
– Я думал, мы посидим ещё немного. Ну, знаешь, развеемся…
– Эйра Тори, ты и правда такой дурак?
– В целом да, но к чему именно был этот вопрос?
Соль прижалась спиной к стене и опустилась на пол, зарывшись лицом в поджатые колени.
– Завтра она будет здесь. Вот и конец пути, понимаешь?
– Разве не начало? – улыбнулся он, опустившись на корточки прямо перед ней. – Потом будет совсем другая жизнь!
– Ты правда в это веришь? – Соль подняла заплаканные глаза, и Тори окутала ледяная пустота, плещущаяся за чёрной радужкой. – Даже если меня не убьют, случится чудо, и я смогу… Я должна буду отнять чужую жизнь. Целую жизнь.
– Но она ведь отняла твою, – ответил он, немного поразмыслив. – Мы просто заберём должок.
– «Просто»! – Соль поднялась на ноги. – Опять у тебя всё просто! Странно, что тебя, мать твою, до сих пор не сделали императором! Всем бы тогда жилось так просто!
Тори попытался подойти ближе, но она с силой толкнула его в грудь:
– И нет никакого «мы»! Это моя война! Не хватало ещё, чтобы ты путался под ногами!
– Но я…
– Нет! Собирай вещи и уезжай. Сегодня же. Твоя работа здесь закончена. Хорошо постарался, – выдавила Соль сквозь слёзы, прежде чем дверь комнаты оглушительно хлопнула прямо у Тори перед носом.
Соль лежала на постели, свернувшись в клубок. Никогда мир ещё не казался таким огромным, и никогда ещё она не казалась себе такой крошечной. В голове пульсировала оглушительная пустота, а слёзы сами собой катились по щекам. Как беспечно она бросила себя на одну чашу весов с судьбой целого мира. Только в красивых сказках храбрая героиня спасает всех от неминуемой гибели. Но если Соль вдруг исчезнет с лица земли, в мире просто… ничего не изменится. Люди и дальше будут ходить по улицам, улыбаться друг другу, трудиться в мастерских, трахать шлюх и пить водку. Эгеров всё так же будут «лечить», убеждая, что спасают их жалкие жизни. Власть имущие по-прежнему будут греть жопы на золочёных тронах, благородно даря своим подданным умеренную нищету, почти незаметное кумовство, вежливый произвол стражи и ещё пару десятков счастливых лет без бессмысленного братоубийственного кровопролития. Но мир не рухнет, не превратится в пыль, боги не отвернутся от него… Если они, конечно, существуют.
Соль никогда не сомневалась в незримом покровительстве Звёзднорождённых, заботливо взирающих на Аструм нежными взглядами с небес. Но теперь она готова была поспорить, что ни один бог на свете не допустил бы той жестокой, тупой и лишённой всякой морали истории, что происходила с ней прямо сейчас. Соль задыхалась одновременно от жалости и отвращения к себе. Она убеждала себя, что ей досталась совсем не сложная задача, да и поднесли её, считай, на блюдечке. Сердобольный принц отсыпал ей кучу золота (в волчьем доме столько и за год не заработаешь), раскрыл все карты, разложил по полочкам, как легко и просто изменить судьбу всей империи, убрав с доски лишь одну фигуру… Вот только лично пачкать руки побрезговал. Куда удобнее выбрать для этой работы того, у кого нет выбора. Стоило признать, Соль ему верила. Это, пожалуй, и подтолкнуло её к согласию. Каких бы выгод ни искал Рекс Мортис, будучи достаточно безумным, чтобы сжить со света собственную мать, он сочувствовал эгерам. Соль видела это в его глазах ещё в тот день в госпитале. Он не побоялся лицом к лицу столкнуться с теми, кто переполошил целый остров. Он с самого начала знал, на что способны люди с чёрными глазами, но предпочёл рискнуть, чтобы показать им свою лояльность. Все политики – одинаковые куски дерьма. Но у некоторых из них за пазухой припрятано особое, непобедимое оружие – правда. Правда всегда побеждает. В любой войне. В любую секунду шаткого мира. Принц был единственным, кто не побоялся сказать ей правду, и когда весь остальной мир отвернулся от неё и её народа, она вынуждена была ему поверить. Пусть сейчас на неё и накатывали злость, беспомощность и обида, Соль искренне верила, что выбрала правильный путь. Если Рекс сдержит своё слово и освободит неспящих, как только окажется на троне… Это того стоило.
Рыдания обессилили Соль. Уголки глаз горели, а тело непослушно дрожало, словно придавленное огромным валуном. На неё навалилась нечеловеческая усталость, и размытый поверхностный сон почти забрал её в свои объятия, когда со стороны окна донеслось шевеление. В ужасе подскочив на постели, Соль увидела в свете настенной лампы лицо Тори. Он совершенно бесцеремонно вскарабкался по карнизу на второй этаж и, перекинув ноги через подоконник, ввалился в комнату.
– Дверь была заперта, – виновато улыбнулся он.
– Я её заперла. Чтобы ты не вошёл. – Немного остыв, Соль больше не могла быть такой колкой. Да и что уж там – она была невероятно рада увидеть его снова.
– Я тут это… принёс. – Тори неожиданно вытащил из-за спины букет пожухлых подсолнухов. Соль не могла поверить своим глазам: откуда он знал? – Подумал, что они тебя хоть немного порадуют.
Она медленно подошла к Тори, осторожно, словно изучая, коснулась жёлтых лепестков. Умудрился же отыскать подсолнухи в это время года…
Приняв цветы и прижав их к груди, Соль уткнулась лбом Тори в грудь. Слёз не осталось – лишь всеобъемлющее липкое чувство ужаса и отрешённости. Он обнял её и прижал к себе. Его объятия были крепкими, может, даже чересчур. Этот момент не был похож ни на один из прошлых. Его горячие руки обвивали её маленькое уставшее тело, словно боясь отпустить хоть на секунду и потерять навсегда.
– Я никогда раньше не видел смерть, – начал вдруг Тори. – Только в детстве случайно лягушку палкой пришиб.